1 часть (1/1)

Гиммлер уверенно сел на камень, широко расставив ноги. Сзади него билось море, иногда с такой силой, что брызги попадали на белую рубашку. Буквально в метре стоял Йозеф, что тянул руки к солнцу, чуть выгибая грудную клетку.В бункере сидеть были глупо, потому что всем было ясно?— это конец, поэтому Геббельс с позволения фюрера ушёл. Это было сложно и опасно, но в последние дни своей жизни Адольфу уже было все равно, он сидел на кровати и вглядывался в стену, будто видел там былое величие построенной и разрушенной империи. Сейчас от неё остались лишь приятные воспоминания и фотографии. Геббельсу вообще-то было наплевать на ответ руководства, потому что нынешний Гитлер не был тем человеком, что мужчина когда-то боготворил, пару дней назад ушли и Риббентроп с Эрнстом, спасая свои шкуры и детей. Последних все уже давно спасли, отправив подальше от войны.—?Мой фюрер.К Гитлеру уже давно не обращались так, он, как и рейх, потерял все то, что строил годами. Сейчас Адольф выглядел как старик. Запуганный чем-то он неловко дернулся от двери и смерил бывшего подчинённого взглядом. Вернее, Йозеф просто испугался, потому что тот был безумен. Его глаза смотрели будто сквозь министра, он глуповато откинулся корпусом назад и улыбнулся краем губ. Раньше это вызывало мурашки и приятное покалывание в голове, теперь улыбка этого человека вызывала страх.—?А, это ты Йозеф. Ты что-то хотел?Геббельс когда-то клялся ему в верности, он был по-настоящему влюблен в этого человека, мечтал умереть с ним вместе, если что-то пойдёт не так, а теперь все так резко изменилось. Министр кивнул и сжал руки.—?Адольф, я ухожу. Больше нет смысла ждать спасения. Все кончено.Последнее он сказал максимально громко и уверенно, он будто не сомневался в сказанном ни секунды, будто не лежал ночью в постели, раздумывая о будущем. Гитлер понимающие кивнул.—?Пойдём со мной, если хочешь, Рихард давно предал тебя! Он ушёл, и ты можешь уйти!Остатки жалости заставили министра это сказать. Даже в такой ситуации Геббельс до последнего оставался ему верен, он был верен и сидел в бункере, даже когда собственный любовник, вечный соперник Йозефа и просто адъютант Гитлера, успешно бежал первым поездом, когда почувствовал, что война идёт не так, как хотелось бы. Гитлер на такое только отрицательно мотнул головой.—?Что подумает народ, если я сбегу с тонущего корабля? Да и далеко ли ты сможешь со мной убежать?Это с самого начала казалось глупым. Правая рука Гитлера бежит куда-то, надеясь, что его не узнают. Ситуация становилась абсурдной, если и фюрер бежал вместе с ним. Его узнают первым, а затем и Геббельса смогут вычислить. Министр топтался на пороге, будто ожидая, что фюрер все же согласится, все же пойдёт с ним. Тот подошёл к шкафу и достал несколько коробок. В одной из которых, как оказалось, лежал револьвер и баночка с пулями, он протянул подарок Йозефу и грустно улыбнулся.—?Жаль, что все так обернулось.Он сел назад, все ещё улыбаясь.—?Прости меня, ладно?Геббельс еле заметно кивнул, и только после этого уже бывший фюрер уставился в стену, будто разговора не было, будто министр только подошёл к двери. В камине догорал огонь.У Йозефа давно был план. Скрыться в лесу, подождать, пока волна утихнет, и только после этого отправиться куда-то на поезде. Сейчас ехать было не безопасно, Эрнст молодец, он удачно подобрал время для побега. Ночью было достаточно красиво, не смотря на постоянные самолёты и крики людей. Вокруг творилась какая-то неразбериха, что было понятно. Он ушёл задними дорогами, не попадаясь на глаза людям, мужчина пошёл по своему пути, стараясь не смотреть на плоды своих стараний, что сейчас были разрушены после бомбёжек. Люди в спешке уезжали из города. В лесах он собирался прождать около двух недель. Где-то на окраине леса должно было находиться подземное убежище, известное только двум людям, один из которых медленно сходит с ума. То есть фюреру и Геббельсу. Последний надеялся на лучшее и на то, что потом он уедет в Аргентину.А вот в лесу уже было жутко. Тишина, и только самолёты наверху и деревья шумели. Он прошёл вперёд, на всякий случай вставив оружие вперёд, он продвигался крайне медленно и прислушивался ко всему. Ноги предательски дрогнули, а все тело будто сходило с ума, потому что в горле пересохло, руки дрожали, а внутри образовался непонятный узел. Он прошёл ещё немного и случайно задышал чаще, когда услышал, что какая-то ветка хрустит. Нужно было бежать, но ноги свело, и они стали ватными, все, что он смог сделать?— это направить оружие и выстрелить, как ему показалось в сторону звука.—?Йозеф, прекрати стрелять! Ты нарушишь нашу секретность.Голос показался знакомым, и благо Геббельс хорошо слышал и умел быстро анализировать происходящее. Черт, это был Гиммлер. Это усатое недоразумение, что должно было свалить в самом начале, дабы не позорить немецкую расу, стоял перед ним при полном параде с фонариком в руках.—?Какого черта ты здесь делаешь?! Ты следил за мной?Гиммлер сделал несколько неуверенных шагов, отмечая, что бывший коллега все никак не может положить оружие и целится прямо в него.—?Я слышал, что ты говорил с фюрером о своём уходе, и решил пойти с тобой. Вместе же легче выжить, чем по одиночке.Генрих был неприятен своим лицемерием, своей продажной душонкой. Министр не собирался убирать оружие от бренного тела этого выродка.—?Да брось, Йозеф, у всех из нас есть минусы. Давай я пойду с тобой, и мы поговорим?Геббельс в своей манере уже собирался разразиться волной негодования, но услышал непонятные выстрелы и крики. Кто-то стрелял. Куда? В них или просто на улице? Солдаты стран-противников уже здесь? Думать было некогда, надо было бежать. Геббельс резко схватил мужчину за рукав кителя и достаточно быстро побежал в сторону укрытия.—?Я бы не взял тебя, но если американцы тебя поймают, ты сдашь меня. Ты и родного отца сдашь,?— шипит Геббельс, когда они уже бегут.Гиммлер вообще-то толстый, ужасно не спортивный и бегать не умеет, но, почувствовав пули задницей, он полетел быстрее Йозефа. Министр не мог сказать сколько они бежали, бежали ли они незаметно, что вряд ли, потому что похоже было на звуки оленей или слонов, но перед укрытием он остановился. И выдохнул. Теперь нужно было найти вход. Он упал на колени, старательно обыскивая траву.—?Что ты ищешь? —?спросил Генрих, отпивая воду из фляги.Геббельс цокнул языком, убирая траву с поля.—?Твой мозг, но никак не могу его отыскать!Он злится, рычит что-то себе под нос и садится, успокаиваясь, потому что пытается вспомнить вход. Ровно до того момента, как на его плечо не ложится рука, которую тот час резво сбрасывают.—?Йозеф, там…Геббельс и так находится на стадии, которая граничила с истерикой, так ещё и этот болван неудачно его нашёл. Он становится в полный рост.—?Ты можешь заткнуться, чёртов недочеловек?! Я пытаюсь подумать, это именно то, чего ты никогда не умел!Выстрел приходится совсем рядом с телом Геббельса, и тот отскакивает в сторону, нащупывая револьвер.—?Ты ещё и привёл за собой хвост?Несколько выстрелов по бегущему вперёд человеку приходится прямо в голову последнему и теперь становится ужасно тихо. Даже Генрих широко распахивает глаза и вопросительно смотрит на министра.—?Ты его убил, Йозеф.Казалось, будто Генрих и не услышал всех этих обидных слов в свой адрес, ему скорее было непонятно происходящее.—?А если он принял нас за американцев? А если он защищает родину, а мы его убили.Только ветер заставляет кроны деревьев двигаться, и трава будто повторяет движение, она покачивается, наслаждаясь весенними деньками. Геббельс только цокает языком.—?Нужно было защищать родину раньше, а сейчас уже слишком поздно. Сходи, возьми у него винтовку и постарайся не убить себя.Погода в эту ночь стояла достаточно тёплая, будто сама судьба издевалась над мужчиной, и в столь чёрные для него дни, подбрасывала хорошую погоду. Гиммлер боязливо взял оружие из рук мёртвого человека, подавляя надвигающиеся рвотные позывы, и побежал назад. Люк слегка зарос травой, но это была не самая ужасная проблема для Йозефа, особенно в последнее время. Он открыл крышку и взял в руки Гиммлеровский фонарик. Вниз вела железная лестница, и было ужасно темно.—?Ты уверен, что там безопасно? —?сипло спросил Гиммлер и заглянул вниз.—?Если хочешь, можешь остаться здесь, я не настаиваю! —?бросил Йозеф, зная, что это недоразумение пойдёт за ним.Лестница слегка шатнулась, когда Гиммлер по-хозяйски на неё прыгнул. Это вызвало сдавленный мат Геббельса, но в остальном все прошло гладко. Здесь было сухо, и стоило ткнуть на включатель, зажглась яркая лампа. Гиммлер восхищённо свистнул.—?Почему я не знал об этом месте?Стены, чем-то напоминающие дугу, проходили ещё дальше.—?Потому что тебе не доверяли.Сейчас ему вообще-то тоже не доверяют, но Гитлера, скорее всего, нет в живых, а Йозеф готов потерпеть этого идиота, к тому же он совершенно безобиден. Генрих проводит рукой по стене и идёт почти шаг за шагом Геббельса. Здесь достаточно неплохо. Генриху здесь нравится, по крайней мере, тут безопасно и не стреляют.—?Ты же не убьёшь меня?Йозеф фыркнул и круто развернулся на каблуках. В глазах бывшего рейхсфюрера появился страх. Он поднял бровь, ожидая ответа.—?Если ты не будешь выпендриваться и давить мне на мозги. Пойдём уже.Генрих послушно кивнул. Йозеф наконец-то успокоился, и это было заметно по расслабленному лицу. Впереди виделась большая комната. Что-то наподобие гостиной, но не совсем в привычной обстановке. Коробки с лампочками, медицинские препараты, шприцы, книги и что-то ещё. Гиммлер особо не вглядывался, рассматривая спину спереди. Пройдя чуть дальше, он смог рассмотреть жилую комнату с несколькими кроватями.—?Ты спишь здесь,?— фыркнул Геббельс и ткнул длинным пальцем.Генрих кивнул, осматривая подземное помещение. Как он понял, где-то здесь должна быть еда.Так Генрих и навязался в компанию Геббельса. Когда-то этот бункер предназначался для двух человек. Для Адольфа и для самого Геббельса. Последний особенно тщательно разрабатывал данный проект, потому что испытывал огромную ответственность перед фюрером за этот план. Всё было продумано до мелочей. Впервые за несколько дней он задремал, даже не зная, что Гиммлер все же нашёл кухню и активно поглощал консервы из большой, жестяной банки. Генриху вообще здесь нравилось. Высокие потолки, все самое необходимое для жизни было под рукой. И совершенно не важно, что происходило наверху убежища.Время было около девяти часов, когда Йозеф открыл глаза и болезненно поморщился. Голова немного болела. Свет он решил экономить, поэтому воспользовался фонариком. Везде было тихо, и только на кухне какая-то возня.—?Ты уже что-то ешь?Было ещё совсем утро, а его новый сосед уже шуршал чем-то и отозвался не сразу, будто вначале закрыл предмет своего обжорства, протёр руки о салфетку, проглотил и только после этого отозвался.—?Да, я же не виноват, что ты очень долго спишь.Генрих показался из кухни, широко улыбаясь. Их отношение друг к другу сложно было назвать хорошими.Йозеф считал, что Гиммлер лжец и лицемер. Он не очень симпатичный и у него толстые бедра, а ещё несколько подбородков, что вызывало негодование министра. -Вы полная деревенщина,?— с отвращением фыркал Геббельс и морщил нос, складывал руки на груди и отворачивался.Гиммлер не обижался, он понимал, что Геббельс просто нервный и эмоциональный. Он просто много работает, отчего нервничает и выплескивает злобу на коллегу. Гиммлер вообще-то привык к некоторым унижениям, раньше они звучали очень часто, а теперь только от Геббельса. Он позволял сгребать себе Йозефа в охапку для объятий и слушал, как тот недовольно шипит, обязывает Генриха, как только может, вырывается, а затем поправляет пиджак.—?Что вы себе позволяете?!Министр пропаганды редко приглашал мужчину к себе. Только если это требовалось для фотографий и с одобрения Гитлера. И Йозеф вовсе не испытывал к Гиммлеру ненависть или что-то подобное, просто лёгкое раздражение. Но порой Генрих был очень полезен. Благодаря лёгкому характеру ему доверяли многие главы стран, делали всякие подарки, и он умело производил на них хорошее впечатление. Геббельс порой тоже говорил слова благодарности этому человеку, после чего сбегал, не позволяя себя трогать.—?Твой образ жизни похож на образ жизни младенца. Ты спишь и ешь.Генрих кивает, не вслушиваясь в разговор. Он протягивает стакан и садится напротив. Становится слишком тихо, будто в последние дни с фюрером, когда в их бункере стояла могильная тишина.—?Отравить меня пытаешься?Геббельс в лесу не смог бы убить бывшего коллегу, для Йозефа это было бы сложно. Тот не сделал ничего плохо для него, просто он размазня, и лицемерит, и постоянно выдумывает про свое прошлое, и много выпендривается, но на самом деле он совершенно безобиден, да и вдвоём куда спокойнее, как кажется Йозефу. Гиммлер поворачивается и смотрит на мужчину совершенно серьёзно.—?У меня было много попыток тебя убить, Йозеф. Ты спал очень крепко, и если бы я хотел…Он замолчал и кивнул головой. Что это? Гиммлер пытается стать доверенным лицом? Всяко лучше, чем если бы министр сидел один и постепенно сходил с ума. Тут они хотя бы сойдут с ума вместе.Геббельс вздыхает и отпивает немного. Он не почувствовал ртути и продолжил пить. Генрих кивнул головой. На кухне бункера было достаточно чисто, наверное бывший рейхсфюрер потратил много сил и времени, чтобы отдраить комнату. А может быть он просто решил сделать это для себя. По расчётам Йозефа, его коллега будет проводить именно здесь очень много времени.—?Мы должны хоть иногда выходить на свежий воздух.У обоих уже был печальный опыт жизни в убежищах. Нужно было дышать свежим воздухом, стоять под солнцем, дабы кожа не была бледной, как у мертвеца. Здесь было сухо и не так прохладно, как в их доме. И если Генрих там почти никогда не был, то Йозеф находился там почти всегда, именно поэтому иногда он кашлял, прикрывая рот платком.Гиммлер не был так бесполезен и бестолков, как думал Йозеф. Тот помогал убирать посуду со стола, разбирать большие коробки в основной, большой комнате, похожей на неплохую кладовку. В последний раз, когда Геббельс был здесь, он собственноручно покидал вещи и быстро вылез, потому что устал. Сейчас же Генрих расставлял на полках книги. Не понятно, что двигало Геббельсом, но он решил помочь.—?Мне стало скучно,?— фыркает он не непонятные взгляды в свой адрес и скрывается за соседним шкафом.Так становится гораздо быстрее, и Геббельс считает это занятие очень достойным и спасающим от скуки, убивающей его изнутри. Можно увидеть Гиммлера за работой. За все время, что они были знакомы, Йозеф увидел такое собранное выражение лица первый раз. Он хмыкнул и положил книгу.—?А какие у тебя планы на будущее?Не было бы такого места, где они могли сидеть вечно. Ни один бункер и убежище не подходили Геббельсу, он бы с удовольствием жил где-нибудь в доме, пусть и далеко от цивилизованного мира и прочих благ. Гиммлеру, наверное, было все равно, где жить, лишь бы еда рядом была.—?Нужно подождать, Генрих. А потом уеду.Йозеф буквально грезил этим путешествием. Далеко от Европы, где можно купить дом и забыть обо всем, начать новую жизнь, ходить купаться на море, загорать, а не сидеть под землёй. Гиммлера он особо приглашать не хотел, но данная ситуация походила на находку бездомной собаки. Вроде и жалко, а вроде и выкинуть иногда хочется, но собака при своей поимке не смогла бы рассказать военным о правой руке Гитлера.—?О, а куда мы поедем? Я рассказывал тебе о случае…—?Когда ты провалился в платформу и заставил Шелленберга умирать в конвульсиях от смеха? —?перебил Геббельс, не желая слушать ?потрясающие? истории.Он закусил губу и начал думать.—?Почему ты не хочешь остаться здесь? Тебе не придётся никуда ходить, и здесь есть еда.Геббельс не считал, что с Гиммлером нужно открывать рамки психологии, говорить, что человек?— социальное существо, что ему необходимо общаться, разговаривать. Генриха он считал человеком с более узкими нуждами. А вот рейхсфюрер, кажется, оскорбился, он цокнул языком и нахмурился.—?Между прочим, я и без еды могу. Понятно?То, что без еды не может никто, мало волновало Генриха. Выглядел он весьма и весьма уверенно, он неожиданно широкими шагами преодолел большое расстояние, тем самым сократив дистанцию между ними. Бывший рейхсфюрер сжал руку собеседника в своей, заставив Геббельса ойкнуть. Физическая сила, не смотря ни на что, была не равна. Костяшка хрустнула.—?Я все же надеюсь, что ты возьмёшь меня с собой, куда бы ты не поехал.И в этот момент мужчина понял, что же двигает этим человеком. Страх и немая просьба в покровительстве. Ему нужна опора, человек, что готов его защищать и быть собеседником, а ещё помогать решать серьёзные проблемы и вопросы. Йозеф дёргает рукой, и кольца на пальцах взвизгивают друг о друга. Плена больше нет.—?Только если ты не будешь действовать мне на нервы.Руку жгло от тепла человека, Йозеф только сейчас подумал, что уже много дней он ни с кем не соприкасался настолько близко. Рукопожатия и мимолетные касания были не в счёт, его руки давно никто не держал. Последний раз это было в сорок четвёртом, когда Гитлер был рад какому-то незначительному событию и даже охотно обнял министра пропаганды. Настолько сильно он сжал бедное, худое тело Геббельса, что тот даже вскрикнул, но через секунду улыбнулся и обнял в ответ. Гиммлер резко нарушил это негласное личное пространство и даже не извинился. Он продолжал нести какую-то чушь про поездку, про поезда, про путешествия и про лошадей, потому что Генрих любил лошадей. В конце этого монолог у Геббельса уже начала болеть голова. Он стратегически увёл этот разговор.—?Генрих, прости за вчерашнее. Ладно? Я ругался, потому что испугался и впервые убил человека.Да, последнее событие ужасно испугало Геббельса и, пожалуй, только ответственность за этого человека заставила взять себя в руки. В конце концов, того мужчину уже не вернуть, да и они не знали кто он, это могло быть опасно. Генрих улыбнулся и махнул рукой.—?Ничего, с кем не бывает. Я все понимаю, я и не думал злиться или обижаться.Геббельс закидывает в рот несколько шоколадных конфет и идёт в комнату.—?Ну значит, обиды нет.Глухая усмешка разносится по всему помещению. Он уже почти скрывается за углом.—?Спокойной ночи, Генрих.—?Спокойной ночи.***Первый раз они выбрались ночью.Белая луна освещала лес и поле. Геббельс вылез первым, он огляделся и уже окончательно что-то решил для себя.—?Вылезай, что застрял?Геббельс обнаружил у себя странную привычку. Она появилась совсем недавно, когда Гиммлер стал достаточно близким и единственным собеседником. Этой новой привычкой стал Гиммлер со всеми его бредовыми рассказами и враньем, он мог говорить без остановок и хотя бы этим создавать небольшой, фоновой шум.—?Хочешь, я расскажу тебе… —?начинал всегда Генрих и рассказывал про службу, про Гейдриха, старые сплетни, которые почему-то всплывали только сейчас.Йозеф слушал его только одним ухом, погружаясь в свои мысли. Скоро нужно было покидать это место и ехать как можно дальше отсюда, как говорят нацисты ?сбегать мышиными путями?. Гиммлеру была приятна компания бывшего министра. С Йозефом постоянно было активно и странно, он вечно давал мысленные пинки.Трава была мягкая и где-то со стороны города раздавались пьяные песни, отчего Генрих порой вздрагивал. Он смотрел в бинокль.—?Генрих, ты как ребёнок. Что ты пытаешься разглядеть сквозь деревья? —?спрашивает Геббельс и усмехается.Порой этот человек действительно его веселит. Гиммлер не был героем первой мировой войны, он навыдумывал себе свою реальность, а это тоже было забавно.—?А вдруг что-нибудь интересное замечу.Он оторвался от разглядывания темноты и посмотрел в сторону собеседника. Йозеф мимолетно закрыл глаза и чуть покачал головой. Йозеф решил, что выйдет ночью, дабы посмотреть окружающую их среду и оценить безопасность, хотя бы в тёмное время суток. Днем выходить было все ещё страшно, хотя несколько раз Йозеф подолгу сидел у входного люка и слушал. Пару раз были чьи-то голоса, но они быстро стихали, и наступала тишина.—?Непривычно, да?Гиммлер как всегда не может молчать, и он очень ждёт ответа. Да, тут здорово. Они двигались максимально тихо, осматривая местность. Постепенно они подходили к выходу из леса, и вот тут Гиммлер остановился. Слышно было только английский язык и смех, а в остальном было ужасно тихо.—?Там танки стоят.Около семи военных машин находились прямо на дороге. Значит, американцы дежурили здесь почти постоянно.—?Придётся задержаться здесь до тех пор, пока границы не откроют, а американцы не уйдут.Это прозвучало как-то отстраненно, и Генрих сразу понял, что собеседник расстроился. Путь назад они прошли достаточно тихо. Не было ничего, кроме отдаленного, звонкого голоса.—?Ты думаешь, фюрер сбежал?Бывшему рейхсфюреру эта тишина не нравилась, да и лицо коллеги было ужасно кислым. Разговор о чем-то отстраненном должен был спасти эту ситуацию. Геббельс пожал плечами.—?Не думаю, что он пошёл на это. Если бы он хотел уйти, мы бы сейчас были вместе.Он бы все равно не смог даже нормально выйти. Оппозиция бы убила его, он бы не успел и пискнуть. А вот Геббельсу повезло, он незаметный, особенно когда молчит, да и ростом он маленький, нет никакой сложности смешаться с толпой. А вот как здесь оказался Генрих, да ещё и в военном кителе?—?Как тебя не забили, увидев на улице? —?хмыкает мужчина и открывает люк.Внизу как всегда темнота, и спускаться туда ещё страшнее, если подумать, что кто-то залез туда, пока они выходили на своеобразную прогулку.—?Даже не знаю, меня не настолько сильно ненавидят.Скажи эти тем евреем, которых ты навещал в лагерях. Если бы Гиммлера прямо сейчас отправили на самосуд, он бы уже не вышел оттуда, его бы просто жестоко убили.Внутри никого не оказалось.Периодически сменяя друг друга, они выходили наружу и днем. Когда Геббельс вышел первый раз, глаза неприятно заслезились. Солнце пекло, работали машины, кто-то кричал, и даже здесь это было слышно. Вообще-то они договорились не отходить очень далеко и возвращаться через некоторое время, но Геббельс очень хотел газету. В любое другое время он читал их постоянно, каждое утро и уже даже забыл какого это.—?Одну газету, пожалуйста.Мужчину было достаточно трудно узнать невооружённым глазом, благо он подумал об этом заранее. И вот в его руках очень нужный для него предмет, он кивает головой в знак благодарности, кидает на стол несколько монет и обходит американцев, стоящих почти у входа. Желание посмотреть новости было огромным, но он держался из последних сил.—?Смотри, что у меня есть.Генрих до того спокойный и задумчивый округлил глаза.—?Ты до города ходил?Его сожитель если и ходил куда-то, то совершенно недалеко, и уже вечером, когда большинство людей отправлялись домой, он быстро возвращался с прогулки и даже не думал выходить из выгодного стратегического убежища. Такой поступок его пугал.—?А если тебя заметили?Гиммлер привык к этому человеку, он вообще много к чему привык. К ворчанию Геббельса, к их уже совместному плану побега, к их будущему, к вечерам, когда можно было просто сидеть и читать что-то или слушать, как тебе читают. Йозеф вообще был хорошим человеком, просто его нужно было узнать получше, сделай Генрих это раньше, может быть что-то изменилось.—?Глупости, Гиммлер, ничего не произошло. Переживаешь за мою задницу?Бывший рейхсфюрер очень плохо на него влияет, даже в простом общении, он взял от него слишком много ругательных слов.-Ты мог хотя бы со мной посоветоваться. А если бы что-то случилось?Но мужчину уже мало интересовало сослагательное наклонение, он посмотрел на самую первую страницу и скривил губы.—?Этот человек не похож на Гитлера. Может быть это не он?Генрих пристроился сзади и внимательно изучил портрет этого человека. То, что Гитлер мёртв, Йозеф узнал только сейчас. Если он планировал пустить себе пулю в лоб, то почему бы не попробовать умереть при других обстоятельствах? Внутри что-то неловко оборвалось, какая-то важная нить, связывающая все тело. Геббельс не боготворил его уже давно, но Адольф был для него другом и наставником, и отрицать все сделанное ради Геббельса было глупо. Гиммлер совершенно не понимает, что происходит.—?Ты расстроился?Гиммлеру было наплевать на фюрера с самого начала, он как всегда льстил и получал, что хотел, но будь на месте Адольфа любой другой, мужчина бы делал тоже самое. Но Йозефа он совершенно не понимал.—?Этот человек много значил для всего немецкого народа, а ещё для меня.В этот момент Гиммлер решил промолчать, он кивнул и стал ждать, что же ещё скажет бывший министр, но и тот замолчал, продолжая рассматривать фото.—?Мне будет его не хватать.Голос дрогнул, но Йозеф пару раз выдохнул, и все встало на свои места. Он улыбнулся, скорее для того, чтобы сырость в глазах высохла, и шмыгнул носом.Объятия Генриха приятно грели тело, но не помогали убрать тот самый горький отпечаток в душе.—?Может быть, чай? —?неловко спрашивает Гиммлер, переводя тему на совершенно другой лад.Геббельс кивает, хотя уже становится совершенно неважно, что они будут делать. В газете ещё куча других новостей, но расстройство не даёт понять их смысл. Йозеф решает выпить чего-нибудь покрепче и идёт спать, пытаясь не думать о плохом. Ночью Гиммлер отчётливо слышит тяжёлое дыхание.—?Тебе не спится? —?спрашивает Генрих в полной темноте.Дыхание на соседней кровати становится более тихим. Йозеф сначала молчит, а затем поворачивается на другой бок, лицом к звуку.—?Я все думаю о будущем, если бы фюрер смог уйти раньше или просто скрыться где-то.Тушка Гиммлера неожиданно встаёт и садится рядом, потому что так разговаривать куда удобнее.—?Под тобой прогнулась кровать,?— усмехается Геббельс.Гиммлер цокает, хотя и даёт понять, что он вовсе не в обиде.—?Он в последнее время стал безумен. То есть совсем. Он просто сошел с ума. Он больной на всю голову.Кровать жалобно скрипит, и Йозеф несильно пинает пришельца ногой. Никто не смеет оскорблять фюрера, даже если это не оскорбление, а правда, даже если Адольф уже не фюрер, да и самого понятия ?фюрер? тоже уже нет.—?Он не заслужил того, чтобы о нем так говорили! Этот человек буквально вырастил тебя, он дал тебе работу, дал тебе новую жизнь и, не сделай он этого, ты бы пахал землю.У Йозефа будто истерика, он фыркает, когда поднятые для удара, пусть и лёгкого, руки зажимают и ждут, пока мужчина успокоится и придёт в себя.—?Йозеф, это не серьёзно, этот человек мёртв и можно больше не делать вид, будто питаешь к нему уважение.Геббельс дернулся в последний раз и глубоко задышал.—?Это твоя прерогатива, подлизываться ко всем. А я считаю, что он великий человек.Йозеф плохой стратег, и прямо сейчас он понимает это, когда будто садится рядом и с силой отталкивается, дабы освободить руки из плена. Сейчас не имело значения, что Генрих ведёт себя, как идиот, и что он нарушает личное пространство Йозефа, последний просто хотел выпутаться из всей этой ситуации. Гиммлер наклоняется совсем близко, обговаривая что-то или отчитывая, Геббельс совершенно не вслушивается. Он уже смирился с отсутствием мышечной массы и спокойно ждал решения своей судьбы. Рамки вседозволенности стираются, когда разум Геббельса подкидывает несколько интересных картин. Гиммлер все ещё несёт свой бред, а душевная боль требует чего-то взамен. План почти сразу назревает в его голове. Мужчина резко двигает телом и мажет куда-то в губы, чуть резче, чем хотелось бы, но отступать уже некуда, да и руки, наконец, освобождаются из горячего плена.—?Нет, Гиммлер, я посажу тебя на диету, это просто ужас,?— шепчет мужчина в шею, когда чувствует как под их телами прогибается матрас, да и кровать в целом.Гиммлер молчит, будто его привели на расстрел, бывшему министру даже не нужно особо напрягаться, чтобы почувствовать внутренний страх. Он проводит носом, губами по ключицам, отмечая, что они не сильно выступают, как было это во всех предыдущих моментах, когда у Йозефа были любовники. Гиммлер дернулся, но ничего не сказал.—?Расслабься, Генрих, я не убью тебя,?— обещает мужчина и ждёт, когда человек снизу кивнет.***Утром Геббельс просыпается один и стыдно как-то не становится, главное, чтобы тонкий по натуре Гиммлер не сделал что-то с собой.—?Генрих, ты не умер? —?спрашивает Йозеф, и эхо раздаётся по всему зданию.Как и предполагалось, на кухне слышится какая-то возня. Чьи-то шаги раздаются следом за шуршанием.—?А, ты на кухне, как я мог забыть?Он как-то лениво встаёт и идёт проверить нового любовника. Отрицать эту связь глупо. Да, Гиммлер все ещё раздражал, был лицемерен, мог врать и прочее, но Йозеф смог разглядеть и положительные черты. Если бы здесь не было Гиммлера, за этот месяц он бы сошел с ума или отправился вслед за фюрером. Гиммлер был нужен ему, а он был нужен Генриху. Может быть, это было не совсем верное решение, и такие отношения уже были обречены, но это было совсем неважно. Оставалось только ждать.Мужчина ел конфеты, откладывая в сторону одни и в свой рот другие.—?О, доброе утро,?— Генрих улыбается, протягивая несколько леденцов.Геббельс кивает и садится рядом.—?Я лишь хотел сказать, что мы могли бы попробовать быть вместе.Звучит забавно, и Гиммлер усмехается. Почему бы и не попробовать быть вместе. Он кивает и лезет целоваться, отчего Геббельс смеётся, и этот смех разливается и вновь раздаётся по всему зданию.***В Аргентине жарко, но Геббельс обмахивается старательно, идёт в тень под козырёк какого-то здания.—?А мне здесь нравится,?— важно говорит Генрих, подхватывая мужчину под руку.На перроне целая куча людей, и всем кажется все равно на новых гостей для страны. В любом случае это было интереснее, чем сидеть в убежище. Гиммлер щурится, разглядывая песок.—?Да, здесь красиво и тепло.После прохладной Германии здесь было потрясающе. Геббельс смотрит на народ, на часы, на архитектуру, слушает язык и восклицания. Они не сразу обращают внимание на сидящего человека с двумя хрустально-голубыми глазами.-Добрый день, господа,?— окликает он их и улыбается.Улыбка обоих сходит с лица, а глаза расширяются.—?Неожиданная встреча,?— робко шепчет Гиммлер.И он как никогда прав.