17. Геноцид. Со всеми вытекающими (1/1)
- Так, хорош рыдать над этим бездыханным телом. Пошли-ка чайку выпьем, детка. И перетрем всё.А я уже даже рыдать не могла, сидела на полу рядом и беззвучно тряслась. Сначала Генри со своими выпадами, потом Сэм с… я даже думать не хочу, как он провел эту ночь.-А есть что-то покрепче чая?- Спрашиваешь)) ром, водка?- Виски бы- У тебя отличный вкус) односолодовый подойдет?Я кивнула и с благодарностью приняла стакан с темно-янтарным напитком. Он приятно согрел и совсем немного, но расслабил.- Что мне делать, Генри? У меня непроходящая истерика…- Ну, начнем с того, что сынуля, конечно, отчебучил. Но я тебе говорил – он на драйве бешеным становится. И, видать, эмоций цапанул вчера лишку.- Надо было его догнать и объяснить- Догонишь ты его на мотоцикле, как же. Да и прибухнул он нехило, как я вижу. Сам поди не вспомнит ничего, как проснется.- А думаешь, есть что вспоминать? – надежда в моем голосе была слишком слабой.- Так. Мы ведь взрослые серьезные люди с тобой?Киваю.- Тогда на чистоту. Ты можешь строить себе хоть какие иллюзии. Я с этими малолетками до пляжа еле доехал. Думал, они меня прямо в машине изнасилуют. - И ты не?..- Я не. Но вот мой ?младший брат был посговорчивее?- Блииин… - меня снова накрыло волной истерии.- Стоять! – подлил мне еще виски.- Давай закусывай, кстати. А то двух упившихся мне в доме точно лишку. Он ловко достал и покромсал всяких вкусностей, включая вчерашнего кофейного цыпленка. И, правда, его кухня не шла ни в какое сравнение с блюдами Сэма. А, может, я просто слишком проголодалась.- Внимание, вопрос. Ты его любишь?- Очень- Простишь?- Я не знаю… я не понимаю… он убежал не в первый раз, но чтоб вот до такого…- Ну, пить он не умеет. Не моя порода. Хотя, может, еще и научится)) я в его годы тоже был без тормозов- А что, если он каждый раз вот так, как ты говоришь, ?на эмоциях? будет напиваться и присовывать всем подряд? Он ведь этих девчонок даже не знает, наверное…- Я тебе больше скажу – он их даже не вспомнит, когда очухается. А чтобы не бегал больше, надо ему в первый же раз узелок на память завязать. Морской.- Как?- Только при условии, что ты готова его простить.- Мне очень больно… Генри, я даже не думала, что так может быть. - И?- Думаю, я смогу, когда успокоюсь. Я пока не представляю жизни без него.- Вот и молодец, девочка, – он чмокнул меня в макушку, - сейчас мы тебя отправим домой. И ты придешь в себя, и ему я устрою тут геноцидджедайского храма со всеми вытекающими. Без тебя будет проще.- Если я уеду, он же может больше вообще не захочет меня видеть… надо с ним поговорить, объяснить всё- Если случится ТАКОЕ, то он тебе и не нужен. Уверен, он прилетит за тобой первым же рейсом. А на истерике вы только хуже разругаетесь.- Мне страшно…- Ну, а кому нет, детка? Давай в душ, а то еще захмелеешь совсем. И я тебя отвезу в аэропорт.Мало что соображая, я приняла ледяной душ, покидала вещи в сумку, которую еще не особо и разобрала, и пошла к Генри. По пути остановилась у распростертого на диване тела Сэма. Господи, он такой беззащитный… разметал руки-ноги в стороны. Присела и, взяв его за руку, долго прижимала ладонь к своей щеке.- Я буду ждать тебя.Генри отправил меня в аэропорт. Лететь мне с пересадкой в Сиднее и потом в ЛА…почти 30 часов, думай – не хочу. Как себя вести, что ему говорить. Может, Генри прав, и такого больше никогда не повторится? А если повторится, но я об этом не узнаю? И буду прощать и прощать, как дура. Черт, Сэм, зачем ты это сделал… И помнишь ли ты вообще эту ночь? Я его таким не видела ни разу, в состоянии полутрупа. И с чего я вообще взяла, что он меня еще любит?-Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в международном аэропорту Торонто ПирсонВот я и дома. Только что я там буду делать без Сэма? Может, к брату сразу поехать? У него всегда полон дом народу. Хотя, а как Сэм тогда меня найдет? Всё же Генри обещал…Какое-то оживление на выходе из терминала, женщины шушукаются, мужчины улыбаются. Что там вообще случилось? Выхожу в зал и вижу… Сэма!? У меня глюки, видимо…Сэм… полузеленого цвета и заметным синяком на скуле, видно, геноцид не обошел его стороной. Стоит на выходе с кучей ромашек, зажатых между ног, а в руках держит большой лист бумаги. На нем маркером написано мое имя и:You are the one of allWho make me smileI beg you to forgiveI know now - love is too fragile