Часть 3 (1/1)

Ирландские флаги на стенах, громкая музыка, дешевая выпивка и танцы на барной стойке — ничего этого нет там, куда привел его Мерфи. Какая-то очень приличная маленькая кофейня. Настолько приличная, что неясно, как их пропустили без фейсконтроля, почему не проверили на наличие оружия и наркотиков. Не то, чтобы Коннор собирался начинать пить прямо сейчас, но здесь он чувствует себя не в своей тарелке. Последние дни такое чувство преследует его постоянно, он нервничает, смотрит, как по вечерам мигают цифры на электронных часах, купленных в комиссионном, пока сигарета не сгорает до самого фильтра.Дело не в кофейне. Дело в Мерфи. Его поведение изменилось. Настораживает, когда человек, который покупает только выпивку, да и то не в кафе, а в грязных пабах, приводит тебя в тихое местечко, в кофейню. Было бы не удивительно и даже хорошо, если бы брат позвал пить пиво на набережной, забраться на крышу с бутылкой виски, но нет. Они стоят в чистом холле, где каждые полчаса натирают полы до стерильного блеска, где пахнет свежей выпечкой, где Коннору быть не хочется.— Какого черта мы здесь делаем, Мерф?— Мы не в библиотеке, говори громче.— Какого. Черта. Мы. Здесь. Делаем, — в полный голос проговаривает Кон, его слышит и бариста, и официанты, и посетители. Все притворяются глухими, будто родились с берушами.— Мне — американо, пожалуйста. А ему… Коннор, что тебе? — брат оборачивается, очень быстро спрашивает, на такие вопросы отвечаешь сразу, на автомате.— С молоком. Подожди…— Ему — с молоком и один сахар. Американо — без сахара. Мы сядем у окна.Мерфи улыбается. От улыбки, как у него, тоже хочется улыбаться. Некоторые люди заражают своей мимикой, разговором — не успеваешь оглянуться, как повторяешь их слова и жесты. Чем-то похоже на гипноз. Мерфи — один из таких людей, Коннору стоит больших усилий не повестись на его уловку. Сидя за столом, он осматривается: длинные прямоугольные столы выстроились ровными рядами вдоль стен, так стоят койки в военных казармах — раздражающий рай перфекциониста. Коннор не перфекционист. В маленьком помещении обыкновенные окна выглядят большими, из-за них зал светлый, а лучи беспрепятственно ложатся на лицо, руки и столешницу, поэтому Коннор вертит шнурок от жалюзи и занавешивает свою половину окна.— Не заставляй меня повторять в третий раз.— Ты, наверно, не помнишь, — начинает Мерфи, он рассматривает оконное стекло или то, что за ним, Коннору снова не по себе. На этот раз от того, что брат избегает смотреть в глаза, — вчера я сказал, что с тебя кофе. Вот, что я имел ввиду. Неплохое место, я вчера был здесь.Ужасное место. Коннора воротит от всего, что его сейчас окружает. Его воротит от приторного латте, который стоит перед ним в чистой, прозрачной кружке с ушком и на высокой ножке. Не было и секунды, чтобы Коннор не хотел уйти отсюда, об этом лучше не думать, лучше вообще ни о чем не думать. Ни вытяжки под потолком, ни пепельницы на столе — ничего, кроме салфетницы, двух кружек и локтей Коннора на столе нет.Тишина окутывает, как невидимое одеяло, очень плотное, но абсолютно невидимое. По всему похоже, что Мерфи в порядке, пьет кофе, разглядывает улицу за окном — хорошо проводит время. Брат выглядит человеком, познавшим дзен, можно подумать, он знает, как говорить с Коннором телепатически. А Коннор не знает. Приходится считать, сколько досок от порога до стойки, сколько столов, сколько окон. Лучший способ перестать думать, дождаться, когда все закончится.— Эй, Коннор, — брат окликает его на пороге квартиры. В ответ Мерфи получает кулак в плечо, прикладывается спиной о только что закрывшуюся дверь. Дверь жалобно скрипит навесами. Мерфи морщится и, тоже скрипит — зубами.— Это не будет сходить тебе с рук вечно. Я не буду всегда закрывать глаза, я не буду, Мерфи! — хватит с Коннора этих дежавю, сейчас он хорошо знает следующий поворот сценария. Только что Мерфи позвал его, он воспользуется секундным замешательством, следующее, что почувствует Кон — губы брата на своих губах, ком в горле, неспособность говорить. Когда Коннора отпустит, Мерфи уже уйдет.— Убери руку, — обычно Мерфи заводится с полоборота. Его голос спокойный, глаза смотрят прямо. Глаза Мерфи такого же цвета, как у Коннора. Единственное одинаковое во внешности, что у них есть с рождения.— Когда собираешься что-то сделать, доводи до конца. Или вообще не начинай.— Тебе нравилось.Коннору нечего ответить. Ему нравилось, ему и сейчас нравится, что кулак донельзя сильно прижат к плечу Мерфи. Именно такие прикосновения ему нужны: сильные, ощутимые, намного более ощутимые, чем те прошлые два поцелуя. Он снова чувствует губы Мерфи, врезающиеся в рот. Брат не останавливается ни через секунду, ни через две и не через полминуты.— Только не на полу, — Кон пятится назад, диван ближе всего. Основание дивана пустое в середине, из разодранной обивки торчит наполнитель. Коннору все равно.Мерфи тормозит его резким рывком, не дает отойти еще дальше. Приходится открыть глаза, чтобы прояснить для себя ситуацию. Взгляд брата дословно можно толковать, как ?Черта с два!?— Матрас. Там нормально.Кон не спорит, ему каждое слово дается с трудом, он кивает молча, расстегивает ремень, пока Мерфи проделывает то же самое и снимает джинсы, сидя на краю матраса. Говорить сложно, но руки в обычном порядке справляются с пуговицей, молнией. Через несколько секунд джинсы на полу. Кон наклоняется, хмурится привычно, руки тянутся туда, где кожу брата не закрывает одежда. Голова кружится, от волнения подташнивает. Сколько людей в мире чувствует такое, когда возбуждены?Скользко, жарко, мокро, не хватает дыхания, голое тело Мерфи, жесткий матрас, пересохшие губы, щекотно, спазм.Это и был секс?Колени подгибаются, руки не держат, Коннор просто заваливается сверху и дышит, дышит, дышит.— Коннор… Коннор, — второй раз Мерфи произносит имя громче, но его голос все еще слышен, как издалека. Нужно что-то ответить, слов опять не находится, в горле один большой непреодолимый ком. Вот так и получаются те дурацкие паузы, которых стало слишком много, — было совсем плохо?— Блять, да! Было ужасно! Та твоя кофейня ни в какие ворота не лезет, хрен я туда еще раз пойду!— Коннор, мать твою! — Мерфи орет, матрас рядом прогибается под весом его локтя, а Коннор начинает громко смеяться. Он не может остановиться, неужели Мерфи наконец разозлился? Так просто? Таким он был всегда — вспыльчивым, раздражительным, беспокойным. Таким он нравится Коннору. Чем не повод для радости.— В следующий раз, я выбираю, куда пойдем.— Ну хватит.— Серьезно. У тебя отвратительный вкус. Там как столовая для психопатов.— Ты же думал об этом? Последние два дня, — после вопросов вроде этого, хочется поглубже вдохнуть. Коннор опять берет тайм-аут, подбирает с пола мятую пачку сигарет, Мерфи выронил ее из кармана, когда раздевался.— Не думал. Зажигалку подкинь.— А я думал, — колесико зажигалки чиркает под кончиком сигареты. Коннор многозначительно мычит в ответ, затягиваясь. В этот момент он чувствует себя на своем месте. Впервые за последние дни.