21. Приглушённо, с другой стороны двери (Александр Белов и Ольга Сурикова-Белова) (1/1)

Потухшие звёзды горят далеко в небе. Всё вокруг спит, и ночь с любопытством заглядывает в окна. Маленький сын, которому завтра исполнится три года, сладко сопит в кроватке. Оля поправляет сбившееся одеяльце, укутывает маленького непоседу, который крутится даже во сне, откидывая с маленького лобика волосы. Ванька на отца похож больше, чем на мать, и иногда Оле стыдно, потому что трудно сына не ненавидеть. Уверенные шаги слышатся в коридоре, а потом — звук поворачивающегося в замке ключа. Она слышит, как он снимает ботинки, расстёгивает пальто и несёт его к вешалке. Плечи опускаются, словно под тяжестью непосильной ноши. Но когда он проходит в спальню, тихо, крадучись, почти что на цыпочках, Оля всё же выдавливает из себя вымученную улыбку. От мужа пахнет женскими духами, другой женщиной. Оля знает, кто она, знает её имя. Оля не ненавидит её, а только Сашу. — Привет, — улыбаясь самой искренней и обаятельной улыбкой, здоровается он, — чё, как? Как Ванька? — Ванечка спит уже, — она показывает взглядом на малыша, что свернулся калачом в кроватке. — Ясно. Саша долгим, пристальным взглядом окидывает сына. С гордостью, продолжая улыбаться, говорит: — Наследник растёт. Ванную вместе принять не хочешь? — Прости, — Оля качает головой, — нет. Я слишком устала. Саша не верит, и она знает это. Ей всё равно. Пусть идёт к своей женщине с лавандовыми духами. Ему там лучше, наверное. Поцеловав сына, Саша бросает на жену долгий-долгий взгляд. Олю бросает в жар, потому что на миг в этих глазах появляется тот мальчик Сашка, которого она полюбила когда-то. Но это так, — сон, мираж. Саша разворачивается и уходит. Но Оля знает, что он задержался у двери. А потом слушает его, с другой стороны двери, признание: — Зараза ты, Сурикова. Люблю тебя. Оля вздыхает. Он, вроде, говорит искренне. Только она ему больше не верит.