15. В солнечный вторник, пока солнечный свет отражается в волосах (Ольга Сурикова-Белова и Виктор Пчёлкин) (1/1)

Витя Пчёлкин, к которому кличка ?Пчёла? давно уже приклеилась намертво?, терпелив. Он не говорит Оле о своих тёплых чувствах, слушает рассказы из её детства и юности, когда встретила Сашу и впервые по-настоящему влюбилась. Он её чувства к Саше понимает?— не только ей он сердце разбил. Саша?— хороший парень, да только быть его другом тяжко. Быть возлюбленной, Витя видел и знает,?— ещё тяжелее. Потому Витя Пчёлкин очень терпелив. Он не спешит говорить о любви. Он окружает Олю заботой. Той, о которой она мечтала все годы брака с Сашей, но которую так толком и не получила. Витя Пчёлкин, для всех остальных?— дерзкий и грозный Пчёла?— приходит вечером с букетом гвоздик, чтобы взять её, схватить Ванечку в объятья, и отправиться на прогулку в парк. Где она, не обращая внимания на косящихся прохожих, играет Вивальди на скрипке. Витя Пчёлкин уходит под ночь, чтобы утром прислать огромный розовый букет со скромной запиской: ?Лучшей женщине?. Витя приводит её в уютное кафе и смотрит с улыбкой, как она медленно пьёт терпкий кофе. Витя покупает бублики с маком в пекарне рядом со своим домом и, взяв её за запястье, ведёт к новенькому авто?— везёт на пикник. Витя Пчёлкин ни с чем не торопится, а просто рядом. Всегда, когда бы она не попросила, в любую минуту, когда он нужен ей. Витя Пчёлкин совсем не Саша, и она знает, что не одна, даже если он далеко. Потому однажды, смотря, как солнце пляшет в его рыжих волосах, Оля встаёт из-за стола, оставив чашку чая остывать одиноко, подходит к нему, и, улыбаясь просто, признаётся первая, сама:?— Я люблю тебя.На губах его тут же расцветает улыбка, уши по-мальчишески краснеют, и, переглянувшись с Ваней, он привлекает её в свои объятья. Оля счастлива. Солнце заливает горизонт, закат наполнен его ярким заревом, но она светится ярче солнышка. На дворе?— ноябрь, две тысячи пятнадцатый год, конец месяца, вторник. Чтобы услышать эти слова от Оли Витя Пчёлкин, от которого враги бегут беспощадно, ждал двадцать пять лет.