Глава 20. (1/1)
Последний факт был с самого начала очевиден для Саундвейва. Достаточно было просто сопоставить начавшиеся как по команде кадровые чистки в аэрокосмических войсках (до этого их не трогали) и последующий за этим быстрый (слишком быстрый для обычно медлительных политиков) знаменитый указ, который назывался - Акт Недоверия к Десептиконам.Саундвейв уже тогда четко проследил связь между закономерной дезактивацией неугодного сенатскому большинству военачальника и начавшимися политическими репрессиями. А потом ?чистки? расширились в своих масштабах настолько, что стали угрожать самому разведчику, прежде всего из-за особенностей его конструкции, и он напрочь забыл об опальном командоре, занявшись навалившимися на него проблемами. В личных архивах Саундвейва сохранились лишь скудные факты и опять-таки слухи. Часть сикеров, особо приближенных к командору, невероятным образом сбежали из заключения. Подавшись в вольные пираты и контрабандисты, они продолжали наводнять Кибертрон слухами о Децимусе, как о единственном главнокомандующем, которому они станут подчиняться. И всегда в этих слухах отчетливо звучало - однажды тот, кто остановит имперский произвол, вернется. Даже нейтралы (с приходом Сентинела Прайма к власти количество отказавшихся от знаковой принадлежности увеличивалось в геометрической прогрессии) чтили память командора, как единственного, могущего объединить кибертронцев. Поговаривали, что Децимус все-таки умудрился остаться в живых и сбежал с места покушения на очень низком уровне топлива, а значит, далеко улететь он бы не успел, а потому, скорее всего, погиб. И ни для кого не было тайной, что первое время окрестности Кибертрона и смежных систем прочесывались службами безопасности очень активно. Потом активность как-то сошла на нет, и поскольку проводящиеся целых тридцать астроциклов поиски ничего не дали, об этих самых поисках постепенно забыли.Предвидел ли командор репрессии? Несомненно! И снова факты - где взятые из тайных военных источников, а где записанные по личным воспоминаниям, замелькали перед внутренним взором разведчика. Саундвейв мысленно благословлял Создателей за огромные файловые накопители, доставшиеся ему на выходе из Сигма Конвейера. БОльшая ёмкость памяти, пожалуй, была только у работников архивных учреждений.Совершенно ясно - командор не планировал свое исчезновение или смерть. Он планировал что-то другое. Что? Факты, которым раньше Саундвейв не придавал особого значения, выстроились в цепочку, на конце которой замаячила разгадка. Очень странная разгадка…Чем ближе к концу войны, тем активнее Децимус убирал из армии представителей высшего офицерского состава, принадлежащих к фиолетовому знаку, отсылая их в то дальние командировки, то на длительный ремонт, а то и просто… - Саундвейву ничего не оставалось, кроме как просто поверить очевидному - Децимус не препятствовал прямому дезертирству десептиконов из армии!Невероятный факт, но почему бы и нет? Предвидя массовые репрессии, предвидя нечто… стоящее за репрессиями… Что? Тот же Старскрим однажды, наэнергонившись, утверждал, что сам командор за несколько орбициклов до своей ?гибели? приказал ему бежать. Откуда он знал!? Но как бы то ни было, именно Децимус спас командира сикеров от неизбежного попадания в цепкие лапы спецслужб Сентинела Прайма. Старскрим. Циклон. Астротрейн... Командор сохранил почти всех десептиконов - командиров подразделений.О чем это говорит? Только об одном - о создании собственной армии. Неплохая мысль, от прямых военных действий с захватчиками, сразу перейти к военному перевороту внутри страны. Тогда почему сейчас у пульта управления стоит Мегатрон? А Децимус, когда-то спасший Мегатрона - не находится ли он с ним рядом и сейчас, ограждая от ошибок, являясь самым близким советником, но скрывая свою внешность? Да! Несомненно, он здесь, на изученной до мелочей десептиконской базе, под самым хитрым обонятельным конусом у него, Саундвейва!Разведчик даже вскочил на своей зарядной платформе. На военной базе был единственный трансформер, мысли которого были защищены эффективнее, чем мысли лидера, а лицевая пластина была еще более странной, чем закрытое маской и визором его собственное лицо.