Глава 13 (1/1)

Мне не нравился такой разговор. Когда кто-то указывал на то, что я и сама знала, мне было трудно не злиться на Хонки. А я давным-давно его простила. Я приняла это и не хотела, чтобы сейчас в мою душу заползала злость. Ни к чему хорошему это не привело бы.– Мы были молодыми. Он меня не любил. Думал, что любит, но не любил. Все просто.– Ты и сейчас молодая, – вздохнул парень.Не уверена, что мне понравился тон, каким он это сказал.– Мне двадцать. Я ухаживала за мамой четыре года и похоронила ее одна, без помощи отца. Поверь, я часто чувствую, что мне за сорок.Он потянулся ко мне и накрыл мою ладонь своей:– Ты не должна была делать все это одна.Да, не должна была, но других вариантов не было. Я любила маму. Она заслуживала лучшей жизни.

Я больше не хотела говорить о своей жизни. Мне хотелось узнать что-нибудь о Хёнсыне.– У тебя есть работа? – спросила я.Парень усмехнулся и сжал мою руку:– Ты веришь, что после колледжа каждый должен найти себе работу?Я пожала плечами. Мне всегда казалось, что все люди чем-то занимаются. У человека должна быть какая-то цель. Даже если он не нуждается в деньгах.– Благодаря отцу, когда я окончил колледж, у меня было достаточно денег, чтобы не работать до конца своих дней. –парень посмотрел на меня своими чувственными глазами с густыми черными ресницами. – Я даже мог при помощи отца дебютировать в группе, но не смог.— Почему?— Продюсер той группы сказал мне, что я недостаточно хорош чтобы быть частью группы, хотя я умел петь. А вот моего друга ... моего бывшего друга он принял, но у него не было голоса, то есть не умел петь, да и танцевать тоже. Жизнь — это несправедливая штука.Такого я не ожидала.– Удивление на твоем лице немного задевает меня, – с иронией заметил парень.– Я просто не думала услышать такой ответ, – честно призналась я. Хёнсын пожал плечами и выпустил мою руку. Я хотела удержать его, но не стала.Парень принял решение больше не прикасаться ко мне.– Сколько тебе лет? – спросила я.Он улыбнулся:– Я слишком стар, чтобы находиться с тобой в этой комнате, и чертовски стар, чтобы думать о тебе так, как я думаю.Ему не больше двадцати шести В этом я не сомневалась, он не выглядел старше.– Мне двадцать, если ты не забыл. Через полгода будет двадцать один. Я не маленькая.– Да, милая Хёна, ты не маленькая. Мне двадцать пять лет. Моя жизнь не была обычной, и я несколько раз всерьёз облажался. Я уже говорил тебе, что ты не все обо мне знаешь. Если я позволю себе прикоснуться к тебе, это будет неправильно.Он был всего на пять лет старше. Не такая уж большая разница. Он не был бездушным человеком, разрешил пожить в своем доме, хотя больше всего на свете хотел меня выставить.– Думаю, ты себя недооцениваешь. Я считаю, что ты не такой, как все.Он плотно сжал губы и покачал головой:– Я совсем не такой, каким ты меня видишь. Ты не знаешь всего, что я сделал в жизни.– Может быть, – согласилась я и наклонилась к нему. – Но то, что я успела увидеть, пусть немного, совсем не так плохо. Я начинаю думать, что, возможно, есть еще один ты.Он посмотрел мне в глаза. Мне хотелось положить голову ему на колени и часы напролет отвечать ему тем же. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не сказал, передумал. А я успела заметить у него во рту какой-то маленький серебряный шарик.Я встала на колени и придвинулась поближе к Хенсыну.– Что у тебя там? – спросила я, а сама смотрела на его губы и ждала, когда он снова откроет рот.Парень медленно высунул язык. Я увидела пирсинг – серебряную штангу.– Это больно? – Я ещё не встречала никого с проколотым языком.– Нет, – улыбнулся он.Я вспомнила татуировки на его спине, которые видела в ту ночь, когда он занимался сексом на веранде.– А что у тебя за тату?– Внизу – орел с распростертыми крыльями. Когда мне было семнадцать, отец взял меня на концерт Super Junior, а после концерта мне сделали мою первую татуировку. Прямо под левой лопаткой. Отец в ту ночь напился вдрызг, но все равно я люблю вспоминать те времена. У меня, пока я рос, было не так много возможностей проводить время с отцом. И каждый раз, когда мы виделись, он либо добавлял мне новую татуировку, либо пирсинг.Ещё пирсинг? Я оглядела его лицо и перевела взгляд ниже. Парень хмыкнул. Я вздрогнула и поняла, что он заметил, с каким любопытством я его разглядываю.– Там нет никакого пирсинга, милая Хёна Остальные – в ушах. В 20 лет я завязал и с тату, и с пирсингом.Парень провел пальцем по моему подбородку и поднял мне голову так, чтобы я смотрела ему в глаза.– Ты хмуришься. Что я такого сказал? – спросил он.Я не хотела отвечать честно. Мне так нравилось быть рядом с ним. Я понимала: если начну расспрашивать дальше, он уйдет.– Когда ты вчера поцеловал меня, я не почувствовала эту серебряную штучку.Хёнсын прикрыл глаза и склонился ко мне.– Потому что тогда её не было, – ответил он.А теперь была.– Когда ты… Ну, когда ты целуешь кого-нибудь, они могут это почувствовать?Он сделал короткий вдох, и его губы приблизились к моим.– Хёна прошу тебя, скажи, чтобы я ушёл, — хриплым голосом произнёс парень.Если он собирался меня поцеловать, то я его ни о чем таком не просила. Я хотела быть с ним в своей комнате. А ещё хотела, чтобы он поцеловал меня с этой штучкой у него в языке.– Ты бы это почувствовала. Везде, где бы я целовал тебя, ты бы это чувствовала. И тебе бы это понравилось, – прошептал он.Он прижался губами к моему плечу и сделал глубокий вдох.Он вдыхал мой запах? У меня перехватило дыхание.– Ты… ты поцелуешь меня ещё раз? – спросила я.– Я хочу. Черт, я так этого хочу, но пытаюсь быть хорошим, – бормотал он, уткнувшись носом мне в шею.– А ты мог бы не быть хорошим всего на один поцелуй? Пожалуйста, – попросила я и придвинулась ещё ближе к нему.Ещё чуть-чуть – и я оказалась бы у него на коленях.– Милая, невинная, такая чистая– шептал он, а губы его касались моей ключицы.Если бы он отстранился от меня, я бы начала его умолять.Парень лизнул мою шею, потом проложил дорожку из поцелуев до подбородка, а затем его губы оказались над моими. Я чуть не начала снова просить его, но он всего один раз нежно поцеловал меня в губы, и это меня остановило. Хёнсын отстранился всего на дюйм – я ещё чувствовала его теплое дыхание у себя на губах – и сказал:– Хёна, я совсем не романтик. Просто поцелуи и объятия не для меня. Для меня все сводится к сексу. Тебе нужен другой парень, не такой, как я. Я просто трахаюсь, детка. Такое нежное и чистое создание, как ты, не для меня. Я никогда ни в чем себе не отказывал и всегда получал то, что хотел. Но ты… ты такая чистая. В этот раз я должен сказать себе ?нет?.Порочные слова, которые слетали с его языка, звучали так эротично, что я даже постанывала от желания. А потом он встал и взялся за дверную ручку. Я поняла, что он собирается уйти. Он снова уходил. Он оставлял меня одну.– Я больше не могу разговаривать, – сказал он. – Не сегодня. Не здесь, наедине с тобой.От печали, которая звучала в его голосе, у меня сжалось сердце.Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.Я прислонилась к спинке кровати и застонала от бессилия. Почему я позволила ему войти ко мне? Эти игры в ?холодно-горячо?, в которые он играл, были не для меня. Я думала о том, куда он пошел. В его доме было столько девушек, которых он мог целовать, которым он бы не отказал, если бы они попросили.