Пятнадцать секунд (1/1)

Когда Паша видит на мониторе свою безоружную сестру, направляющуюся к автобусу с убийцей, она не верит.—?Подождите, Андрей Владимирович, а?что она делает? —?Вопрос падает в наэлектризованную тишину свинцовой пулей. Громов, напряженно следящий за действием на экране, даже не поворачивается?— обыденно-спокоен и невозмутим.—?Вика знает, что делает, успокойся,?— словно сквозь вату отрезвляюще-скупо.—?Она что, пойдет туда? Так, стоп, ребята, там есть мужчины, почему это должна делать девочка и моя единственная сестра?! —?Прасковье хочется кричать в голос, но горло будто удавкой стягивает ужасом и подступающими слезами, и сил хватает только на отчаянно-надрывный вопрос?— риторический почти что, окрашенный всеми оттенками страха, самого жуткого?— страха за своего близкого человека.Глухой хлопок выстрела на мониторе в вакуумном безмолвии кажется оглушительным; эхо по нервным окончаниям разносится вспышками боли.Подгибаются налитые слабостью ноги; лихорадочный взгляд в монитор вмерзается судорожно?— а кадры словно замедляются, время мучительно растягивается жвачкой?— липко, тянуче, пугающе.Кадр. Омоновцы выводят преступника. Кадр. Безлюдье возле автобуса. Кадр. Искаженное лицо Доронина.—?Где она?! Почему она не выходит?! —?глушит, взрывается в голове голос Тима откуда-то из ниоткуда?— Паша даже не вздрагивает. Тихо, на грани слышимости, умоляет невесть кого, чтобы все обошлось, а змейки слез по щекам хлещут обжигающими хвостами.Кадр. Вика выходит.—?Жива. —?Лишь на мгновение Громов позволяет себе?— мимолетным успокаивающим жестом касается ее спины.Прасковья поворачивается к нему?— заплаканная, дрожащая, перепуганная.Громов лишь секунду безотрывно смотрит на нее?— смыкает руки, притягивает, тихонько гладит по волосам и как гребаную мантру повторяет только бессмысленно-успокаивающее:—?Ну все, все, все…От Орловой пахнет морозно-тонким осадком легких духов и въедливым страхом; соленые слезы впитываются плотной тканью пиджака.Через пятнадцать секунд ему придется разжать руки, отпуская ее. Через пятнадцать секунд Прасковья, опомнившись, почти испуганно отстранится, пробормотав едва слышное ?простите меня?. Через пятнадцать секунд Тим дружески-собственнически перекроет ее объятиями, а Паша вцепится в его руку, смаргивая последние слезы.Через пятнадцать секунд.А сейчас он бережно прижимает ее к себе, всхлипывающую, измотанную страхом?— и эти пятнадцать секунд безоговорочно, безраздельно, всецело принадлежат лишь им.