Глава 14 - ?Боль предательства? (2/2)

- Он видел меня с той девчонкой из университета на Хондэ, - со стоном произнес темноволосый парень. – Помнишь, я недавно рассказывал? Подруга моего хорошего знакомого. Я болтал с ней, хотел проверить кое-что…

Хёнсын резко перевел взгляд на вмиг поджавшего губы Чунхена, озаряясь догадкой, но пока не озвучивая ее вслух.- И тут появился он, странно мне улыбнулся и ушел, - вцепляясь в свои волосы, практически вырывая их, продолжил он рассказ, - Я думал, что ничего страшного не произошло. Думал, он каким-то образом все понял, не взял в голову, а потом закрутился с учебой и делами и не смог позвонить. Сегодня он трубку не брал, теперь ясно почему. А я хотел прояснить все после тренировки. Собирался наконец признаться… Какой же я идиот…- И что же ты, скажи на милость, проверял? – глубоко вздыхая и прикрывая глаза, уточнил Хёнсын, хотя заранее знал ответ.- Чувства, - бубня под нос, оправдываясь и сожалея, проговорил парень.- Блять, я так и знал, - почти пропел танцор, оборачиваясь к Чунхену. – Твоя работа? Ты науськал?

- Эм… - виновато протянул лидер, озадачивая своим поведением Соён.- Ты на ошибках не учишься, да? Еще и друга тянешь к своим же граблям? – Хенсын всплеснул руками. - Ты совсем тупой, Чунхен?

- Но ведь работает же! – попытался защититься лидер, но тут же поплатился.Хёнсын, который по природе был не вспыльчивым и отнюдь нелегко терял контроль, вдруг почувствовал, что край настал именно сейчас. Финиш. Точка кипения наконец была достигнута, поэтому его кулак очень резко взметнулся вверх и со всей силы врезался в нос Чунхена. Затем еще один удар в скулу, пока дезориентированный лидер пытался понять с какой стороны ему защищаться.- Хёнсын! – испуганно вскрикнула Соён, но подойти не решилась, чувствуя сильный эмоциональный коллапс друга.Танцор схватил лидера за грудки, как ранее Дуджуна, и с силой припечатал к стене.- Ты настоящая скотина, - с нескончаемым разочарованием, злостью и ненавистью в голосе, но очень тихо, только для Чунхена. – Именно сегодня я в первый раз пожалел, что когда-то влюбился в тебя.И так же резко, как напал, отпустил лидера и практически выбежал из репетиционного зала, в котором остались шокированные друзья. Спустя пару мгновений вслед за ним бросился и Дуджун, на ходу подхватывая куртку. Соён же присела рядом с опустившимся по стенке на пол Чунхеном, протягивая бутылку с водой и салфетки. Подняв на нее глаза, лидер встретился с понимающим взглядом девушки, а потом уткнулся ей в плечо, осознавая в полной мере, насколько тяжелы последствия неправильно принятых решений.***Стоя перед дверьми больницы, Дуджун нервничал как никогда в своей жизни. Он не знал, сделать ему шаг вперед или позорно убежать, никогда больше не возвращаясь. О, как он корил себя за случившееся с Ёсобом. Осознание вины тяжелым грузом опустилось на его плечи, не давая возможности вздохнуть более-менее глубоко. Танцор прекрасно понимал, что именно его действия довели Ёсоба до такого состояния, но что делать со всем этим не знал.С одной стороны хотелось уйти, забыть и сказать себе, что это не его дело, что он ничего не обещал, что все было на его, Ёсоба, добровольных началах. Очень хотелось поступить по-свински, но что-то в глубине собственного сердца мешало. И именно с этой, другой стороны, Дуджуну казалась невыносимой мысль предать доверие и чувства паренька еще сильнее, чем уже есть. Хотелось извиниться, покаяться и чтобы обязательно добиться прощения. И все это разрывало танцора на части.Противоречия в душе и голове добавляли сложности в вынесение окончательного решения. С одной стороны, Ёсоб нравился Дуджуну, но с другой не было ничего доказывающего, что это сильнее обычной симпатии между друзьями. Головой он понимал, что их отношения обречены на осуждение и порицание, но сердцем чувствовал, что если между ними действительно что-то есть, мнение окружающих не суть важно, да и самые близкие не отвернутся, если действительно ценят. Единственной весомой загвоздкой была неуверенность в себе и страх ошибиться. Но многие события в его жизни доказывали, что подобные страхи только разрушают, поэтому зарываться в них не стоит.Подойдя с такими мыслями вплотную к автоматическим дверям, Дуджун шагнул вперед, намереваясь прояснить каждый пункт и мелкую деталь раз и навсегда.***Тяжесть в теле казалась непреодолимой. И все еще бросало то в жар, то в холод, но действие лекарств закончилось, поэтому Ёсоб, не до конца разбирая действительность, постарался открыть глаза и понять, откуда слышится странный писклявый звук и почему так сильно пахнет хлоркой. Даже веки налились свинцом, но спустя несколько мгновений уговоров самого себя, парень все же разлепил их, с некоторым запозданием отмечая, что находится далеко не дома.За себя страшно не было, потому что отпущенные чувства вызвали ощущение опустошения, ведь заменить их было нечем. Но вот грустно стало, потому что Хенсын наверняка волновался за него. Чуть привыкнув к реальности и собрав имеющиеся остатки сил, Ёсоб решил приподняться и присесть, дабы видеть палату и понять, куда делся друг, которыйявно не бросил бы его одного. Завозившись на кровати, парень очень удивился, когда встретился глазами с заспанным Дуджуном, покрасневшие глаза которого доказывали высшую степень усталости и переживаний.- Ты очнулся, - танцор не спрашивал, а в его немного грубоватом со сна голосе звучала грусть.Ёсоб нахмурился от пронзившей его боли и молча продолжил смотреть на предмет своей пятилетней любви.- Как ты себя чувствуешь? – волнение отражалось от стен многоместной палаты, в которой остальные пациенты уже давно спали. – Тебе лучше? Мне позвать медсестру?- Не надо, - тихо отказался Ёсоб, - Все в порядке.Оба замолчали, не зная, как продолжить разговор. Напряжение витало в воздухе и негативно сказывалось на стремлениях Дуджуна и на самочувствии Ёсоба. Первый хотел закричать, просить парня высказать ему все в лицо, попросить даже ударить, пусть и не был уверен, что это поможет. Второй же чувствовал, как вместе с нарастающей болью в сердце повышается и температура тела, как снова начинает потряхивать, а голова взрывается пока еще слабой мигренью. Дыхание участилось и стало шумным, как будто бы он задыхался, хотя если и да, то только от застрявшего кома в горле.Дуджун, заметив состояние Ёсоба, приблизился к нему, порывисто и крепко обнимая, стараясь согреть своими руками, на что тот ахнул от удивления такому внезапному порыву.- Прости меня, - вдруг прошептал танцор на ухо Ёсобу, у которого от этих слов замерло сердце.

- Что? – выдавил он из себя, когда спустя несколько мгновений, почти минуту, не услышал никакого продолжения. Ему даже показалось, что он ослышался.- Ёсоб, - Дуджун оторвал парня от себя и заглянул ему в глаза, смотря серьезно и решительно, - Прости меня. Я виноват перед тобой и правда очень хочу, чтобы ты меня простил. Я все…- Нет, - паренек отвел взгляд, - Ты ни в чем не виноват. Я все прекрасно понимаю.Дуджун буквально на долю секунды решил, что Ёсоб и правда понял его, но увидев увлажнившиеся уголки глаз и болезненный румянец на щеках, решил не оставлять попыток достучаться. Тем более, недавно Дуджун уже оставил все на самотек и жестоко ошибся в выводах.- Но я же вижу, что не понял, - мягко проговорил танцор, беря горячую ладонь в свою руку.- Я еще тогда все понял, Дуджун. Тебе не надо оправдываться, - нотки отчаяния пробивались сквозь отстраненный голос парня, как бы он ни старался звучать увереннее.

- Именно, что не понял, - Дуджун пододвинул стул ближе к кровати и взял обе руки Ёсоба в свои, заставляя того покраснеть чуть сильнее из-за смущения, а не лихорадки.В течение нескольких минут танцор собирался с духом, но взгляда от Ёсоба не отводил, смущая последнего еще сильнее. Каким-то образом Дуджуну открылась истина о себе именно сейчас, глядя на осунувшегося парня, выглядящего с покрасневшими щеками и увлажнившимися глазами практически мальчишкой, таким же как несколько лет назад. И его захлестнули эмоции. В первую очередь нежность и желание заботиться. И пусть остальные чувства не были столь же яркими, их было достаточно, чтобы по-настоящему попробовать и откинуть мешающие страхи.- Ты мне нравишься, Ёсоб, - твердо и честно, но с нежностью и трепетом.Голова парня резко повернулась к нему, а глаза излучали недоверие. Быстро пройдясь взглядом по Дуджуну, Ёсоб снова уставился в окно, теперь уже путаясь в собственных мыслях и чувствах.- Думаю, мне нужно быть с тобой предельно честным, чтобы объяснить происходящее между нами.Дуджун почувствовал, как пальцы парня сжали тонкое больничное одеяло, но какого-либо комментария от него не последовало, поэтому танцор лишь вздохнул и продолжил:- Мне страшно. Очень страшно, Ёсоб. Согласиться тогда попробовать было очень страшно. Понять, как сильно ты мне нравишься, тоже. Но есть вещи гораздо страшнее…Дуджун снова замолчал, собираясь с мыслями, а Ёсоб пытался справиться с ходящей ходуном грудной клеткой. Слова танцора очень медленно проникали в его сознание, не менее медленно оседая там, и еще более медленно заставляли верить. Но страх оставался, и особенно больно становилось от неуверенности Дуджуна. Ёсоб чувствовал, что он готов отказаться от всего из-за непонятных принципов и оглядки на общество, ведь как иначе можно истолковать его слова? Моральные принципы у каждого человека имеют свои границы, и их всегда можно переступить более-менее безболезненно, но вот мнение и осуждение окружающих пережить гораздо труднее. Быть отверженным намного сложнее, и не каждый готов пройти такое испытание силы духа.Ёсоб уже не слушал продолжение речи Дуджуна, скорее даже просто не слышал. В ушах звенело, а слезы застилали глаза, скатываясь крупными каплями по щекам и разбиваясь о ладони, частично впитываясь в накрахмаленное больничное пастельное белье. Боль захлестнула парня, и он уже люто ненавидел недавнее признание возлюбленного, потому что от него становилось еще тяжелее. Дыхание перехватило, когда Ёсоб подумал, что не знай он чувств Дуджуна, смог бы пережить отказ гораздо легче, ведь одно просто не быть любимым, а совершенно другое - быть любимым, но не иметь власти над решением второй половины. Дуджун выбрал не его. Он, конечно, и ту девушку не выбрал, но сейчас гораздо ближе к ней, чем к Ёсобу.- Эй, ты меня слушаешь вообще? – сам танцор все это время тихо говорил, но смотрел преимущественно в пол, потому что первый раз так глубоко открывался постороннему человеку, однако всмотревшись в лицо Ёсоба тут же осекся. – Почему ты плачешь?Ёсоб лишь резко замотал головой, прикладывая мокрые от слез руки к ушам. Он не хотел ничего слышать, ему опостылело быть последним, чье мнение спрашивают. Пик его эмоционального напряжения настал, вызывая сдавленные всхлипы и растерянность Дуджуна. Столько лет любить, столько лет ждать, столько надеяться… И он еще думал, что сможет что-то отпустить. Врал сам себе.

Дуджун не выдержал зрелища и вскочил со стула. Пришлось приложить силу, чтобы отодрать ладони танцора от головы и заставить смотреть на себя, пусть и сквозь соленую завесу.

- То есть я сейчас тут зря распинался? Уже не нужен тебе? – темноволосый парень тряхнул Ёсоба за руки на себя, когда тот попытался отвести взгляд. – Ну же, отвечай!- Я не понимаю… - признался Ёсоб спустя несколько попыток вырваться из хватки танцора.- Чего ты не понял? Что нравишься мне? Что я боюсь сделать тебе больно своим решением? Что не был уверен, игра это или правда? ЧТО ИМЕННО?! – Дуджун кричал, забывая, что в палате они не одни.Ёсоб как-то враз успокоился и вытер слезы, но взгляда не поднял.- Но ты же сказал, что боишься…Дуджун разочарованно усмехнулся, глубоко переживая в душе.- Ты меня и вовсе не слушал.Внезапно опустившись на узкую больничную койку, парень за ладони притянул растерявшегося Ёсоба ближе к себе.- А теперь слушай внимательно и только попробуй что-то снова пропустить, потому что я тогда за себя не отвечаю. Слушаешь?Светловолосый юноша нерешительно кивнул.- Говоря о страшных вещах, я имел в виду последствия. И меня мало волнует мнение общества, приятие друзей и родителей в таких вещах, как ты, видимо, успел надумать. Жизнь она одна. За эти три года я убедился, что только сам могу построить свою судьбу. Так вот, я боюсь, что могу сделать тебе больно. Больнее, чем сейчас. Боюсь, что неправильно понял свои чувства. Боюсь, что они не настолько глубоки, как твои. Боюсь, что не смогу вынести груза ответственности за принятое решение. Я так много чего боюсь, потому что считаю твою пятилетнюю любовь достойной самого серьезного отношения, но…Дуджун осекся, ловя недоверчивый взгляд Ёсоба, а потом не отводя глаз продолжил:- …порой не могу думать рационально и правда хочу быть с тобой. Я очень хочу попробовать уже по-настоящему, но именно поэтому решил рассказать обо всем честно и четко, пусть ты не услышал ни слова из моей исповеди. Один вопрос: готов ли ты жить в страхе, что я вот-вот поверну назад и откажусь от обещаний? Я вижу, как ты устал ждать меня, но постараюсь приложить максимум усилий, чтобы не отпустить твою руку, однако боюсь… боюсь… ошибиться.

Неестественно теплая ладонь коснулась щеки танцора, чуть поглаживая большим пальцем, а на губах Ёсоба заиграла неуверенная, очень смущенная и главное искренняя улыбка. Глаза заблестели, но уже не от слез.- Я люблю тебя, Дуджун. И всегда буду любить тебя. И я уверен, что моей любви хватит на нас двоих, а учитывая твое серьезное отношение так же уверен, что мне больше никогда не будет больно. Но я не хочу больше пробовать, я хочу дарить тепло, любить и заботиться, не думая о возможном конце. Что будет, то будет. Зачем портить все заранее? Один вопрос: уверен ли ты хотя бы сейчас, что действительно хочешь быть со мной? Я вижу, как тебе трудно, но приложу максимум усилий, чтобы ты никогда больше не вспомнил о своих страхах.

Слушая последние слова, Дуджун перестал сомневаться, только расплылся в широкой и яркой улыбке и сжал ладонь Ёсоба сильнее прежнего. И еще одно чувство, больше желание, возникло в его сердце. От вида практически счастливого парня закружилась голова, а сердце забилось в разы быстрее. Еще никогда ему не хотелось кого-то так сильно... Другой рукой, медленно и осторожно, чтобы не спугнуть, Дуджун коснулся подбородка Ёсоба. Парень тут же застыл в ожидании.- Могу я… - севшим от волнения голосом прошептал танцор, заглядывая в глаза больного.Ёсоб ничего не ответил, только на автомате облизал губы и рвано выдохнул. Дуджун неторопливо наклонился, медленно сокращая расстояние между ними и чувствуя, как сердце готовится выпрыгнуть из груди.- Погоди… - вдруг резко, торопливо и дрожащим голосом остановил его парень. – Я болею, это заразно…Дуджун предпочел заткнуть его поцелуем, быстро, но осторожно касаясь горячей и сухой, чуть соленой от пролитых слез, кожи Ёсоба. Касание губ вышло мягким, но требовательным, потому что даже танцор не предполагал, какую убийственную реакцию в нем мог вызвать такой поворот их только начавшихся отношений. Спускать тормоза в самый первый день танцор посчитал лишним, да и болезнь все-таки серьезная, однако не смог отказать себе и провел языком по губам Ёсоба, пробуя их на вкус.- Что будет, что будет, - с улыбкой прошептал Дуджун, напоследок мягко целуя лоб святящегося от счастья Ёсоба.***Чунхён вообще не удивился, когда как-то утром застал Хёри в компании Донуна и его команды. Он сам отправил ее туда. Однако уйти сил не было, поэтому лидер стоял возле здания библиотеки и наблюдал за улыбающейся девушкой и поглядывающих на нее противников. Хёри имела полное право поступать, как ей вздумается, поэтому в голове лидера не было и капли осуждения, лишь мысли о пустующем теперь месте танцора. Где взять участника в такой короткий срок он даже не представлял. Со вздохом оттолкнувшись от стены и развернувшись, чтобы наконец удалиться, лидер обнаружил Хёнсына, стоявшего чуть позади и смотревшего на Хёри из-за его спины. Внезапная находка чуть напрягла Чунхена, не ожидавшего, что танцор сам пойдет с ним на контакт или в принципе как-то приблизится, потому что вполне успешно избегал встреч несколько дней подряд.- Что будешь делать? – сухо спросил танцор, кивая в сторону девушки.- Не знаю, - Чунхен не обернулся, только пожал плечами, - Скорее всего, откажусь от участия. Нам не найти танцора так скоро.Хёнсын перевел глаза на лидера. Темноволосый парень выглядел усталым и подавленным. За долгое время, проведенное в его компании, Хёнсын научился подмечать те мелочи, которые лидер порой пытался скрывать. Все в нем кричало о разбитости и моральной неустойчивости, а под глазами залегли круги. Чунхен все меньше и меньше производил впечатление сильного и бескомпромиссного лидера, которым когда-то слыл. Жизнь изрядно потрепала парня, заставляя порастерять былую гордыню и уверенность в себе. И все это отзывалось болью в сердце танцора, который к тому же успел подумать и переосмыслить поведение Чунхена, и даже пожалеть о сказанном недавно.

- Совсем-совсем вариантов нет? – задумчиво протянул Хёнсын, желая хоть как-то помочь.- Вообще, - Чунхен взъерошил свои волосы, - Мы много раз проводили кастинги, так что с уверенностью могу сказать: найти за столь короткий срок кого-то более-менее приличного не получится.- У меня есть один вариант… - медленно проговорил парень, вызывая в лидере неподдельный интерес, - Но я не уверен, понравится ли он тебе. И еще не уверен, понравится ли это самому варианту…- Кто? - в нетерпении перебил Чунхен.

- Шин Сухён. Бывший танцор ?TOPless? и парень Сонхёна, - во взгляде Хёнсына лидер увидел нечто такое, сразу отбившее желание возмущаться и спорить.Парень просто молчал, старательно обдумывая предложенный вариант, тут же находя его вполне удачным, учитывая навыки и технику Сухёна, но вот о его согласии вопрос оставался открытым, да и брат все еще злился… Хотя Чунхену уже искренне плевать на любые преграды, он даже готов просить на коленях, если понадобится, главное спасти их общую мечту. И то, что парень - его бывший соперник, только добавляло воли к победе.- Ты думаешь, есть шанс?

- Не знаю, - честно ответил танцор, - Но не попробовав не узнаешь. Твой же девиз в каком-то смысле, так почему бы и нет?- Хёнсын… - закусив губу, протянул Чунхён, - Послушай, я…- Не надо, Чунхен, - его резко перебили, - Твое расставание с Хёри ничего не меняет.- Давно знаешь?

- Достаточно, - просто и показательно безэмоционально.- Ясно, - лидер почесал нос, - Но ты мог бы дать нам шанс… Дать шанс мне.Хёнсын, стараясь выглядеть максимально равнодушно, осмотрел Чунхена, отмечая всю эту неуверенность и просительность, но не желая больше поддаваться его притяжению и в который раз обжигаться, решительно покачал головой. Сердце итак было разбито, а его осколки больно резали грудную клетку днем и ночью. Их отношениям не нужно сближение. Чем дальше они друг от друга, тем целее и спокойнее души обоих.

- Слишком поздно, - не глядя в глаза лидера, ответил Хёнсын и, вытащив из сумки тетрадь и карандаш, быстро начертал номер Сухёна. – Если решишься, сам ему позвони. А я пошел. Пока, Чунхен.Чунхён в который раз наблюдал, как танцор уходит, оставляя в сердце сожаление и боль. Чувство вины тяготило его, но все сильнее ощущалось желание все исправить, повернуть время вспять. Даже если реально это невозможно, в действительности единственным способом сделать что-то подобное оставалось попытаться заслужить прощение и разжечь былой огонь заново. Помочь склеить разбитое сердце, которое сам едва ли не растоптал в крошку подошвой гордыни и слабости. Жизнь одна, и она не стоит тех сожалений и самостоятельно установленных ограничений, мешающих быть свободными и счастливыми. Хенсын отступает назад, но теперь черед Чунхена идти ему навстречу. Вперед и вперед, шаг за шагом.