Самый крепкий алкоголь (1/1)

Он родился в рубашке, новая звезда зажглась.Удача положила на него глаз и не ошиблась.Все карты в его руках.Он не видит конкурентов в игроках.Правда.У него на всякий случай план.Не правда, не правда, что везет дуракам.Точный расчет, как весы, знает на что идетВзвесив все минусы и плюсы.Собственные силы и тузыНе всегда в союзе, если с фортуной не на ты.Он не искатель легких путей.Легкие деньги – это дело техники.Правда, правдаВ силе, сила в голове.Насилие не в его стиле, еслиОн не преследует спортивный интерес.Каждый день как последний, гулять так гулять.На ветер все деньги - он знает где их взять.Лерика Голубева – Пара Парней.– А по тебе не скажешь, что ты так силен, – усмехается Курогане, залпом допивая алкоголь.– Эхе-хе, ты еще много-о-о-огого обо мне не знаешь! – хохочет Фай, взмахивая бокалом. – Неужели я даже чуточку сильным не выгляжу?– Такой-то дохляк? Как тебя только ветром не сносит?!– Ну, не-е-ет, я очень ловкий и проворный! И не позволю себя обижать!– Лапать, ты хотел сказать. Фай преувеличенно бодро кивает, улыбаясь от уха до уха. Одна из прелестей алкоголя – всегда можно притвориться пьяным. Играть любую роль и вести себя развязнее и дурнее, чем обычного. Чем кто-либо позволял себе в обществе этого сурового беспощадного мужчины.Впрочем, Фай едва ли считает Курогане таким уж страшным. Да, он грозный и беспринципный владелец финансовой компании, нагоняющий страху на весь город. Славящийся своей безжалостностью и ставящий деньги выше людей. Всегда добивающийся своего, сильный и волевой… Но с ним так приятно пить, сидя в отдельной кабинке лучшего бара города!Порой Фай удивляется, как им, абсолютно разным, практически сразу удалось найти общий язык. И не только в деловых вопросах. Курогане, пекущийся о каждой йене, доверяет ему в принятии решений. Прислушивается и учитывает мнение хитреца, знающего каждую собаку подпольного мира. Такое доверие немало льстит. Но Фай не такой ублюдок, как о нем говорят. Он никогда не предаст того, кто всецело ему доверяет. Кому доверяет он сам.– А ты видел, видел это глупое лицо?! – хохочет Фай, ненадолго отрываясь от бокала. – Я не знал, что глаза действительно вылезают из орбит! Тем более у таких бугаев!– И ты нахрен приложил его об асфальт, – довольно кивает Курогане. – Он всего-то за плечо тебя схватил. Что, настолько не терпишь прикосновений?– Ага!Секундная заминка. Становится слышен гул бара и чей-то заливистый смех за стеной. Курогане опасно прищуривается, впиваясь в него внимательным взглядом. Ага, подловил, молодец. Эй, ты же не для того спаиваешь своего делового товарища, чтобы выведать его пикантные секреты?– Вообще не терплю! – пьяненько кивает Фай, болезненно улыбаясь. Черт, а ведь до этого он улыбался вполне искренне. Но, увы, об этой теме он не может говорить непринужденно и просто. – Я не переношу ничьих прикосновений. Ты, наверное, и не замечал, но я никого не касаюсь сам и себя не позволяю касаться. Тем более вот так вламываться в мое личное пространство!И смеется. Громко, пьяно. Впрочем, Курогане таким не проведешь. Они знакомы не первый день. А банкиру положено обладать превосходной интуицией и природным чутьем. Фай может признаться в неприятии прикосновений. Но от следующего вопроса – ?почему? – придется позорно бежать. Потому что Фай до болезных спазмов боится раскрытия собственного прошлого. Ужасающего, насквозь гнилого и порочного прошлого. Когда он остался один на один со своим горем. Когда отчаяние захлестывало через край. Когда Фай не отдавал отчета своим действиям, желая упасть в самую глубокую бездну. Потеряться во тьме и забыть самого себя. Стереть свое существование. Фай проклинал себя и падал вниз так… Так, как только мог предложить этот насквозь прогнивший город.– Так ты… – и сердце предательски ухает вниз, – до сих пор девственник?Фай давится алкоголем. – А?– Что ?а-а-а?? – недовольно передразнивает Курогане. – Сам же сказал, что не терпишь прикосновений. Не делай такое тупое лицо!Губы вздрагивают и с трудом отпускают натянутую улыбку. Изо рта вырывается сдавленный смешок. Курогане подозрительно прищуривается и Фая пробивает на откровенный смех.– Так… Аха-хах, тебя интересует лишь... Аха-ха, это? Бо-оже, Курогане, ты неисп... неиспр... Аха-ха, вим!Фай заливисто смеется, отчаянно пытаясь скрыть нервозность. Страшно. Они подошли опасно близко к запретной теме. Удивительно уже то, что Курогане вообще догадался о его непереносимости прикосновений. Да уж, он не зря считается одним из лучших банкиров города. Опасно вступать с ним в переговоры.Но тем интересней и волнующе.Они кутят добрую половину ночи. Фай успешно притворяется пьяным, Курогане отпускает себя и снимает маску безжалостности. К теме неприкосновенности они не возвращаются. Фай без стеснения заказывает новые бутылки, пользуясь внезапной щедростью Курогане. Тот, от кого и снега зимой не допросишься, сегодня так и сорит деньгами. Впрочем, не каждый день заключаешь настолько выгодную сделку. Без помощи Фая Курогане не сорвал бы такой куш.Пить с ним оказывается неожиданно приятно и… правильно? Никогда еще не было такой легкости. Собутыльника лучше и не найти. Фай и не замечает, как совсем перестает притворяться. Он не пьянеет, лишь позволяет себе немного удовольствия. Фай нечасто разрешает себе быть искренним, чтобы притворяться рядом с этим человеком. С которым, как бы глупо это ни звучало, он чувствует себя на одной волне. Было бы здорово почаще оставаться наедине с Курогане.– Ну почему-у-у они закрываются так рано?! – обиженно тянет Фай, грустно катая по столу пустую бутылку. – Всего-то полпятого утра-а-а-а.– Ты хотел до завтрашнего утра кутить? – фыркает Курогане, поднимаясь на ноги. – Большинство посетителей уже ушли. Осталась едва ли пара человек.– То есть весь бар наш? – пьяно хихикает Фай, игриво подмигивая. – Я могу еще пить!– Да ты даже на ноги не встанешь, пьянь.– А вот и встану!И в доказательство Фай звонко ударяет ладонями по столу и бодро вскакивает на ноги. Победоносно смотрит на Курогане, качающего головой.– Вот видишь! Я отлично контролирую свое тело!И героически пытается выпрыгнуть из-за стола. Вот только угол дивана так некстати подворачивается под бедро. Фай охает, нелепо взмахивает руками и оступается. Но сохраняет равновесие и изящно выпрямляется во весь рост. А на локте жестко сжимается горячая ладонь.Судорожный вздох. Тело каменеет, отказываясь двигаться. Фай замирает, во все глаза таращась на чужую руку на своем правом локте. На широкую, уверенно сжимающую ладонь. Чужое внимание сводит с ума. Ошарашенный взгляд вверх – и он сталкивается с пронзительными багровыми глазами.Это лишнее. Курогане видел, что Фай удержал равновесие, но все равно взял его за руку. Даже не притворился, что ловит падающее пьяное тело. Он намеренно прикоснулся к нему. Не скрывает своих намерений. Не притворяется в отличие от Фая, полночи не снимающего маску пьяного. Но литры алкоголя разом выветриваются от одного-единственного касания.Словно за всю ночь Фай и капли в рот не взял.Курогане поводит пальцами. Уверенно сжимает локоть и поворачивает к себе. Вторую ладонь кладет на плечо, и Фай вновь непроизвольно вздрагивает. Багровые глаза довольно прищуриваются. Фай разом забывает, как дышать. От этого взгляда не спрятаться. Не уйти и не скрыться. Курогане смотрит прямо в душу, вскрывая все страхи и пороки. Фай полностью в его власти. Словно кролик перед удавом. Но это не страх, нет. Это… – Да уж, и правда, – усмехается Курогане, оскаливаясь. И ненавязчиво притягивает Фая ближе. – Действительно ненавидишь прикосновения.– Твои не ненавижу. Слова сами слетают с губ. Раньше, чем Фай успевает их осознать. Голова идет кругом, фильтровать сказанное не получается. Сердце заходится бешеным стуком. Тело в ужасе и умоляет скорее избавиться от чужих прикосновений. Сбросить с себя эти руки, не позволить касаться и дальше. Так тесно чувствовать другого. Ведь Фай… Он!..Курогане резко отпускает, и Фай пораженно выдыхает. Ноги не держат. Он отступает, обессилено приваливаясь к стене. С трудом вспоминая, как дышать и жить. Руки мелко подрагивают. Фай сжимает кулаки, пытаясь унять нервную дрожь. А сердце все никак не остановит свой бег.Над ним нависает темная тень. По обе стороны от головы ложатся сильные руки. Фай вскидывает голову и едва не сталкивается с чужим носом.– Неужели настолько неприятно? – выдыхает Курогане ему в лицо. В голове абсолютная пустота. Фай едва понимает вкрадчивые слова. А ответить не смог бы и при всем желании. Последние силы покидают шокированное тело. Остается только смотреть в эти пронзительные глаза, видящие его насквозь. Всю его душу и все чувства. Глаза мужчины, что никогда не остановится на достигнутом. Которому всего будет мало. Который пойдет до самого конца и уверенно поведет за собой. Курогане наклоняется и касается его губ.Мягко и осторожно, словно спрашивая разрешения. В таком ярком контрасте с его обычными манерами. С сильными руками, что сжимали его плечи… Фай покорно отвечает, закрывая глаза. Курогане касается его только губами. Так явственно чувствуется вкус алкоголя. Странно – они пили всю ночь, но Фай по-настоящему пьянеет только сейчас.Это первый алкоголь, сносящий его с одного глотка. – Ты не вздрогнул. Неужели только рук боишься?Горячее дыхание приятно оглаживает подбородок. Фай осторожно приоткрывает глаза. Багровый взгляд все также внимателен, разве что... стал мягче? На Курогане невозможно насмотреться. Так близко… Видна каждая его ресничка. Каждый темный волос, ниспадающий на волевое лицо. И такие яркие, чуть припухшие губы…– Курогане-сан, машина готова.– Иду, – бросает тот через плечо и одним рывком отстраняется от оцепеневшего Фая. – Я все оплачу. Выходи через двадцать минут после меня.И уходит, не дожидаясь ответа. Но предостережение бессмысленно – Фай и сам знает, что им нельзя показываться вместе. За ними всегда следят. Ни к чему людям знать, что их связывают не только удачно заключенные сделки. Курогане не нужно было это говорить, если только… Он не смущен?!Боже, какие глупости.– Ха-хах.По лицу растекается кривая усмешка. Фай лохматит волосы, обессилено сползая по стене. Улыбка дрожит на губах, словно он вот-вот готов рассмеяться. А лицо пылает, и касаться его так жарко! ?Выходи черед двадцать минут?… Какой дотошный. Фай при всем желании не поднимется на ноги раньше. Мысли путаются, тело пылает, а внутренности стягивает жгутом. И дело вовсе не в выпитом алкоголе. Губы горят, но это не единственное место сосредоточения огня. Интересно, на что у него все-таки встал – на уверенные прикосновения сильных рук или на мягкость жестких губ?