be you.1 (1/1)

Сэлф-кэр бот в ленте твиттера напоминает о том, что нужно выпить стакан воды, и Джун пролистывает это с таким же безразличием, с каким и смотрит на людей, прячущихся от жары в тени. У Джуна нет сил идти куда-либо, нет сил на элементарное проявление эмоций, лишь минусовка его песни гудит неприятно в наушниках. Он выпил так много стаканов воды, что теперь просто чувствует себя каким-нибудь бассейном, а таблетки успокоительного сделали из него переваренного овоща. Одну за другой Джун глотает, надеясь, что станет легче.Преподаватель по вокалу спрашивает о том, не передумал ли он выходить на сцену вообще, а затем холодно выговаривает что-то вроде ?я могу убрать твое выступление, мне оно не сдалось, знаешь ли?. И Джун проводит ее спину взглядом, пока не натыкается на толпу людей, собравшихся у площадки. Там много чиновников, учителей и прочих важных личностей, перед которыми в случае ошибки будет стыдно больше его руководителю, а не ему. Джуну уже все равно. Точно, ему все равно.Рядом с ним нет никого, у кого можно было бы спросить ?как я выгляжу??. Рядом с ним вообще никого нет. Поэтому он подходит к зеркалу в импровизированной ?гримерке?, где ему еще утром уложили волосы на бок, так по-модному. Одели его тоже по-модному: дали светлую толстовку и узкие джинсы, в которые он с трудом поместился. Он смотрит на себя в зеркало, и одежду видит отдельно от своего тела вообще. Он видит скорее Моти, такого всегда-красивого-и-идеального Моти, а себя рядом с ним, на фоне, ничем не выделяющегося.К нему в голову вдруг приплывает желание так по-модному заправить конец толстовки в джинсы, и так он кажется сам себе еще более удивительным и глупым. Но смотреть на себя в зеркало становится приятнее, и он даже думает в какой-то момент, что смотрелся бы органично на общей фотке с Моти в инстаграме. И сам себя спрашивает, не бред ли это. Учительница насмешливо усмехается, а потом подходит ближе и вытаскивает кусок несчастной кофты из пояса джинс.—?У тебя выход через десять минут. И не делай так: тебе не идет.Полный бред. Его голос дрожит, а дышать становится все сложнее. И если ему тяжело выровнять дыхание, то как он собирается петь? Он последний раз повторяет слова шепотом, вслушиваясь ноющими ушами в звук из наушников, а потом говорит себе ?бойся, но делай все равно?. Шагая к сцене, почти не замечает ничего вокруг, ведь в голове гудит, а в глазах темнеет. Джуна уже не тошнит от волнения, его просто отключает, и половину песни он поет на автомате, осознавая только под конец, что ему слишком жарко, а людям слишком неинтересно.Запинается он под конец, убив последний куплет и припев после него, ведь голос ломается, а строчки от страха путаются сами. Учительница закатывает глаза, а чиновники от скуки зевают в рукава пиджаков. Джуну хочется плакать от обиды на себя, от осознания того, что он не смог. Спускаясь со сцены, он слетает со ступенек, врезается больно коленками в землю и не может встать.Хор всегда был лучше их вокальной студии. Джун думает, какие же они мастера постоянно оставаться в его голове и перед его глазами. Он смотрит на них, уверенно держащихся на ногах, завидует страшно. ?Неудачник??— он читает по губам, а своими ушами слышит, как они называют его уродом.—?Тебе не место на сцене. Прекрати делать вид, что у тебя получается что-то стоящее,?— смеется старшеклассница из другой школы.Джун не знает ее имя, не запомнит ее лицо, вот только слова ее останутся где-то на слизистой глаз. Утонут там вместе со слезами, накатывающими снова и снова, когда он будет вспоминать этот день.