The Flash: "целуй меня" (Лиза/Барри) (1/1)

[human!au, немного нецензурщины]Ей палец в рот не клади, понимает Барри мгновенно, откусит даже не по локоть, сожрет заново, переломает все кости, перекрутит тебя, выпотрошит, вывернет наизнанку, а все, что можешь делать ты?— глядеть на нее в ответ, не отрывая взгляда от тончайших черт лица, и понимать, что п-р-о-е-б-а-л-с-я, свернул не туда давно и бесповоротно, сам себе перечеркнул все спасительные карты.Лиза знает, просто не может не замечать, ей давно уже не двенадцать, наивность перегорела, не успев заскочить в последний состав, осталась где-то вдалеке, там, где северные ветра завывают в спину, где в легких бушуют тайфуны, где на каждый вдох тебе в глотку врывается пара убойных доз морфина.Барри быть рядом с ней не желает, ему нужно от девочки этой проблемной подальше держаться, ведь она от макушки до пяток пропитана духом Снартов, по коже ее клеймо?— ?гнилая?; Барри?— чисто-невинный, ему счастливая дорога в будущее не только желтым кирпичом, но и любящими сердцами устлана, незачем ему пятнаться в той, что умеет только пафосно губы поджимать, не забывая пошлые розовые пузыри выдувать, да на ухо такими частотами шептать, что на радаре ?осторожно? вспыхивает мгновенно.Барри с Лизой пересекаться не должен, поэтому и не удивительно, что пятницу он заканчивает с ее головой между собственных ног.я буду говорить, что у меня все в порядкев среднем человек в день может врать до двухсот тысяч развот и я солгу сейчас —?Знаешь,?— Лиза тянет гласные непозволительно роскошно, ведет узкой ладонью по его бедру, заставляет покрыться мурашками и тысячу раз передумать поступать на бихевиористский,?— я обычно не трахаю маленьких мальчиков. Ты полностью оправдываешь звание ?хороший мальчик?. Ты не просто хороший, ты скучный,?— и кусает куда-то в шею, ставя свою метку, и Барри не дергается, лишь прижимается кожей к губам все сильнее, стараясь оттянуть миг утраты, и на нее, обнаженную, без малейшего стеснения ходящую по чужой квартире, выискивающую порванное платье, он старается не смотреть, даже зажмуривается подальше от возможного греха?— и плевать, если честно, что грех совершен, да еще и на родительской кровати.Лиза бегло целует его в губы и растворяется в утреннем тумане, который срывается с сигареты фиолетовым смогом, ее пальцы сверкают кучей дешевых колец, на запястье повязана красная нитка, а ровно по венам, с обратной стороны локтя, тату, что Барри умудрился вчера пропустить, и Барри уверен?— ничего прекраснее он в жизни не видел; полароидным снимком она ему куда-то в сетчатку, на вечный повтор при малейшем мановении ветра?— Барри ищет Лизу на пыльных дорогах заброшенного Централ Сити, и все никак не может найти.Но Лиза не была бы Лизой, если бы не подкараулила в темном дворе, не набросилась бы с поцелуями/укусами/засосами, не связала бы руками-ногами, повиснув на шее как малолетка, что смогла дождаться после долгой разлуки; Барри подхватил ее машинально, по венам ударила приличная волна адреналина, и он затащил ее в темную квартиру, где поступил пару раз абсолютно не по-джентльменски, хотя, по глазам Лизы, было понятно, что ?хороший мальчик? ее интересует в последнюю очередь.А на утро она опять растворяется, оставив на подушке обещание вернуться.целуй меняпока лучи не целятся в наспока еще мы что-то чувствуемпока мы еще здесьБарри целует ее глубоко, пускает свои чувства ей под кожу, стремится быть ближе, и ближе, еще ближе?— Лиза морщится, но хватки не расцепляет, позволяет ему брать все больше, едва ли не ломается под его напором, и плавится-плавится-плавится, взрывается изнутри, расходится частичками счастья по всей округе, застревает в чужих судьбах; и Барри начинает смотреть на Лизу не как на подарок, а как на заслуженный дар, и не замечает абсолютно, как плохая девочка?— девочка-взрыв, девочка-катастрофа,?— не может отвести от него взгляда, влюбленная подобно кошке, и рычит в одиночестве от собственной слабости.Старший брат фыркает куда-то в парку, задранную воротом вверх, и треплет за волосы, прижимает к груди и обещает подарить на день рождения пистолет, так, на всякий случай, чтобы выстрелить ровно в висок, если заиграется, позволит самой себе усомниться в действительности, и Лиза не знает как Лео сказать, что пуля давно уже в ней; Лиза улыбается Лео несмело и целует в колючую щеку, обещая никуда не ступать с протоптанной аллеи?— и позже хоронит брата за свои собственные наличные, пока Мик мнется на пороге?— не уберег, не сумел, отпустил.И глядя на телефон, где ни одного пропущенного, а только новые публикации в инстаграмме с солнечной Айрис, что бесит до сахарного скрежета на зубах, Лиза позволяет истерике взять вверх?— не рыдает, не кричит, не бьет посуду, лишь сжимает кулаки до будущих синяков, стачивает ногти и достает самые острые шпильки?— Барри сегодня выпускается, пора нанести внеочередной визит; Лиза разглядывает единственное совместное фото, что получилось случайно на каком-то дешевом фестивале, где с нее слетела маска, где улыбки искренние, где на лице ни одной фальшивой эмоции, и чувствует, как у нее сердце стучит аритмией, пропуская такты как сумасшедшее.Лиза вспоминает счастливые моменты, разбирает их по малейшим кусочкам, а снаружи дождь ливнем, кровяными каплями вперемешку с ржавой пеленой, и кажется ей, что именно так и должно быть; даже природа увядает, зная, кого потеряла.твои руки теплы, значит выстрел будет меткимбудут четкие круги на воде, и тонкой веткойя останусь смотреть, как они летят стремительно внизнаучи меня так, pleaseЛиза смотрит на него сверху вниз?— он маленький, взвинченный, напряженный, как взведенный курок?— и хочется ей вниз, к нему, в теплые объятия, к малозначимым словам, в удушливую атмосферу обычности, спокойствия, нормальности; а перед глазами Лео, что не улыбается, глядит прямо в сердце, разрывает душу одними пальцами, в глазах его?— штормы, бураны, ураганы, все то, чем она угрожала болванам со двора в детстве?— мой брат придет, и тебя не станет, ясно? —?повзрослела, а приемы не изменились, разве что теперь она не просто кричит, она знает?— точно придет, сотрет в порошок, завидев слегка смазанный макияж.И Лиза?— цельная такая обычно, собранная, на тысячу процентов рациональная?— ломается-ломается-ломается, падает на колени и рвется к Барри, зная, что одной быть нельзя?— не выдержит, распадется атомами, но Барри?— милый, любимый, обожаемый, драгоценный,?— обнимает Айрис и шепчет ей что-то в волосы, а та жмется к нему, как к своей собственности, и у Лизы черные круги перед глазами?— раскрыла душу, блять, а он туда не просто плюнул, скинул весь свой мусор и, на удивление, он не растворился, не исчез, а лишь вошел ей куда-то вены.Барри стреляет в Лизу без прицела, и она знает?— сама виновата: раскрылась, несчастная мышка, не смогла защитить саму себя, а к брату ведь не побежишь, поздно уже, поезд ушел, и Лео ушел, а ты осталась?— одна, без поддержки и опоры, с этим безумцем, что где-то у тебя на подкорке, что кинжалами в спине, что срезал твой нимб не поморщившись; Лиза сжимает рукоятку пистолета и не знает?— а выстрелит ли, справится ли, но Лиза уверена, что Барри пустил бы ей пулю в лоб, будь такая возможность, и чем она хуже?И ей хотелось бы четкого, быстрого, сразу в висок.(мы кладем на ковер оружие)А когда Лиза прицеливается, Барри оборачивается, будто что-то чувствуя, улыбается ей?— по-мальчишески нелепо, с каким-то неподдельным удивлением, с трепетной надеждой?— и она разжимает ладонь, мгновенно все понимая.Она давно мертва.Пуля попала ровно в сердце.