Часть 15 (2/2)

-Ты отказываешься от рычага управления...-... Миром? Мне не нужно.

Они опять замолчали. Внизу проехала машина — черный бронированый "Хаммер". Оба проводили его взглядами.-И все-таки кое на чем я поймал тебя. — Тенгри показал, что не разучился еще улыбаться — Ты недоглядел.-М-м?.. — поднял заинтересовано бровь наемник.-Тебе ведь не двадцать три года — произнес шаман уверенно — И не двадцать пять... Я просмотрел все документы, которые попадали в руки к Лучам. Сверил даты. Даже если ты попал в Реддинскую тюрьму в тринадцать... — японец покачал головой — Шестнадцатилетний мальчишка не смог бы заключить с Косакой такого контракта, какой заключил ты. — Тенгри посмотрел прямо в болотно-желтые глаза.— Сколько тебе лет, Лис?-Это секрет – доброжелательно отозвался тот. Тенгри кивнул.-Ты прав, это неважно. У меня еще много вопросов к тебе.

-Правда?-Да. Ты запудрил мозги Лучам — но со мной этот номер не пройдет. Зачем ты дал амнезин Линде Лаэр? Зачем скрываешь, что вы с Волком были знакомы и до Японии? Зачем оставил при вас Атрея, когда знал, что он предатель?-Неужели не понимаешь? — наемник спрыгнул на веранду, задорно глядя на своего собеседника.-Лис...-Это секрет, Тенгри — наемник обернулся к нему спиной — Передавай привет Тануки-куну!"Тануки — енот" — быстро перевел для себя Высший шаман.-Но почему "тануки"? — крикнул он в спину рыжему.-Ну-у… это… мне продолжать? — Лис поскреб себя за ухом. Тенгри покачал головой.-Любишь ты, как я погляжу, людей доставать.-Люблю — согласился тот охотно — Я люблю доставать людей. Брать вот этих окружающих нас социальных животных, и доставать из них людей.Украина, Днепропетровск,

февраль 2006 года.Первое, что я увидел, когда проснулся, были лёгкие серебристые нити, причудливо переплетавшиеся у самого моего носа. Переплетаетесь – ну и на здоровье, но внутрь-то лезть зачем?.. Я провёл рукой по лицу, снимая эту ?паутину?, после чего приподнялся на локте и более тщательно выпутался из седой гривы лежащего рядом... Ну, назовём его напарником, потому что правильного для него (персонально для него!) названия наука пока не придумала. Я задумчиво поглядел ему в лицо – спит ли? Бесстрастное, словно выточенное изо льда – поди догадайся. Может спит, а может и помер давно. Или не подаёт виду, что проснулся, и о чём-то таком важном думает. Взгляд единственного глаза устремлён в потолок, и по нему невозможно определить, где витают мысли его обладателя. Узкое, каноническое лицо, в обрамлении седых волос никогда ничего не выражало. Вообще-то он бесконтрольный, припадочный маньяк-убийца, с медкартой толщиной в энциклопедический словарь. Это я так, на всякий случай – вдруг пригодится... Решив устроить товарищу побудку, я подобрался ближе, стараясь не потянуть за волосы – они у него длинные, почти до бёдер и наклонился в лучших традициях Прекрасных Принцев. Ну, может я со своей физиономией и не очень тяну на принца, но зато и Белоснежка из Волка – полный отпад! Я лизнул его в ту щёку, которая попалась мне раньше – в конкретном случае, левую. Не самый удачный выбор – у Волка нет как раз левого глаза, и он не любит, когда к нему подходят с этой стороны. А глаз ему выжгли кислотой (вообще-то она предназначалась мне...) лет эдак... назад. Хотя как по мне – с одним глазом он дерётся даже лучше чем с двумя.— Доброе утро! Вставай страна огромная! Это я, твой лечащий психотерапевт!— Я не сплю. – Ну вот, так всегда! Сам, небось, проснулся в четыре утра, знаем мы его, Волка позорного... Извращенец, трудоголик! И я не обзываюсь, а констатирую факт!..— Мы сейчас пойдем, взорвём всё мировое зло, искореним несправедливость, раздадим в хорошие руки бездомных котят, позавтракаем и отправимся завоёвывать Вселенную!— Это нецелесообразно.— Да, ты прав – фиг ли нам Вселенная, и без неё дел по горло... – Я пронаблюдал, как Волк легко, не коснувшись руками пола, сел на циновке. Он всегда спал на полу – в спальнике, или, как сейчас, на японской фукаме. Найти кровать на его рост – два двадцать с копейками – было задачкой на раз. Я продолжал валяться, безучастно наблюдая за тем, как он заплетает косу.— А ещё у нас в восемь будут гости – сообщил я. Волк, не удостоив меня ответом, потянулся за одеждой: не больно-то он любит демонстрировать своё тело. В общем-то, я его понимаю – было бы что демонстрировать, а то ведь места живого не найдёшь. А гости – это серьёзно. В нашем случае гости – это клиенты. Люди, которые заплатят нам за то, что мы будем убивать, красть, взрывать, подбрасывать, и заниматься другими малопривлекательными делами. Нам, наёмникам, в сущности, всё равно, за что получать деньги. Хотя в нашем тандеме убивает всё-таки Волк, а краду я.

Кстати, совсем забыл... Я – Лис, и я буду вашей головной болью на ближайшее время. Я самый счастливый человек на свете. Потому что дурак. Волк – тот умный. И поэтому никогда не будет счастлив, потому что не понимает, что это такое. А пока он не поймёт мозгами, использовать не сможет. Железная логика.

Но гости есть гости. Если они будут, надо таки вылазить на свет божий, и надеть что-нибудь кроме гетров. Или гетр. Не знаю как правильно, да это и не важно – мне каждый раз говорят (тот же Волк), а я всё равно забываю. Потому что, мне это не нужно, я этим не пользуюсь. Волк оделся быстро – в свой стандартный, не меняющийся вот уже столько лет костюм из чёрной кожи и грубого шёлка. Я уже и забыл, как он выглядел в чём-то другом.— Лис, без четверти восемь. – Волк навис надо мной – очень высокий, очень худой и совершенно безразличный ко всему. Был соблазн ухватить его за плечи и потаскаться на ручках, да и повод имелся – не до конца сросшаяся трещина голени – но в голову пришла идея повеселее. Ухватив Волка за локоть, я подтянулся, и с грехом пополам принял вертикальное положение, после чего принялся за поиски своей одежды. Точно помню, вчера была. Но вот куда делась после того, как покинула моё бренное тело – современная физика объяснить не в силах. Но в результате я её всё же доблестно нашёл. К этому благословенному моменту я уже был в комнате один, ибо Волк отправился готовиться к приходу ?гостей?. Готовиться в нашем случае – это не подмести гостиную и сварить кофе. Это просто приготовить инвентарь на все случаи: от формуляров контракта (Волк педант и аккуратист, все дела подшиты. Причём, и свои, и мои, итого – наши), до оружия. Впрочем, где вы видели наёмника без оружия? Некоторые белобрысые даже спать с ним ложатся. Со мной, то есть. И ничего я такого не говорил. А вы не думали. А я сказал – нет. Потому что я вредный и рыжий. И вообще – это секрет...— Лис, без двух минут восемь.— Ты уже по мне соскучился! – врываюсь в комнату, на ходу зашнуровывая левый берц, не удержав равновесие, падаю... Конечно же, на руки Волку, который тут как тут. Меня, трогательно возлежащего в его объятиях, и узрел наш ?гость? едва открыв дверь. Грохот падающих челюстей в зале.

— Приветствую – как ни в чём ни бывало, говорит Волк и сажает меня в кресло (я тут же взбираюсь на спинку). Обожаю этого шизофреника!— До... до... – тянут от двери.— Ре – подсказываю я. – Ми.— Проходите. Устраивайтесь. Излагайте. Лис, ты слишком много говоришь.

— Волк, ты слишком много отмораживаешься. И не ешь! – кажется, клиент уже вполне пожалел, что пришёл к нам. С таких удобно трясти под девизом ?Зато вы от нас отделаетесь!?. Этот готов платить уже сейчас. Но это неспортивно, и я продолжаю:

— А что до сути вашего дела, то всё просто: ведь всё фигня. Кроме пчёл.

— Что?..— Нет, я нормальный. Психопат – это вот он, а я его врач.

— Врач?!— Вы хотите об этом поговорить? – Глаза гостя нервно забегали. – Вас это давно преследует? Отмечаете патологию?-Лис, хватит, он готов. Перейди к делу. – Клиента прорывает. Он выбалтывает всё что хотел, и чего не хотел, сумбурно и скопом. Я просто слушаю. Волк потом выборочно зацитирует любое место, у него прекрасная аналитическая память. Дело, излагаемое гостем, выглядит довольно простым, справлюсь и я сам. А белобрысый может в это время поработать над своими статьями, учёный – первопроходец, чтоб ему все колбы полопались, весь нитроглицерин у меня извёл... Берегись, мир! Я иду работать!..

Знаете, нас часто обвиняют в противоестественной связи, и я не отпираюсь. Не потому, что связь, которую подразумевают обвинители, существует. Просто потому, что любая связь для Волка – против его естества, то есть противоестественна. Связь, о которой говорят посторонние, была бы не менее противоестественной, даже будь я девушкой: согласно природным законам пары образуются для создания потомства, а Волк бесплоден. Следовательно, с этой точки зрения разницы никакой. Что ещё? Ах да, поцелуй. Ну, вы это называете именно таким образом. Как бы не так! Смотрите: Волк интроверт, и интроверт критический. Он из тех людей, что живут внутри своей головы. И тела своего такие люди не чувствуют. То есть да, они ощущают боль, изменение температуры и влажности, тактильно воспринимают мир – но не ощущают его. Волк мир не ощущает, для него его тело – инструмент во внешней среде, и всё. А живёт он в своих мыслях о мире. Единственное место, через которое с ним можно установить невербальный контакт – это полость рта и язык. Нелогично? Отнюдь. Инстинкты волка накладываются на мысли врача. Он вылизывает раны, он чувствует чужое состояние, может воспринимать его – и как раз языком. ?На язык? Волк определяет очень многое, даже радиоактивность. Серьёзно, я сам видел! Ну, а так как он логик, объяснять ему что-то нужно, сохраняя причинно-следственную связь. Эмоциональный фон не проходит, особенно в его случае. Я не могу – и никто не может – объяснить ему словами, когда речь идёт о чувствах. Но можно дать ему свои чувства попробовать – на язык. Ну, не чувства, а те мысли, которые словами не выразить. Волк не приемлет тактильного контакта – очевидно, по причине отрицания собственного тела. Да, он покалечен, да, сильно, да, к шрамам неприятно прикасаться, но я-то трогаю не шрамы, а его! Вот это-то он понять и не может. Потому как нелогично. Тогда можно дать ему ?попробовать? своё невербальное послание. Правда, Волк не доверяет. Не мне, а в принципе. А ко мне он думает доверие. То есть разумом осознаёт, что я вреда не причиню, и даже помогу в критической ситуации. Но настоящее доверие – это если тот, кому ты доверяешь, бросается, а ты стоишь в ступоре – ведь тыему доверяешь, он не может нападать! А Волк думает доверие ко мне – если я брошусь, он среагирует мгновенно. Это потому, что он не чувствует доверия. Думает – и не чувствует. Зато я могу брать его лицо в ладони (скажем, для невербального сигнала) так, чтобы кончики пальцев были под ушами. Это – выражение его мысли о доверии: под ушами лимфоузлы, кудаколола парализаторы Лаола. Болевые точки: хватает хорошего нажатия, чтобы вызвать у Волка болевой шок. Но он знает, что я жать не буду, и позволяет себя там трогать. И вот так, держа пальцы под ушами, передавая свою мысль ?через язык?, я ему и объясняю. Вот и все поцелуи. Что дальше? Вот – мы спим вместе. Да. Кстати, очень удобно – он такой холодный… Хотя вообще это я гордо так завернул – ?мы спим?... Мы пахали: я и трактор. Волк же лунатик, спит наяву. Это, я думаю, из-за паранойи. Он никогда не может отпустить своё единственное ?Я? волка, поэтому и спит участками мозга – как дельфин. Кстати, биологи доказали, что уволков и дельфинов были одинаковые предки. И вообще – я так классно выложил всё о его слабых сторонах, нашёл бы он эти записи – убил бы не задумываясь. Правильно он всё-таки думает доверие ко мне.

Знаете, иногда наш дуэт с Волком напоминает мне неудачную пародию на двух буддистских монахов. Нет, я серьёзно. А я говорю серьёзно! Послушайте, брови должны находиться на три сантиметра ниже. То, что Вы пытаетесь выразить мимикой – это крик души Арны, которая, отправившись в пустыню, по прибытии обнаружила, что забыла взять с собой сигареты,... и кофе,... и воду,... и МеНя-Ня! Хватит ржать!Так вот. Волк ведь изначально не был таким отморозком. Всё чего он добился (и чем отбился) – всё это результат его внутренней работы над собой. (А я всегда предупреждал, что работа – это высшее Зло). Он ведь не плохой. Так, просто придурок. Потому что, при дураке, то есть при мне. Так, о чём это я? А, ну да! Давайте разбираться. Высшее благо для мудрого брахмана – отказ от желаний. Так? Так, и не надо спорить. То, что я Лис, ещё не говорит о том, что нужно перечить мне по любому поводу. Правильно, можно обойтись и без повода – так прикольней.Ну вот. Как можно отказаться от желаний, если ты что-то чувствуешь? Если любишь – желаешь обладать объектом любви, если ненавидишь – желаешь ?всего хорошего? врагу, если спешишь – желаешь успеть, если голоден – желаешь есть, если... И так до бесконечности. И чем сильнее потребность, тем ярче разгорается пламя желания. А если она не может быть удовлетворена, в этом пламени сгорит всё, включая возжелавшего. Это нецелесообразно. (Кто плагиатор? Я плагиатор?). Природа идёт по пути наименьших энергозатрат. На кой чёрт, скажите пожалуйста, причитать и плакать о неразделённой любви, если можно удовлетворять свои сексуальные потребности и растить потомство не испытывая никаких чувств к партнёру? Это логично. К тому же, незамутнённый страстью разум способен трезво оценить насколько здоровыми будут отпрыски от данного кандидата. Ну, с остальными чувствами то же самое. Вы же умные, расписывать не нужно? Сам знаю, что зараза рыжая. Хоть бы кто чего нового сказал...Ну а поскольку чувства нелогичны по своей природе, то есть иррациональны, то Волк и избавлялся от них всеми правдами-неправдами. Волк интроверт. Критический. (Не путать с критическим дауном). С преобладающей мыслительной функцией. Он изначально был предрасположен к левополушарному способу мышления. В юности он, наверно, все же чувствовал, просто его чувства не были столь интенсивны, как у большинства людей. Более того, он смотрел на них со стороны. Он не был един с ними. Волк так привык анализировать эмоции и всё раскладывать по полочкам, что, в конце концов, просто разучился чувствовать. Всё логично и целесообразно. ?Закон соблюдён и польза несомненна?. Теперь мысль у него рождается раньше, чем эмоция, и глушит последнюю, не позволяя ей добраться из подсознания в сознание. Как бы так яснее объяснить? Представьте человека, которому сказали, что он никогда не сможет ходить. Он смирился иживёт – горя не знает. А потом приходит новоявленный доктор Франкенштейн и говорит: ?Восстань! А я кому говорю, вставай, дрянь ленивая!?. А как ему встать, если он не знает, как ходить? Он не помнит, не умеет, и учиться заново не хочет. Озноб пробирает? Человек, имеющий возможность ходить сознательно лишает себя этого счастья, потому как и так оптимизировал своё существование, сведя к минимуму энергозатраты и функционирует в оптимальном режиме. Бред? Форменный. А может он писатель? Для работы ему ноги не нужны. Не все пишут как ?L?, есть и нормальные придурки. Что, опять бред? Ну, вам не угодишь. У Волка нет эмоций, нет чувств, а, следовательно – нет желаний. Чем не буддистский монах?

Я тоже хорош. В смысле, хорошенький я. Я... Я... А кто я? Будда проповедует отказ от эго, от своего ?я?, погружение в великое ?ничто?. У меня есть набор масок, меня за ними нет. Правильнее было бы сказать, что я смотрю на себя, во время взаимодействия с окружающими со стороны. В этом мире никто не является тем, кем кажется. Но я делаю это осознанно. Такая сознательная игра происходит в двух случаях. Или когда человеку нечего скрывать, когда ему нечего защищать и он просто меняет маски, но в каждый момент времени он действительно является тем, кого играет. Самого человека нет. Но таких единицы. Сидят они на ледниках в костюмах Адама или Евы, чешут пятками уши и ведут философские беседы о смысле себя сами с кем-то. Я же шучу, зачем сразу тапками бросаться?!! Вторая категория это люди особенно ранимые. Те, кто за множеством масок прячут нечто очень важное и очень хрупкое. И это нечто, они могут доверить только близкому человеку, только одному... Проблема заключается в том, что они почти никогда не снимают масок и их истинных очень трудно разглядеть. А как можно доверяться человеку слабому, тому, кто искренне считает, что является тем, что о себе думает. Он не знает себя, как же он может понять и принять Другого? К какой категории отношусь я? Kimitzu Des. И нечего меня взглядом раздевать! И на ледник я не полезу! Я скотинка теплолюбивая.Ни к чему не относиться серьёзно? Это ко мне. Ни к кому не привязываться? Это ко мне. Мир есть иллюзия? Сам знаю. Ну и кто после этот осмелится оспорить наше с Волком брахманское происхождение? Вот такие вот пирожки получаются. Не ходите, дети, на Тибет гулять. Вот выйдем мы с Волком на пенсию, удалимся в горы и будем медитировать. Молчи, Волк позорный, сам знаю, что нецелесообразно. А ты знаешь, что я тебе всё равно докажу свою правоту. Так и хочется иногда ударить тебя по белобрысой башке и вытрясти из тебя человека. И из себя заодно.

Мы с тобой два странника, Волк, два исследователя жизни. И ты, и я, каждый из нас по-своему, хотим проверить, насколько далеко мы сможем зайти в своих исследованиях. Но знаешь, самые большие циники на поверку оказываются самыми большими романтиками. Мы с тобой живём в одном бесконечном одиночестве. Где-то там, в подсознании, которое ты (слава Богу!) не можешь контролировать, в глубине твоего естества, где обитает берсерк, где-то, где покоится на самом дне души то, что осталось в тебе от человека, где-то там ты знаешь меня. Ты один. Наш с тобой союз – союз слепого и безногого. Один несёт, другой указывает направление. Они думают, что между нами противоестественная связь. И они правы. Правда, не в том смысле. Как объяснить другим... ТЫ МЕНЯ МЫСЛИШЬ, А Я ТЕБЯ ЧУВСТВУЮ. Каждый из нас делает всё, на что способен. Я люблю тебя, а ты, наверное, мыслишь любовь ко мне. Я надеюсь. Помнишь ведь, самые большие циники...