Танцы — это не то, о чем стоит думать (1/1)

К ресторану Гу Юнь прибыл заранее, чтобы поглядеть как приедет Чан Гэн: он был уверен, что юноша приедет, если не на метро или такси, то на какой-нибудь подержанной машине. В конце концов, его отец не славился своей щедростью, а братья – подавно.Он уже готовился к шуткам, залипая в телефоне и поглядывая на время – у него было ещё пять минут.Но планам Гу Юня не суждено было сбыться – рядом с рестораном остановился чёрный Майбах. Не успел он подобрать челюсть обратно, как из машины вышел Чан Гэн, сразу же озарив Гу Юня улыбкой и направившись к нему. В руках тот держал небольшой букет полевых цветов.Сложно достать такие свежие и красивые цветы в это время года, подумал Гу Юнь.– Я думал буду тебя ждать ещё, смотря как ты опаздываешь на репетиции, – не удержался от шпильки Чан Гэн и, не дав ответить, протянул букет Гу Юню, – это тебе. Я подумал, что сто роз будет слишком пошло, а полевые идут твоим глазам.Гу Юнь тихо цыкнул, чем вызвал усмешку со стороны молодого человека напротив, но сдался, принимая букет и легко улыбнувшись, вдыхая запах:– Видимо, кто-то тебе рассказал, что я люблю васильки? А ещё мог бы и заехать за мной, коль такая машина, я в жизни не катался на Майбахе, – Гу Юнь немного обиженно поморщил нос, но взял под руку Чан Гэна, без лишних сантиментов поведя за собой в ресторан. – Ты сказал, что приедешь сам, – Чан Гэн пожал плечами, – а что? Я не заслужил даже поцелуя в щеку за букет?– Наглый мальчишка, это только первое свидание, а я не такой, – Гу Юнь подмигнул, заталкивая Чан Гэна в помещение.Устроившись удобно за своим столиком в самом углу и закинув ногу на ногу, Гу Юнь, под удивленным взглядом Чан Гэна, называл не только самые дорогие, но и самые сытные позиции меню.– Что такое? – с легкой издевкой спросил Гу Юнь, отправив официанта с заказом на кухню. – Нет денег, чтобы оплатить дамские капризы? – он тихо хихикнул в ладонь, наблюдая за меняющимся лицом Чан Гэна. – Поделим пополам, не переживай.Чан Гэна покачал головой с улыбкой: – Нет-нет, я бы оплатил любой твой каприз, – он поднял влюбленный взгляд на Гу Юня, что тот аж плечами повёл, – просто думал, что балерины едят мало.Гу Юнь засмеялся громче положенного: – Что за стереотипы! Мы едим как все нормальные люди, ха-ха-ха! С нашими тренировками да постоянными концертами ты не наберешь от одного плотного ужина в ресторане.Чан Гэн, кажется, вовсе пропустил все его слова мимо ушей, любуясь Гу Юнем, отмечая каждую мелкую детальку в нем: две симпатичные родинки, которые так и хочется зацеловать, и прикусить, то, как он гладко сегодня уложил волосы, что они красиво лежат за ухом с одной стороны, а со второй – струятся по плечу. Как он даже слегка подкрасился, хотя и не на выступление вроде собрался. Как закатал рукава на рубашке, и Чан Гэн мог рассматривать белоснежные сильные руки.В горле немного пересохло, и, прокашлявшись, Чан Гэн попросил воды.Со стороны рояля, что стояло на небольшом пьедестале, полилась красивая музыка, классическая, что-то вроде танго. Чан Гэн разбирался в классике, но совершенно не умел двигаться под какую-либо мелодию. Это первое, что восхищало его в Гу Юне – чувство музыки и пластика.Чан Гэн повернул на него голову и увидел, что тот внимательно слушает, облокотившись головой о ладонь и постукивая пальцами по столу. Танцор даже на отдыхе танцор.– Нравится?– Потанцуем?Сказали оба почти одновременно, посмотрев друг другу в глаза. Чан Гэн похлопал глазами и нервно пригладил волосы:– Хах, извини, я не умею, – Чан Гэну было немного неловко, и он отвёл взгляд в сторону.Гу Юнь удивленно приподнял брови: – Что, даже на выпускном балу вальс не танцевал?– Н-нет, – Чан Гэн покачал головой и повертел в руках вилку, – да и не пластичный я в отличие от тебя.Гу Юнь посмотрел внимательно по сторонам, затем вскочил на ноги и по всем правилам склонился к Чан Гэну, протянув ладонь: – Позволите пригласить вас на танец? – он усмехнулся по-доброму и сам схватил за руку Чан Гэна, поднимая со стула и вытаскивая в свободное пространство посреди зала: явно для таких как они и предусмотренное.– Да я же сказал, что… – он едва не споткнулся, следуя за Гу Юнем, озираясь на поглядывающих на них посетителей.– Просто следуй за мной, мы же не на конкурсе, – Гу Юнь, хоть и был пониже Чан Гэна на полголовы, смело положил одну руку на крепкую талию, прижав к себе животом, а во вторую взял чужую ладонь, крепко обхватив пальцами. - Я поведу.Музыка заиграла с новой силой, какая-то известная мелодия, но Чан Гэн даже угадать её не мог, все мысли просто вылетели из головы, оставляя звенящую пустоту и один единственный образ мужчины напротив него.Гу Юнь вёл уверенно, смотря в глаза с хитрой лисьей ухмылкой, не обращая внимания, когда Чан Гэн случайно наступал ему на пальцы и виновато щурился. Его это даже забавляло.Чан Гэн понял, что зря обманывался его внешней хрупкостью – в руках Гу Юня огромная сила, стоило бы это понять раньше. На местах, где тот крепко держал его, казалось, разливался горячий огонь, а затылок покалывало от резко нахлынувших ощущений, голову кружило. Всё, что Чан Гэн мог, так это следовать за Гу Юнем и довериться ему полностью.Совершенно новое и странное чувство. Но он готов отдаться всего себя и свою свободу, если это будет Гу Юнь.Танец - стихия Гу Юня, он здесь царь и Бог, даже, если со стороны Чан Гэн кажется именно тем, за кем он должен следовать. Смешно. Гу Юнь ни за что в жизни не позволил бы вести кому-то ещё на своём поле боя. От этого хочется лишь склонить перед ним колено и отдать всего себя без остатка, растворяясь в нём и становясь частью.Он даже думает, что здесь лишний. Стоило Гу Юню одному предоставить весь танцпол, но тот, кажется, наслаждался танцем: улыбался, заглядывал своими персиковыми глазами в лицо Чан Гэна, угадывая эмоции, так и сиял уверенностью и довольством.Чан Гэн не заметил, как стихла музыка, как Гу Юнь отпустил его, слегка поклонившись как того требовал один лишь ему известный этикет, и повёл обратно к столику, одёрнув за рукав, иначе бы он так и остался стоять посерди зала, наблюдая за своим личным божеством, что решило принять мужской облик.Кажется, он влюбился заново.– Не думай, когда танцуешь. Танец – это вот здесь, а не здесь, – Гу Юнь повернулся к Чан Гэну и постучал сначала пальцем по его сердцу, а потом по лбу, усмехнувшись на недоуменное выражение лица. – Просто заметил, что ты слишком закостенелый. Косность – убийца танца.Чан Гэн лишь молча кивал, а сам наблюдал за тем, с какими наслаждением говорит Гу Юнь о деле своей жизни, даже лицо, кажется, стало не таким бледным.– Поехали ко мне? – сказал Чан Гэн в конце вечера, уже оплатив счет и помогая слегка перебравшему лишнего Гу Юню надеть длинное классическое пальто.– Я же говорил, что я не такой, – Гу Юнь пьяно хихикнул и оперся о руку, подставленную Чан Гэном. – Вызови мне такси.– Ты уверен? От мне ближе до театра, ты завтра точно опять опоздаешь по пробкам, и Ли Фэн сожрёт тебя живьем, – Чан Гэн говорил тихо, склонившись сзади к бледному уху, накидывая пальто на Гу Юню и одеваясь сам.По телу Гу Юня пробежались мурашки, стоило ему ярко представить, как Ли Фэн опустит свои тонкие очки на кончик носа и начнет плеваться ядом. Он смиренно вздохнул и потёр переносицу.– Поехали к тебе.Приехав домой к Чан Гэну, Гу Юнь сразу же скинул с себя всю уличную одежду и, не оглядываясь вокруг, заполз в хозяйскую спальню и забрался на большую кровать.– Я недавно переехал, так что тут ещё не очень красиво, – Чан Гэн терпелив поправил небрежно сброшенную Гу Юнем одежду и разделся сам. Гу Юнь тихо промычал что-то в подушку, устало потягиваясь и переворачиваясь набок, наблюдая, как Чан Гэн переодевается в домашнюю одежду, жадно оглядывая каждую клеточку тела.– Моя одежда тебе, наверное, будет большая, но ничего страшного, если ты просто разденешься? – он хотел добавить, мол, что я там не видел, но не стал. Оставшись в одном нижнем белье Чан Гэн запрыгнул на кровать и усадил Гу Юня, начав его заботливо раздевать.– Ты как мамка надо мной носишься, это не возбуждает, – Гу Юнь хмыкнул, намекая, что знает, на что в тайне рассчитывает парень, и начал расстегивать рубашку не слушающимися пальцами, отринув помощь. Чан Гэн пристально наблюдал за длинными пальцами, за капризно прикушенной губой и тонкими нахмуренными бровями. Он готов смотреть на Гу Юня целую вечность, что бы он не делал.Чан Гэн подался вперед и аккуратно поцеловал отдающие дорогим французским вином бледные губы. Гу Юнь как раз только расстегнул рубашку и сразу же вцепился руками в плечи Чан Гэна, отвечая на поцелуй: будто только и ждал весь вечер до этого момента.В один момент, когда с него уже почти сняли всё одежду, он оттолкнул парня, а на вопросительный взгляд ответил: – Подожди. Мм, принеси мою сумку, – он махнул рукой в сторону.Когда Чан Гэн вернулся, то увидел, как Гу Юнь вытаскивает из уха небольшой черный аппарат и сразу всё понял. Лишь опешив, смотрел на него, потому что не мог представить себе глухого премьера театра. Он поставил мужскую сумку на кровать рядом с Гу Юнем.Тот поднял на него взгляд и виновато улыбнулся: – Это слуховой аппарат. Я плохо слышу.Так сказал, будто бы это не требовало объяснений! Ну что за человек! Но дальше… дальше он вытащил из сумки небольшую коробочку, такие использовались для линз, Чан Гэн видел такие. И правда, Гу Юнь вытащил из глаз линзы, убирая и пряча всё вместе в сумку, скидывая её на пол и поднимая взгляд как у слепого кота на Чан Гэна.Тот ощутил странное чувство и желание внутри. Гу Юнь весь в его власти, кажется таким беспомощным и податливым, сам тянется и предлагает себя. Какой же ложью были все слова про ?я не такой?, хах. И как с таким можно нормально разговаривать?А разговаривать и не нужно было. Чан Гэн обнял Гу Юня, почему-то нежнее обычного, будто после открывшегося боялся поранить. Это не укрылось от Гу Юня. Он нахмурился и произнеся, отдалившись немного: – Я не кисейная барышня, Чан Гэн, – он закатил слепые глаза и с силой опрокинул партнера на кровать, усаживаясь прямо на паху, двигая бёдрами с хитрой ухмылкой.Чан Гэн шумно втянул воздух, положив руки на бедра Гу Юня. Он провел по поджарому животу рукой и грубовато огладил чужой член через ткань белья, вырывая тихий довольный стон. Гу Юнь одобрительно улыбнулся, склоняясь к лицу Чан Гэна и наощупь лаская его тело. Он сладко и тягуче целует в губы, сразу же проникая языком: мокро, и ему это нравится.Они оба остаются обнаженными, сплетаясь телами так, будто хотят слиться воедино, и только тогда он будут удовлетворены и довольны друг другом.Чан Гэн хотел большего, но получил лишь шлепок по бедру и шаловливым рукам – Гу Юнь явно слишком устал, но желание слишком жгло изнутри. Поэтому Чан Гэн провёл пальцами от его острого подбородка, по шее, ключицам, груди, прессу – он был готов возводить храмы этому телу – и проник рукой меж их прижатых к друг другу тел, обхватывая ладонью оба члена, проводя вверх-вниз, обводя большим пальцем головки, смешивая телесные жидкости.Гу Юнь задушено стонет, вплетаясь обеими руками в густые волосы Чан Гэна, царапая ногтями затылок и кусая за губы ещё более остервенело. Много времени не потребовалось – он кончает в ладонь Чан Гэна, подаваясь бедрами вперед. Гу Юнь оторывается от губ Чан Гэна и пытается сфокусировать свой взгляд на его лице. Чан Гэна захлестывает волна непонятных чувства от умиления до похоти, что он достигает пика почти сразу же и нежно припадает в поцелуе вновь, впрочем, сразу же отпуская Гу Юня.Тот кладёт голову ему на плечо, утыкаясь носом куда-то в шею, нежно зацеловывая, пока тело окончательно не расслабляется и отказывается слушаться, что он отпускает руки и откатываясь в сторону. Через слепую пелену он наблюдает, как Чан Гэн вытирает свою руку салфеткой, что лежала в пачке рядом с кроватью. Затем Гу Юнь чувствует нежный поцелуй в родинку на скуле и уже не может открыть глаз, проваливаясь в крепкий сон.