Часть 3 (1/1)

Менеджер сказал, что Джунсону не помешает ?выходной? и обещал позвонить, когда приехать. Но звонков никаких нет уже вторую неделю, поэтому Джунсон торчит в студиях ребят, когда очень уж скучно, и всех доебывает. Ему кажется нереальным то, через что он прошел, потому что после постоянной беготни от съемок к концертам и обратно, он впервые садится на жопу ровно и встречается глаза в глаза с фактом, что он дошел до финала. Не верится, потому что кому он вообще был нужен? Корея игнорирует их, все игнорируют их, но им самим все равно. Джунсон обычно сидел и мечтал о том, как будет становиться все популярнее, но сейчас сидит и думает, насколько ему уже удалось показать себя? Достаточно ли столько экранного времени, и если нет, то куда теперь дальше? Все последнее время он спрашивает себя, что ему делать теперь? Почему остальные знают, что им делать, а он нет? Почему ебаный Даын знает, как написать песню и успешно продать альбом, а он ноет о том, что его миник никто не слушает?—?Да заебало уже всё это,?— Рой открывает жестянку с газировкой, бросая злой взгляд в сторону Даына,?— сколько я могу переделывать? Давай я буду работать тогда, когда ты сам поймешь, чего хочешь, окей?Джунсон развалился на диванчике два часа назад, и за это время не пошевелился ни разу. Его ноги сплетены так, что, когда он поднимается, каждая косточка будет трещать и болеть, но ему все равно. Он даже не ходил на перекур? Просто смотрел в стаканчик с кофе? Пока тот не остыл, пока у Джунсона не начали затекать конечности, пока Даын перестал мелькать перед глазами.—?Да знаю я, чего хочу. Это вы никак не можете понять, дебилы.Дэхо смотрит на Даына обеспокоенно и ласково, возможно даже пытается успокоить. Но не получается, и Ли ещё больше злится, заводится, набирает скорость, как гоночная машина. У него уже слипаются глаза, и кофе не помогает. (Кому вообще помогает кофе пару суток подряд?) Он вроде должен был закончить ещё в начале августа, во всяком случае, так говорит Джун. Но что-то пошло не так, какой-то вещи не хватило, и теперь Даын расстроен и бессилен.Джунсон молчит и неловко бросает взгляды. Ему тоже хочется добавить что-то успокаивающее, веселое. Чтоб Даын вновь превратился в луч света и подарил всем улыбки, чтоб улыбнулся сам. Чтоб не съедал себя изнутри ночью, а спал крепко и спокойно. Чтоб сам себя чувствовал лучше, чтоб…—?Свалите отсюда. Все.У Дэхо меняется лицо и появляется морщинка на лбу, полная жалости и сожаления?— его это бьет прямо в сердце. Все напрасно, ведь Даыну просто нужно побыть в одиночестве, разобраться в себе. Но несколько пар глаз смотрят в пространство, оцепенев от грубости голоса.—?Сейчас.Даын дрожит мелкой, пугающей дрожью. Его губы искусаны до самого тонкого слоя кожи?— точно скоро начнут кровить (и его сердце избитое, тоже). Рой поднимается, бросая в карман все проводки и флешки, сгребая чужие зажигалки. Джун ворчит, уткнувшись в телефон, дёргает ручку двери. И когда все, кроме Моти, скрываются в коридоре, Даын падает в кресло и закидывает голову к яркой лампе на потолке. Его волосы не уложены, а под глазами видно склад недоспанных ночей.—?Все.Моти смотрит на него так, будто ждёт сигнала. Он правда ждёт. Ждёт, пока можно будет придумать, что сделать дальше. Слой желе, что Даын держал вокруг себя все это время, будто растекается. Плавится, оголяет его, как провод без резины. Ещё немного, и Ли развалится сам, расплавится, исчезнет.—?Всё будет в порядке,?— у Джунсона хриплый голос, но он не прокашливается. Ему не важно, как это звучит, ему важно, чтоб это услышал Даын.Тонкие пальцы зарываются в сухие волосы, а веки дрожат, как все внутри:—?Не будет.Джунсону нечего сказать, ведь он даже не уверен. Хорошо получается врать, когда ты сам веришь в сказанное, но Джунсон не ебет, будет ли всё хорошо. Он пытается поверить, пока всё напряжение из комнаты уходит, точно пузыри из газировки. Ему никто не давал инструкций о том, как спасти солнце от взрыва и темноты, от смерти и холода, поэтому он правда совсем-совсем не верит в то, что всё будет хорошо.—?Уходи.Даын даже не шепчет, он просто шевелит губами, а потом экран компьютера темнеет, и Моти кажется, что Ли тоже засыпает. Нельзя оставлять его в одиночестве, если Джунсон это сделает, то все?— конец. Тысячи фраз бегают по влажной спине мерзкими лапками, точно насекомые, но Моти не может поймать ни одной. Боже, как бы он хотел сейчас собраться сам и показать Даыну, что ничего страшного не произошло. Мир не остановился, солнце не… Нет, Солнце таки погасло, оставаясь висеть в вакууме огромной каменной глыбой. У них все не так красиво, как в космосе, и звезда совсем не сверкала, выбрасывая энергию. Она тихо потемнела в пустоте студии, брошенная всеми, кого хотела осветить.Джунсон шевелит пальцами, проверяя их на исправность, и накрывает ими темные руки Даына. Он старается изо всех сил?— это правда. Когда Моти честен, весь мир слушает его шепот и верит ему. Весь мир подстраивается пульсацией под биение его сердца, но у Даына нечем пульсировать и отдавать тепло. Они будто потерялись в открытом космосе без топлива, даже малейшей мысли о том, где его взять. И в этот момент Джунсон оправдывает Ли так, как не оправдывал никогда себя.—?Все в порядке. Ты хорошо постарался. Прекрасная работа.Джунсону вдруг так больно режет по сердцу фраза, прежде чем выйти из горла. Рука Даына сползает с лица, и пустые глаза смотрят в ответ.—?Слышишь?Моти знает, что в открытом космосе нет никакого звука, но пытается растолкать Ли хотя бы радиоволнами. Он переспрашивает: ?слышишь??, но это прямое: ?ты жив??. Жизни в открытом космосе, к сожалению, тоже нет. И там холодно до жути, поэтому Даын сжимается в комок, сползая со стула, прячется от Моти, паря в невесомости. И Джунсон решает, что он сам сейчас будет гореть, сгорать, тлеть до конца, чтобы согреть холодное тело.—?Слышишь?Даын кивает.—?Вот и хорошо. А теперь посмотри на меня, пожалуйста?Даын смотрит пустотой, тем самым вакуумом, темным ночным небом, в котором не видно звезд, не видно выхода. Но Джунсон расталкивает тучи, пытаясь сиять ярче. Он обнимает, чтоб согреть, защитить, поджечь, спасти.