Глава 2. (1/1)

Вторая запись была сделана уже с трех видеодатчиков, установленных в большой полутемной камере, свет в которую попадал из широкого иллюминатора, расположенного на большой высоте под самым потолком. Вместо одной стены в камере была раздвижная решетка, выходящая в коридор. Качество записи снова порадовало Саундвейва, изображение передавалось без помех, характерных для дешевых импульсных приборов слежения.Первым в камеру привели Мегатрона. Саундвейв пытался разглядеть хоть какие-то эмоции на лицевой пластине заключенного, но не смог увидеть ничего, кроме усталости. Мегатрон опустился на длинную широкую скамью, что была установлена по периметру камеры, снял шлем, отчего четыре небольшие антенны на голове раскрылись подобием короны, и откинулся назад, прислонившись к стене. Довольно долго он сидел неподвижно, притушив оптику.Когда лучи света из окна начали ложиться уже не на пол, а на стены (приближался вечер), невысокий трансформер-истребитель с темно-синей окраской, почти приятной (если бы не злые красные окуляры) лицевой пластиной подошел к раздвижным дверям камеры и деактивировал магнитный замок. За его плечами возвышались три гиганта с альтформами орбитальных шаттлов – один полностью белый, с лазурными линзами, в сером шлеме, двое других – похожие друг на друга как клоны: красно-серые со светлым металлом лицевых пластин, один с зеленой, другой – с желтоватой оптикой. Ни автоботских, ни десептиконских знаков различия никто из пришедших не носил, хотя белый шаттл однозначно был когда-то автоботом.– Это его хозяин купил в тюрьме для вашей завтрашней ?смерти с оружием?, – сказал синий и кивнул головой в сторону Мегатрона. – Повезло вам, потому что другой приговоренный дезактив просто огромный. На арене он бы оглушил одним ударом любого из вас... А пока – развлекайтесь, только не съезжайте с процессоров, как в прошлый раз. Дезактивируете его, и жребий на завтрашний бой вытянет не один из вас, а двое. И будете биться до последнего, но уже друг с другом. Так хозяин сказал. По вашей оплате у вас есть астрочас.С этими словами синий обернулся и быстро засеменил по темному коридору, оставив вход незаблокированным. Шаттлы прошли в камеру и обступили серебристого трансформера, который все также, с притушенной оптикой, безучастно сидел, прислонившись к стене.– Сегодня мы будем трахать десептикона, – сказал один из красно-серых, более крупный, с желтыми линзами. – Я слышал, они шлюхи и столько всего умеют… Посмотри на нас, серебряный. Любишь, когда тебя имеют сразу трое? Мы разрешаем тебе выбрать того, кто отконнектит тебя первым. Ну? Кто тебе больше нравится?Мегатрон активировал оптику, спокойно поднял голову и внимательно посмотрел на каждого из шаттлов, словно изучая что-то в их лицевых пластинах.– Боюсь процессор повредить от сложности задачи, – сказал он наконец, – вы все мне нравитесь. Так что решайте это между собой, герои. А мне надо поберечь уровень заряда.– Глосса у этого полу-дезактива слишком длинная, – начал вскипать белый, самый крупный из них, – может быть, вырвем ему вокабулятор?Кулаки Мегатрона сжались, фокус оптики машинально просканировал углы – сопротивление было бессмысленным и еще более унизительным. Он понимал это, и не только он – красно-серый манипулятор со встроенной пушкой-парализатором нацелился ему прямо в блок трансформации.– Даже не пытайся, серебряный, – зло сказал желтоглазый хозяин манипулятора.– Не надо, – хищно усмехнулся другой, красно-серый, самый низкорослый, габаритами заметно меньше Мегатрона, обладатель ярко-зеленых оптических датчиков. Голос у него был мягкий, приятный, что никак не вязалось с похабным выражением лицевой пластины и циничной холодной оптикой. – Очень хочется послушать его крики.Зеленоглазый подошел ближе, наклонился и почти ласково провел манипулятором по лицевой пластине Мегатрона, его пальцы спустились к шейным проводам и сильно сжали горло, затем спустились ниже, заскользили по грудному модулю и остановились на пластине, закрывающей моторный отсек.– Какая хорошая боевая броня, из-за нее может быть много хлопот, – сказал он наконец, – давайте поможем ему убрать все лишнее. Эта гусеничная платформа за плечами будет нам мешать. Вставай!Мегатрон даже не шевельнулся.Первый удар в лицевую пластину нанес ему белый шаттл. С размаху, под подбородок, отчего голова Мегатрона впечаталась в собственную броню платформ за плечами. Без боевого шлема затылок был слишком уязвим, и тяжелый удар вывел десептикона во временный оффлайн. Серебристый корпус тяжело завалился вправо лицевой пластиной вниз. Белый шаттл подхватил его под манипуляторы и рывком поставил на опоры. Двое других быстро начали выламывать гусеничные платформы из креплений, ломая замки и разрывая соединения.– Снимаем всю тяжелую броню, она слишком крепкая, с нею он вообще не почувствует боли от ударов, – приказал зеленоглазый (видимо, он верховодил в этой троице).Плечевые крепления и замки наручей поддались быстро, с накладным грудным сегментом шаттлам пришлось повозиться. Стройный корпус Мегатрона, лишенный тяжелой боевой брони, покрытый более сегментированными и гибкими листами светлого металла, казался изящным для боевого механоида – если бы не огромный рост и не широкие плечи.Саундвейв снова остановил запись. Ему было хорошо знаком этот красивый стройный корпус, который в свое время так поразил связиста – давным-давно, когда соблазнительный истребитель в первый раз удостоился ночного визита в личный отсек лидера. Когда гость осторожно дотронулся манипулятором до тяжелых наручей Мегатрона и срывающимся полушепотом сказал: ?Меня пугает твоя броня… Я не хочу, чтобы ты был жесток сегодня!?. Вспышка безумия в оптике лидера – и тяжелые сегменты один за другим сброшены на пол, и такой же хриплый страстный шепот в ответ: ?Теперь меня легче убить, Старскрим. Убей меня, если я буду жестоким с тобой?. Саундвейв не уходил на подзарядку в ту ночь, прислушиваясь к стонам и крикам, и время от времени бросая взгляды на изображение со скрытой камеры. Но его мало возбуждало происходящее в отсеке лидера. Он просто слишком хорошо знал все мысли Старскрима. Саундвейв не желал Мегатрону смерти от руки любовника – тем более, смерти на зарядной платформе, залитой отработанным топливом и смазкой.Желтоглазый положил десептикона на пол, похотливо провел манипулятором по всем изгибам серебристого корпуса и собственнически погладил черную паховую пластину.– Нам сегодня повезло. Даже самые дорогие интерботы Каона нечасто так роскошно выглядят.– Ты хочешь сказать, он интербот? – оскалил дентопластины белый.– Ты с процессора съехал? Это боевикон-многорежимник, их всех создавали только с одной целью – убивать, – желтоглазый подломил крышку моторного отсека и внимательно всмотрелся в символы, указывающие на максимальные показатели базовых характеристик. – Посмотри сюда, этот корпус может нести и трансформировать дополнительную броню втрое тяжелее собственного веса, а двигатель и аккумуляторы у него на порядок мощнее, чем у тебя. Поверь мне, дурацкий гусеничный тягач – далеко не единственная его альтформа. Я слышал о таких, они начали приходить в Сигму в самый разгар войны.– Где же его встроенное оружие, если он боевикон?– Оружие?! Забыл, что его приговор – дезактивация? Посмотри на гнезда от бластеров и блокираторы магнитов линейных ускорителей – конечно же, все это демонтировали!Затем шаттл многозначительно хмыкнул. Он наткнулся на нечисловые символы, выбитые на основной плате моторного отсека Мегатрона.– Да он бывший штрафник! Погодите-погодите, а второй-то оттиск из застенков самого Гарруса-9, чтобы меня шарки сожрали!– И блокиратор Т-контроллера гаррусский, почти намертво припаянный. Видно, долго он там сидел.– Тогда все сходится. Этот красавчик – матерый убийца и нарушитель закона, напомним ему об этом.– Вы теряете время на болтовню, – прервал зеленоглазый своих подельников, – давайте лучше приведем его онлайн… или вы собираетесь коннектить его так?– Я слишком сильно его ударил, – словно оправдываясь, сказал белый шаттл, – привык вкладываться в каждый удар на этой проклятой арене. Придется ждать, пока очнется.– Не надо ждать, – пренебрежительно сказал зеленоглазый, – сделаем небольшое замыкание, а потом – какой-нибудь болезненный прием. Так, как ты умеешь, – он выразительно посмотрел на желтоглазого.Подключив свои штекера к нескольким разъемам в моторном отсеке серебристого трансформера, красно-серый пустил небольшой, но неприятный разряд, и тут же выдернул штекера. Корпус Мегатрона вздрогнул, оптика активировалась. Стоило ему попытаться вскочить, как желтоглазый ловким движением резко заломил его правый манипулятор за спину.– Боль приведет тебя в чувство, тварь, – другой манипулятор десептикона с силой сжал зеленоглазый. – Чтобы ты помнил обо мне завтра. Хочешь бой с оружием? Хочешь красивой смерти? Так знай, не будет твоя смерть красивой. Выйдешь на арену с порванным портом и поскользнешься на собственной смазке.И тут же приказал своим товарищам:– Не тяните, время идет!Красно-серый трансформер деблокировал паховую броню. Желтоглазый отпустил манипулятор Мегатрона и тоже начал разоблачаться. Последним раскрыл паховый сегмент белый шаттл. Обнажившись, он нажал на крепления на броне десептикона.– Посмотрим, что тут у нас, – желтоглазый, с удовольствием поглаживая открытую горловину порта серебристого трансформера, запустил пальцы внутрь. – Не нулевка, о-о-о, совсем не нулевка, – прокомментировал он, – хотя чего еще ожидать от штрафника… и какой глубокий порт. Интересная конструкция, почти как у нас… Любишь большие коннекторы, красавец?Мегатрон пренебрежительно улыбнулся, хотя видно было, что он делает над собой усилие.– Истекаю маслом от одного вида больших коннекторов, – он нагло посмотрел на блестящие от смазки крупные достоинства шаттлов, и добавил, – только пока ни одного здесь не вижу… кроме своего собственного, – и десептикон расхохотался, запрокинув голову.Белый снова замахнулся для удара, но зеленоглазый остановил его манипулятор.– Хватит с ним играть, я хочу яркой перезагрузки. Кто знает, может на завтрашний бой придется выйти мне. Будет тогда что вспомнить обоим. Держите крепче, – два шаттла завели манипуляторы Мегатрона за спину, – и постепенно выворачивайте ему манипуляторы. Хочу слышать, как он сорвет себе вокабулятор от крика.Саундвейв не получал удовольствия ни от самой жестокости, ни от ее созерцания. Даже в пыточной, болезненно вскрывая процессор врага, он делал это исключительно с целью узнать, понять, вырвать сведения. Его дар телепата предполагал отсутствие физического контакта даже во время самых жестоких истязаний. И всегда, получив нужное ему, он давал жертве время восстановиться, или приказывал убить, если пытка бесповоротно повреждала процессор и логические блоки узника. Поэтому почти целый следующий астрочас записи Саундвейв просто протянул на утроенной скорости.Он видел, как оборвалась попытка Мегатрона ударить первого насильника – ему тут же сломали опору, вывернув сочленения. Было еще несколько ударов, после которых кто-нибудь послабее десептикона попросту не поднялся бы. Били по корпусу, в брюшную секцию и пах. Понимая толк в пытках, связист мог представить, через какое унижение и физическую боль пришлось пройти Мегатрону за это короткое время. Гладиаторы знали, как причинять максимум страданий, оставляя жертву на грани онлайн – это было их профессией. Только с приговоренным к смерти можно было безнаказанно делать то, что позволил бы далеко не каждый интербот даже за огромное количество кредитов. Эти трое могли заплатить за свое развлечение, значит, они не были заключенными. Наемники-гладиаторы – трансформеры, по своей воле заранее и добровольно объявившие себя дезактивированными.Почему-то Саундвейву подумалось, что вряд ли хоть каким-то поступком в своей – тогда еще такой короткой – жизни Мегатрон мог заслужить такое. Если Праймас все видит… и видит ли?Лидер десептиконов не был праведником, но связист, как никто, знал, что ненасытный извращенец и насильник Мегатрон – образ, не совсем соответствующий действительности. Да, у диктатора бывали периоды ухода во все тяжкие, с тем же Старскримом в начале их связи, когда в ?Повелителе? просыпались самые темные стороны его натуры. Бывали загулы на многие орбициклы в притонах соседствующих с Кибертроном систем, с употреблением запрещенных стимуляторов, энергоновыми запоями и беспорядочным коннектом, когда Мегатрон менял по несколько партнеров за ночь. Он поднимал манипулятор на многих соратников, и еще лучше умел унижать морально, даже не притрагиваясь к своей жертве. И всегда на лицевой пластине лидера оставалось это странное выражение – смесь безразличия и спокойствия, за которыми Саундвейв не мог прочесть ничего.Он вернул запись на обычную скорость за несколько астроминут до конца. Желтоглазый красно-серый трансформер, немного ошалевший после трех перезагрузок, уже пришедший в себя, просто сидел на полу, прислонившись к стене, и отпускал скабрезные шуточки по поводу происходящего. Зеленоглазый не без извращенного удовольствия гонял электрические разряды, подключившись к разъемам жертвы своими крупными штекерами. Энергетический интерфейс мог быть невероятно приятным, если партнеры выравнивали силовые поля, и мог быть таким же невероятно болезненным, если ведущий генерировал односторонний импульс, превышающий резисторные возможности сопряженной системы. Рабочая панель моторного отсека Мегатрона почти полностью выгорела, некоторые гнезда разъемов представляли собой лужицы расплавленного металла.Белый шаттл, немного трансформировав коннектор, со всей силы всаживал его в развороченный, залитый энергоном порт десептикона, трансформируя свое орудие все больше с каждым проникновением. Мегатрон кричал – жутким, уже сорванным голосом, реагируя в основном на силовые разряды, чем на все более усугубляемые повреждения магистрали. Но на его лицевой пластине даже сквозь гримасу боли проступало презрение.Возможно, еще пару кликов – и белый просто вывел бы десептикона в состояние полной системной блокировки, даже не заметив этого на вершине возбуждения – просто разорвав в клочья внутренние части топливной системы своей жертвы и тем самым вызвав критическую потерю энергона. Но тут в камере появился еще один трансформер – огромный, мощный, чуть ли не на полголовы выше самого крупного шаттла-наемника, строгой серо-черной расцветки. Его альтформой мог быть астротанкер или трансгалактический звездолет – короткие закругленные крылья за спиной говорили об этом. Лицевая пластина его была исполосована несколькими глубокими шрамами (видимо, от ран, нанесенных лазером, и не сразу зафиксированных, чего не мог скрыть никакой композит), и – ярко-синяя, почти лазурная, оптика. Полустертый оттиск алого знака на груди… Бывший автобот.Не говоря ни слова, вошедший положил тяжелый черный манипулятор на плечо зеленоглазому, который быстро извлек штекера из моторного отсека Мегатрона, и торопливо начал приводить себя в порядок.– Останови этого беспроцессорного, – спокойный бас гиганта адресовал приказ зеленоглазому.Но белый, услышав его голос, сам прекратил свои убийственные движения и глупо вытаращил оптику на своих товарищей.– Децимус, мы не знали, что ты тоже хочешь развлечься. Мы бы его не трогали, даже несмотря на завтрашний бой, – без подобострастия, но с легкой дрожью в голосе сказал зеленоглазый. – Мы заплатили…– Уходите отсюда, – также спокойно сказал шаттл. – Вы заплатили, но ваше время вышло.– Прости, от горловины порта уже почти ничего не осталось, магнитные захваты, кольца – все в хлам, – виновато сказал обладатель желтых окуляров, – разве что сможешь трахнуть его в рот. Но придется врезать как следует, потому что по доброй воле он этого не делает. Да и не особо он умеет доставлять такое удовольствие…– Кто он? Дезактив из тюрьмы? – перебил гигант.– Бывший штрафник. И да, его привезли из тюрьмы на дезактивацию. Его бой должен быть завтра, с одним из нас. По жребию. Хозяин хотел сначала его взять для обычной смерти на арене, но он попросил оружие и отказался от дополнительной усиленной брони. Явно с процессором непорядок.– Возможно…Серо-черный внимательно посмотрел на серебристую лицевую пластину, залитую отработанным топливом, на которой застыло то самое спокойно-безразличное выражение, которое столько астроциклов не давало покоя Саундвейву. Багровая оптика медленно гасла. Видимо, потеряв много энергона и израсходовав большую часть заряда аккумуляторов, Мегатрон уходил в состояние временной блокировки.Наемники быстро покинули камеру.Саундвейв увеличил изображение, выхватив вновь пришедшего. Никакой наглой развязности наемных бойцов. Отрывистая, четкая речь – он не говорит, он приказывает. Властные черты, сдержанные, экономичные движения и особая решительность, обычно свойственная тем, кто давно связал свою жизнь с войной. А еще – полустертый алый знак, синие линзы… Кто он? Было что-то неуловимо знакомое в осанке и взгляде.Огромный шаттл несколько мгновений стоял в нерешительности, разглядывая корпус десептикона, лежащий на полу в неприглядной, унизительной позе. На обезображенной лицевой пластине бывшего автобота явно читалась внутренняя борьба. Один из шрамов, пересекавший левую половину лицевой пластины наискосок, поддев верхнюю губу, навсегда отпечатал на когда-то красивом лице саркастическую гримасу-оскал. И эта холодная презрительная гримаса никак не вязалась с явными тревогой и жалостью, горевшими в синих окулярах. Шаттл наклонился, вглядываясь в застывшие черты лица Мегатрона, а потом вдруг легко подхватил на руки серебристый корпус и быстрым, уже уверенным шагом вышел.