Слабость, дающая силу. Сила, оборачивающаяся слабостью (1/1)

Когда он родился было жарко, И солнце светило особенно ярко. Закипела кровь - это судьба Быть таким, каким его природа создала. Первые места для него оставила, С самого начала на него поставила. Не в его правилах Играть по правилам. Правда, правда - ветер в голове. Правда, правда - сила в кулаке. Подходящего момента не ждет, Стоящего дела не пропустит, В обход не идет. Простой путь выбирает -Пробивает стены головой. Не привык держать себя в руках. Конфликты не решает на словах. Правда, правда Сила, сила в кулаке. Как за каменной стеной за его спиной.Узкий круг людей - его друзей. Каждый день как последний. Гулять так гулять На ветер все деньги -Он знает где их взять. Лерика Голубева – Пара Парней.– У каждого человека есть слабости. Тебе не повезло, что твоей слабостью оказался человек.Курогане догадывался, что однажды это произойдет. В денежных делах не может все всегда идти гладко. Как бы ты ни подстраховывался, какой бы силой не обладал – никогда нельзя ослаблять бдительности. Собственное превосходство может рухнуть в любой момент. Сущая мелочь может привести к краху.Особенно когда переходишь границы, которые провел сам себе – запретив сближаться с людьми. Из-за своего характера и вечной опасности. Из-за работы, в которой все меняется каждую секунду. И после всех приготовлений встретив того, кто не испытывает страха ни перед ним, ни перед его делом. Встретив – и сразу же потеряв.Фай прикован к железному стулу. Руки держат наручники, а ноги перевязаны цепью. Одежда разодрана, светлые волосы перепачканы кровью. На бледной коже проступает россыпь лиловых синяков. Он хорошо сопротивлялся. Фай знал, зачем его ловят, и вырывался изо всех сил. Но у всех есть предел прочности. Он не мог противиться целому подполью. Главному мерзавцу этого гнилого города. Тому, кто буквально копирует деньги, делая из одной банкноты - две. – Будешь послушным – и я не убью его, обещаю.Ненавистная рука властно оглаживает бедро Фая. Впивается в рану, раздирая ее в кровь. Фай дергается и сдавленно стонет, приходя в себя. Он не может кричать из-за заклеенного рта. Пальцы глубже утопают в ране, окрашивая бедро красным. Фай мычит и мотает головой, дрожа всем телом. И замирает, широко распахивая глаза.Багровый взгляд встречается с голубым.В его глазах – страх, вина, горечь, сожаление. И боль – та, что сильнее физической. Фай всегда наплевательски относился к собственному телу. Курогане отлично помнит тихое признание, сказанное одной дождливой ночью. Помнит – и все равно позволил случиться тому, чего так боялся Фай. ?Я не хочу, чтобы кто-то стал несчастен из-за привязанности ко мне?. Этот болван обвиняет себя в произошедшем. Но Фай не виноват ни в чем. Ведь именно Курогане посмел сблизиться с ним. Хотя отлично знал, какой опасности подвергает Фая. Рядом с ним никто не будет в безопасности. Но сейчас это неважно, ничто не важно. Они уйдут отсюда. Вместе, живые. Но – не невредимые. Копировальщик гнусно и самодовольно ухмыляется, приставляя пистолет к виску Фая. Ублюдок стоит за спиной заложника, прикрываясь им как щитом. Он всегда был трусом. И сейчас вместо того, чтобы открыто сразиться с Курогане на их поле боя, использует посторонних людей. Он мелочен и жалок. Его методы мерзостны и отвратительны. Однажды ему воздастся за все. Однажды.Но сегодня Курогане сделает все, что он скажет. – Я знаю, – продолжает ублюдок, водя дулом по виску заложника. – У тебя шесть счетов, с которыми ты работаешь. Еще два – только для тебя, эдакая подушка безопасности. Но у тебя есть и тайный счет, который ты использовал лишь однажды. Счет, о котором до недавнего времени знал лишь ты. И мерзостно смеется, грязный выродок. А на Фая невозможно смотреть. Копировальщик намеренно больше давит на него, чем на Курогане. Каждое его слово подобно выстрелу для Фая. У него всегда прекрасно получалось самобичевание. Но Курогане знает – Фай бы ни за что не выболтал его секретов. Он бы скорее умер, чем предал. Копировальщик вскрыл информацию о его счетах без ведома Фая. А тот винит себя во всем, дурья башка.– Ты переведешь деньги со всех своих счетов на мой. Останешься без йены в кармане. И даже не думай вернуть свои квартиры и автомобили – их захватили мои люди. Все твое станет моим. И ты сам отдашь мне свои богатства, самоуверенный мальчишка.Фай дергается, и тяжелые цепи гулко звенят. Одним взглядом умоляет не делать этого. Он как никто знает, насколько Курогане печется о своих деньгах.О деньгах ли?– Каждый твой счет защищен несколькими уровнями защиты. Только ты можешь ее разблокировать. Ты никого не подпускаешь к своим деньгам. И это твой просчет. Я всегда хотел, чтобы ты сам отдал мне труды всей твоей никчемной жизни.Мерзкая ухмылка пересекает мерзкое лицо. Фай на грани истерики. Он бы кричал, если бы мог. Неужели согласен умереть, лишь бы Копировальщик не получил этих денег? Какой же ты идиот. Был идиотом, и им же останешься. Помнит ведь слова Курогане о том, что выкуп – абсолютно бесполезная вещь. В мире множество людей, и место одного всегда займет другой. За владеющим деньгами всегда выстраиваются в очередь. Богатый и уверенный мужчина может заполучить кого угодно.Беда в том, что Курогане не нужен кто угодно.– Поклянись на крови и чести своей матери, – выдыхает Курогане, смотря в ненавистные глаза. – Что отпустишь его и не убьешь, когда я переведу тебе все деньги. Если отвечаешь за свои слова – поклянись. Ты ведь с самого начала использовал его, чтобы подобраться ко мне? Не думай, что я этого не знал. Он станет бесполезным, когда ты получишь мои деньги. Не поклянешься кровью и честью своей матери – я нахер ухожу. Ни одну сделку я не провожу без гарантий для себя.Ублюдку нужны его деньги. Убьет Фая сейчас – и никогда их не получит. А заодно приобретет врага, что сделает его убийство целью своей жизни. Они оба понимают это. Курогане не будет покорно плясать под его дудку. Он останется собой до самого конца.И вытащит отсюда эту светловолосую бестолочь, чего бы ему этого ни стоило.Копировальщик мерзостно улыбается и откидывает голову. – Клянусь, – без сомнений. – Этот никчемыш больше мне не понадобится. Как и ты. Без денег и квартир ты обычный побирающийся бомж. Никто не свяжется с бедняком и неудачником, потерявшим все по собственной дурости. Твои люди уйдут, ведь они служат тебе только из-за денег. Ты лишишься абсолютно всего. Неверно. Прямо сейчас он борется за единственное, что ему нужно.Портативный аналитический банкомат приветливо мигает монитором. Пальцы бегают по клавишам, совершая привычные операции. Курогане каждый день обращается с деньгами. Он сам выстроил многоуровневую защиту своих счетов. Перевести деньги может кто угодно, а снять и распоряжаться ими – лишь он. Да и то не прямо, а выводя из крупных банков и кидая на левые счета. Курогане чист перед законом. Ни один счет не носит его имени. Никто не знает, каким капиталом он владеет… Точнее, владел.Сколько стоила вся его жизнь.Копировальщик довольно ухмыляется пиликающему планшету. Курогане не отрывается от монитора, следя за ним краем глаза. В любой момент он готов бросить все, если эта тварь выкинет хоть какой фокус. Слабость Курогане – человек. Слабость Копировальщика – его непомерная жадность. Ему нужны все деньги Курогане. Он не убьет Фая, пока у Курогане остается хотя бы йена. Это дело чести – полностью обчистить ненавистного банкира. – Даже не думай об отмене операций и поиске маршрута перевода, – довольно тянет Копировальщик, не отрываясь от планшета. Не видя, как Фай поводит тонкими кистями, по миллиметру выпутываясь из массивных цепей. – Син Хо уводит деньги на другие счета, а Кайл ведет их дальше. По пути, что определил я. Син Хо видит начальный этап, Кайл – последний. Даже они не знают всей картины. Я никому не доверяю. А ты, видимо, забыл главный принцип нашей работы. Курогане уж получше него знает все тонкости финансовых операций. Почему этот выродок и использовал Фая, фактически признавая свое бессилие перед защитой счетов. Копировальщик не может тягаться с Курогане на их поле боя, почему и избрал этот подлейший метод. Хотя он и сам не может похвастаться законностью и благородством своих поступков. Но – будь они один на один – Копировальщик не выжил бы. Странно, но Курогане абсолютно ничего не чувствует, в здравом уме переводя свои деньги врагу. Его должно трясти от ярости и злобы. Но Курогане, кажется, только сейчас осознает, что по-настоящему важно. Не громоздкие цифры на экране, обещающие богатую беззаботную жизнь. Мертвые, обезличенные цифры, не несущие за особой абсолютно ничего. Нематериальные и не пахнущие шоколадом и вином. Не умеющие звонко смеяться и выбешивать до белого каления. Не обладающие яркими глазами и светлыми волосами. Не цепляющие к его имени это драное ?-сама?.Фай единственный зовет его по имени. Единственный, кому Курогане это позволяет.Восемь счетов пусты, словно на них никогда ничего и не было. Голые комнаты, сулящие смерть. Вакуум, лишающий живительного кислорода. Остается последний глоток воздуха. Шаг, разделяющий его и прикованного Фая. Копировальщик впивается в него взглядом. Даже от дражайшего планшета отрывается, скупердяй! – Не поздно ли передумал? – гнусная ухмылка. – Львиная доля твоих денег у меня!– Ты не знаешь, сколько лежит на последнем счету, – хрипло шепчет Курогане, опасно оскаливаясь. С лица ублюдка сползает усмешка. Он весь обращается вслух. Запястье Фая выскальзывает из массивной цепи. Насколько же он исхудал?! – Уверен, что не хочешь узнать? Пистолет убрал. – Мы же договорились – после того, как переведешь все мне.– Я ничего не сделаю, пока не уберешь этот херов пистолет от его башки, – рычит Курогане, показательно удерживая палец над клавишей. – Я не повторяю. И не играю в одни ворота. Неужели тебе совсем не нужны эти деньги? Мои деньги.Копировальщик кисло морщится. Эта тварь с самого начала задумывала убить Фая. А заодно и Курогане, чего два раза руки марать. Он бы с радостью грохнул сразу обоих, но вот беда – без Курогане не получить его денег, а без Фая – Курогане. Но он не оставит себя без козырей перед ублюдком, стоящим от него в десятке метров.У них будет меньше секунды, когда Курогане нажмет на клавишу и алчный маньяк уткнется в планшет. Они играют на слабостях друг друга. Но если уязвимость Копировальщика давно известна, то Курогане о своей слабости узнал лишь сегодня. В этой темной, грязной комнате, насквозь пропахшей смертью. Копировальщик неприятно морщится и все же опускает пистолет. Фай чуть поворачивается, пряча руки. Освободился? Нет? В любом случае все решится сейчас. Курогане уверенно нажимает на клавишу, переводя оставшиеся деньги заклятому врагу. Перечеркивая всю свою прежнюю жизнь. Обнуляя свои достижения и победы. Становясь никем, обычным беззащитным человеком. Но с кучей врагов, жаждущих его смерти. Больше ему нечем атаковать и защищаться. Он добровольно сдал свое оружие. Свой верный обоюдоострый меч. Курогане претила мысль расстаться даже с йеной. Ведь все это – его. То, во что он вложил столько стараний. Чего добился сам, стремясь стать сильнейшим. Но, потеряв все, Курогане не чувствует и тени горечи.Потому что всей своей жизнью платит за жизнь Фая. Как глупо. Все его деньги, заработанные до этого момента… Его сбережения нужны были только чтобы уплатить за одного тощего придурка. Идиота, что смотрит на него расширенными от ужаса глазами. Словно Курогане не деньги отдает, а руку себе отрубает, в самом деле.– Пва-ха-х-ха! И ты столько держал на самом закрытом счету?! – каркающе смеется Копировальщик, стискивая планшет. – Да ты!.. Взгляд глаза в глаза. Они действуют одновременно. Курогане срывается с места, а Фай вскидывает ладони, отталкивая Копировальщика. Отлично. Банкир выбрасывает руку, тянясь к заложнику. Остается совсем немного… Выстрел.Курогане спотыкается, теряя драгоценные секунды. Едва не падает и рывком вскакивает на ноги. Фай сдавленно мычит, сгибаясь пополам. Его сковывает крупная дрожь. Не будь он связан – упал бы на пол. Из простреленного плеча толчками вытекает кровь. Копировальщик хватает его за волосы и вздергивает вверх, утыкая пистолет в висок. Омерзительное лицо перечеркивает отвратительная гримаса.– Отпусти его, – рычит Курогане, не сводя ненавистного взгляда с ублюдка. – Ты дал свое слово!Фай судорожно дышит. Грудь ходит ходуном. Он крепко зажмуривается и отчаянно стискивает раненое плечо. Лучше скотч себе отдери, дурак! Кровью захлебнешься! Выродок оскаливается. Их разделяет ровно четыре метра. – Я давал слово ублюдку-банкиру, а не драному бомжу. – Ты поклялся кровью и честью своей матери! – выплевывает Курогане. Фай давится кашлем, и кулаки сжимаются от отчаяния. Дерьмо, дерьмо, дерьмо!Ублюдок каркающе смеется и тычет дулом в висок жертвы. Сердце предательски сжимается, а ноги прирастают к месту от ужаса. От самой страшной картины, которую Курогане не мог представить даже в самых кошмарных снах.– Беда в том, – выкрикивает эта уродливая тварь, – что у меня нет матери!Палец издевательски медленно сжимается на курке. Глаза широко распахиваются, а тело наконец обретает способность двигаться.– НЕ СМЕЙ!!!Он выбрасывает руку, всем телом тянясь вперед. Время катастрофически растягивается, миллисекунды тянутся часами. Рука почти дотягивается до дрожащего тела. Фай, преодолевая чудовищную боль, насилу приоткрывает глаза. В голубых кристаллах застывают слезы. Он взглядом просит прощения за все, но Курогане отказывается от его извинений. Ему не за что оправдываться. Ведь они оба!..Щелчок. Курок доходит до грани.Оглушительный выстрел, разрывающий барабанные перепонки. Светлые волосы окрашиваются мерзостной смесью крови и кусочков мозга. Рука замирает, все еще тянясь к обезображенному лицу.Голубых глаз больше нет.Свистящий вздох, колющая боль в левом подреберье. Курогане широко распахнутыми глазами таращится в потолок, стискивая одеяло. Тело мокрое, словно весь вечер упахивался на кроссфите. Воздух спертый, тяжелый. В горле пересыхает. И виски хочется. А еще – спасительного холода. Фай всегда жаловался на жару, предпочитая прохладу. Любил же выкручивать кондиционер на минимум, нежась под холодными струями воздуха. И похрен, что за окном середина зимы.Ночной город как всегда не спит. Курогане невидящим взглядом утыкается в сияющие улочки, стискивая бутыль. На нем лишь тонкая простыня – он не изменяет своей привычки спать нагим. Ему нечасто снятся такие четкие и фактурные сны. Но этому сну никогда не стать реальностью. Курогане бы никогда не явился к Копировальщику без ответного козыря. Не пришел бы один и безоружным. Не был бы так покорен и сговорчив. Он бы пристрелил его с порога, не дав сказать и слова. Курогане давно следит за этой тварью и опережает его на ход. Он никогда не переведет Копировальщику своих денег. Тем более с такой херовой гарантией – клятвой по матери. Даже подписанные договора ничего не стоят в их деле. Курогане бы сыграл на слабости этого ублюдка. Втоптал его в землю, заодно забрав все деньги.Но насчет безопасности Фая у него нет никакой уверенности. Он постоянно скрывается и никогда не открывает своих карт. Вероятность, что он работает с Копировальщиком, весьма мала. Но она есть. Почему же во сне Курогане сказал, что самого начала знал, что тот пользовался Фаем? Глупости какие. Фай не настолько туп, чтобы связываться с этим выродокм. Он слишком умен чтобы не знать, что сделки с Копировальщиком всегда оканчиваются в его пользу. Впрочем, как и договора с самим Курогане.Но Фай в опасности. Звериная интуиция никогда не подводит Курогане. А после их последнего разговора он твердо уверен, что тощую ехидну заказали. Фай чувствует, что попал в ловушку. Но за каким-то хером ничего не объясняет. Курогане не давит на него, давая чувство свободы, до которого тот так жаден. Хотя без проблем мог бы продавить улыбающегося молчуна и узнать всю правду. Но тогда их деловым отношениям придет конец. Больше всего Фай ценит свободу и никому не позволит забрать ее.Но он в опасности, и ради защиты придурка Курогане без сомнений наплюет на его мнение. Этот сон имеет явное значение. Над ними нависла опасность. Даже если это не так – действовать нужно незамедлительно. На часах полтретьего ночи, до Фая бесполезно дозваниваться. Он либо на деле, либо дрыхнет самым глубоким сном. Нужно составить подробный план действий и дождаться рассвета.В шесть утра найти тощую язву и забрать с собой. Запереть в этой квартире, самом надежном месте во всем городе. Узнать наконец всю правду. Крепко обнять и убедиться, что он материален. Живой и не раненый. Сметь Фая все еще четко стоит перед глазами. В мельчайших подробностях. Курогане убил слишком многих, чтобы забыть, как выглядит человек, которому выстрелили в висок.Желание схватить тощую жердь усиливается с каждым глотком виски. Перерастает в жгучее, неконтролируемое желание. Идею фикс. Фай не переносит прикосновений и не признается, почему. Но Курогане плевать. Ему жизненно необходимо вцепиться в него и обнять со всей силы, чтобы убедиться в реальности худющего тела. В его жизни. В том, что в его объятиях Фаю не будет грозить никакая опасность. И похер, даже если он отринет все чувства Курогане. Главное – защитить его.Курогане размышляет об этом и не знает, что уже через пятнадцать минут телефон разорвется от криков перепуганного помощника. Что в эти минуты с одного из его счетов выводят деньги по темной схеме. Что сам Курогане через полтора часа разнесет свой офис в хлам, матеря Фая последними словами. Проклиная его и обсыпая кучей мерзостей. Гнев подчинит его себе. Курогане не будет отдавать отчета своим действиям. Он сорвется на Фае не из-за денег, а из-за собственной оплошности. Ведь он знал и будет знать, что Фай никогда его не предаст. Что он бы ни за что не воспользовался доступом к деньгам Курогане. Что Фая поймали и заставили перевести эти деньги. Или пытали, чтобы использовать его знания. Что чутье в который раз не обмануло Курогане и этот идиот оказался в смертельной опасности. И что через несколько месяцев рьяных розысков Фая Курогане случайно докопается до его ?глубокого темного прошлого?. Что будет грязно материть его при всех, не скупясь на выражения. Потому что люди должны верить в его ненависть. Даже сам Фай. Чтобы никто не понял, как он дорог Курогане и не воплотил этот сон в реальность. И как он будет медленно сходить с ума, понимая всю тщетность попыток найти неуловимого черного кота. Но это будет потом. А пока Курогане сосредотачивается на планах, которым не дано сбыться.