Шерил Блоссом/Филипп Орлеанский. Ривердэйл/Версаль. (1/1)

[Блоссомы непозволительно богаты и столь же непозволительно влиятельны. Генриетта мертва, Версаль постоянно достраивается, конфликт с Вильгельмом Оранским назревает все явственнее… Король нуждается в деньгах, и получить их удобнее всего будет выдав юную маркизу Блоссом за Филиппа]—?Блоссомы стоят у истоков так же давно и крепко, как Бурбоны,?— сурово сдвинув брови, Луи четырнадцатый, Король-Солнце, пытался донести до своего брата причины крайне скоропалительного брачного соглашения, главным героем которого стал именно Филипп. —?Это прекрасная партия, брат.—?Особенно для вас, сир, не так ли? —?желчно усмехнулся Филипп, с внутренним содроганием представляя, как он расскажет обо всем шевалье де Лоррену. Жуткой сцены не избежать.—?Если учесть, что государство?— это я,?— чопорно отозвался Людовик, ничуть не смутившись,?— То так оно и есть, монсеньор. Нам нужны эти деньги, Филипп, и вы прекрасно знаете это. Если я окажусь в плачевном состоянии, то ваше окажется таким же. Положа руку на сердце, ответьте мне: разве не привык ваш дорогой Шевалье к роскоши и удовольствиям, разве не избалован он сверх меры, разве обрадуется он перемене привычного уклада?—?Вы бьете по самому больному, Луи,?— раздраженно процедил Филипп сквозь зубы.—?Лишь потому, что я и сам загнан в угол,?— деланно сокрушаясь, развел руками Людовик. —?Это наш шанс, Филипп, и мы его не упустим. К тому же, жена не повредит вашей репутации?— сами знаете, люди болтают всякое.—?Они болтают правду, что же с того? —?парировал Филипп прохладно.—?Вы не можете жениться на Шевалье, мой дорогой брат,?— усмехнулся Людовик в ответ на эти слова. —?И закончим уже эту тему. Я был обходителен с вами, но ведь очевидно, что мои слова не просьба, а приказ.—?Конечно, сир. Вы же чертов король,?— с отвращением проговорил Филипп Орлеанский, но сколько бы он не злился на то, что вновь становится игрушкой в руках брата и паршивой разменной монетой, изменить что-либо он не мог все равно.***Маркиза Блоссом, свежая, как первый весенний цветок, оказалась прелестнейшим созданием. Она была очень юна, но не было в ней ни раздражающей наивности, ни излишнего жеманства, ни налета той якобы очаровательной глупости, которому старательно обучают своих дочурок придворные дамы, отчего-то уверенные в том, что мужчины обожают глупышек.Шерил, прелестное создание с прямым и дерзким взором, острая на язычок, но умеющая вовремя отступить, оказалась вовсе не ярмом на шее Филиппа Орлеанского. Напротив?— маркиза заинтриговала его, подкупила своей непохожестью на других, сразила своей манерой говорить откровенно, бросая вызов опостылевшим правилам приличия.—?Она тебе нравится,?— укоризненно подметил Шевалье, когда Филипп вновь вознамерился оставить любовника ради того, чтобы провести ночь в спальне своей молодой жены.—?Я никогда не утверждал обратного,?— справедливо напомнил Филипп. —?А ты желал бы, чтобы я ее ненавидел?—?Та часть меня, что сгорает от ревности, именно этого и жаждет,?— проворчал де Лоррен, наполняя свой бокал вином уже в четвертый раз. —?Но другая часть меня так же разделяет твою симпатию, и это сбивает меня с толку.—?Нам обоим, наверное, было бы легче, если бы моя новая жена была старой жабой,?— согласно вздохнул Филипп. —?Но выбирал ведь даже не я, помнишь?—?Хотя бы поцелуй ее за меня, мерзавец,?— плюхаясь в кресло и расплескивая на себя вино, с досадой воскликнул де Лоррен.Филипп теперь покидал его так часто?— было странно даже не особенно винить его за это.—?Монсеньор,?— точеные плечики Шерил скрываются под тончайшей материей ночной рубашки, и Филиппу едва хватает выдержки не шагнуть сразу к ней и не сорвать ткань вниз, чтобы покрыть эти плечики нетерпеливыми, жаркими поцелуями. —?Вы здесь, какой сюрприз…—?Ну неужели вы совсем меня не ждали? —?слова супруги неожиданно ранили Филиппа, он сбросил камзол с плеч и небрежным жестом оставил на софе, наблюдая, как Шерил расчесывает свои длинные, похожие на темное золото волосы, массивным гребнем.—?Я не из тех девиц, которые только и делают, что изнывают без любви, без внимания, да без чего угодно,?— отозвалась юная маркиза. —?Я знаю свое место, монсеньор, и знаю, кем оно давно и прочно занято… Но я, признаюсь, рада видеть вас в этой спальне снова.—?Позвольте мне, мадам,?— Филипп приблизился и взял гребень из тонких пальчиков супруги, а затем принялся бережно расчесывать ее волосы сам, положив одну ладонь ей на шею и едва ощутимо лаская, наслаждаясь сам этими прикосновениями так, будто они были для него чем-то особенным.Но ведь так оно и было, на самом деле?— до маленькой маркизы ни одной из женщин не удавалось запасть Филиппу в сердце так глубоко. Эта же не просто запала, она стала едва ли не одержимостью?— и Филиппа это пугало в глубине души. Но еще больше его будоражили эти новые ощущения, почти запретные, удивительно новые для него, в своем роде скандальные…Упиваясь близостью Шерил, Филипп Орлеанский понятия не имел, испытывает ли она к нему схожие чувства, или же нет?— признаться, он плохо разбирался в женщинах и их мотивах. Эти создания могли быть весьма коварны, и благосклонность далеко не всегда была равна любви…Хотел ли Филипп, чтобы Шерил любила его? О, несомненно!—?Я скучал по вам весь день,?— склоняясь, чтобы прикоснуться губами к ее обнаженной и такой соблазнительной шейке, Филипп терял голову. Его руки властно обхватили тонкий стан супруги, и в отражении зеркала, перед которым она сидела, Филиппу свои руки на ее груди показались едва ли не кощунством.Он не мог совладать с собою?— он так ее жаждал, что сводило зубы, что шла кругом голова и впору было рычать диким зверем.—?Мне нравится знать это, монсеньор,?— прошептала его прелестная соблазнительница, поворачиваясь в объятиях Филиппа, чтобы обвить его шею руками и прижаться к нему так тесно, насколько это возможно. —?Пусть так будет и впредь.Филипп накрыл ее губы своими в страстном поцелуе, и ничто в этом мире не было важным в тот миг кроме того, что они были вместе...