Часть 3 (1/1)
Оглушительное тиканье старых настенных часов давит на меня своей методичной размеренностью. Этот ритм никогда не изменится. Он не ускорится и не затормозит, что бы ни случалось вокруг, целеустремленно отсчитывая уникальные своей неповторимостью часы, минуты и даже секунды. Выстроившиеся в замыкающийся ряд тонкие черные риски на белом циферблате своей цикличностью оставляют позади целые поколения и эпохи, накрывая забвением каждое прожитое их современниками мгновение. И есть только одна вещь, способная воскресить все и вся, поднять из пепла случившееся, по крупице соединив разлетевшиеся в пыль части. Память. Она хранит в себе каждую тайну и ее разгадку, каждое событие и его причины, последствия. Она старательно сберегает то, что больше всего хочешь забыть, смешивая сотни красочных обрывков, скрывая в своей мутной тени боль и разочарование и выставляя на свет лишь призрачную радость и счастье, лишая возможности понять, чего же было больше. И это тоже часть неизменной системы - обреченность. Невозможно окунуться в нескончаемый поток воспоминаний, разделяя их на желанные и ненавистные. Они связаны между собой как единое целое, как сама суть, основа самих себя. Можно попытаться забыть все целиком и, безусловно, потерпеть в этой тщетной попытке поражение, научившись лишь убеждать окружающих в том, что это удалось. Но никак, даже притворяясь, нельзя забыть часть целого.Мои пальцы снова и снова прокручивают потрепанный листок с полустертыми на сгибах цифрами. Телефон, ожидая решения, лежит тут же, на столе, отбрасывая металлическим корпусом тусклые блики непогашенной с ночи лампы. Остывший кофе контрастно темнеет в белых стенках чашки, напоминая о бессоннице, перемежающейся с нежеланием спать и видеть холодные сны.
?Если забудешь его? - это было условие. Я не забыл, но отпустил. Меня больше не тянет к прошлому, своей реальностью выжегшему нестираемое клеймо на моей душе. Именно оно не дает мне забыть о прячущейся в тенях памяти боли и отдаться на волю эфемерных образов счастья.
Но хочу ли я набирать этот номер? Единственная случайная встреча, предназначавшаяся длякратковременного забвения, спасла мою растоптанную душу и даже жизнь. Никаких обязательств, обещаний и просьб. Предложение. Которое вполне уже давно может быть забыто. Вместе со мной – как частью совсем небольшого целого.
К черту.Тихие щелчки клавиш в тишине пустой квартиры заглушают даже отсчитывающие точку невозвращения часы. Длинные гудки – как вой сирены, оповещающий, что последний ход сделан и путей к отступлению нет. Пан или пропал.
Пропал. Последний длинный гудок обрывается торопливыми короткими. Тонкая черная стрелка безжалостно убегает вперед, оставляя все дальше позади себя этот момент, который уже никогда не изменить. Зато теперь я точно знаю ответ на свой вопрос – да, я хотел набрать этот номер. Терпкая капля обиды и разочарования в себе за то, что не сделал этого раньше, вероятно, упустив еще жившую в том неизвестном и невозвратном ?тогда? возможность, вязко оседает в горле мерзким привкусом.
Тонкая пленка с новой пачки неровной лентой падает в пыльную пепельницу, кусочек цветной фольги, смявшись, дополняет символичную композицию – оставляя что-то в ящике прошлого, нужно обязательно сложить туда все детали. С моей легкой руки скомканный листок с въевшимися в память цифрами венчает маленькую кучку. Вспышка чиркнувшей спички небрежно опаляет край зажатой в моих губах сигареты, а затем дотла сжигает остатки прошлого.
Горький дым моментально рассеивается в прохладном с утра воздухе. Утро… Кидаю взгляд на часы и тут же давлюсь кашлем. Фигурные стрелки вытянуты в косящую влево струнку. Без пяти пять. Улыбаюсь. Еще раньше звонить не стоило.
Очередную затяжку обрывает жужжание вибрирующего телефона. Те самые, сожженные мной только что цифры, грозно мерцают на дисплее. Пан или…- Да?