Что в Лебеде Тебе Моем? (1/1)
- Нет, это совершенно невозможно! Почему книги должны быть написаны так, что их совершенно невозможно прочитать? Как будто они специально отпугивают от себя людей. Луиза отложила в книгу в высокую, темно-зеленую траву.Она часто убегала из осточертевших четырех стен куда-нибудь в гущу леса в надежде, что перемена места поможет освежить память и сосредоточиться. Принцесса погладила шелковистую гриву пегаса. - Как же тебе везет! Не надо ничего учить, читать – просто летай себе, сколько влезет, - девушка рассмеялась, - Ну, то есть, сколько я скажу. Пегас фыркнул и дернул головой. - Ой, да ладно тебе, я не худший вариант, поверь мне. Если бы тобой управлял Альберт, тебе бы не позволялось летать вообще, у тебя бы каждый день выдергивали по перу из каждого крыла на разные зелья, а до расчесывания гривы вообще никому не было бы дела, - на этих словах пегас дернул головой еще раз и отступил от Луизы. Так, в разговорах с пегасом, расчесывании ее (а это была именно она) блестящей гривы и безуспешных попытках одолеть учебник по местной фауне и проводила с недавних пор свои дни принцесса. Недавние поры наступили после того, как король Луи решил, что ее знания вполне достаточны для освобождения Альберта, ее учителя и самого могущественного волшебника тех мест, от его прямых обязанностей. Теперь Луиза по большей части была предоставлена самой себе, а по меньшей – воле отца и придворных советников по внешней политике, поскольку именно ее закономерностями должно было быть определено будущее девушки. Как и любая уважающая себя принцесса, она в нужное время должна была выйти замуж за нужного человека, чтобы страна, которой управляет этот человек (или, как чуть менее желательный вариант, отец этого человека), в нужное время оказал помощь королю Луи. Существовала только одна проблема: Луиза была единственным законным наследником своего отца. Хотя самого Луи эта проблема заботила мало, в отличие, например, от объемов вина в королевских погребах: он имел великое множество бастардов, которых при случае был совсем не против короновать. К тому же, крепкое здоровье и сравнительно молодой возраст короля вполне позволяли ему жениться еще раз и успеть завести безупречно законных детей. По крайней мере, так считал сам Луи, а потому не торопился с определением наследника. Луиза существовала в понимании сложившейся ситуации с того самого момента, как она вообще смогла что-либо в этой жизни понимать. Настолько долго, что она уже не помнила другой жизни, девушка росла в высокой башне посреди дремучего леса, который охранял кровожадный дракон, и, разумеется, по законам жанра мечтала о замужестве. Особенно о той его части, где она навсегда забросит книги, детально описывающие все магические свойства каждой травинки королевства, родит достаточно сыновей, чтобы от нее больше ничего не требовалось, и будет заниматься только тем, что выдавать замуж дочерей. Таким образом, принцесса осознавала, что ждет ее в будущем, и нисколько не была недовольна такой судьбой. Однако Луизе забыли сообщить, что пегас, как и прекрасный, выкованный специально для нее меч, висевший теперь в расшитых ножнах на лоснящемся боку волшебной лошади – любимые подарки отца, с которым девушка никогда не расставалась – придется оставить позади, когда ее девичья жизнь подойдет к концу. Диадема на голове и дорого украшенный трон могли быть ее желанным будущим, но оно не было совместимо с ее счастьем в настоящем. Никогда не задумывавшаяся об этой принцесса теперь со вздохом подняла с земли книгу и предприняла очередную отчаянную попытку запомнить, чем свойства белолистника лесного отличаются от свойств белолистника горного. Аккуратно выведенные изображения двух белолистников, призванные помочь ученику лучше отличать их друг от друга, выполняли прямо противоположную функцию и только запутывали девушку. Вдруг краем глаза Луиза заметила странные блики, показавшиеся из-за толстых стволов древних деревьев. Подойдя поближе, она увидела небольшое лесное озеро, по светло-синей глади которого плавали два белых лебедя. Со свистом откуда-то слева из-за лесной преграды вылетела стрела с золотым оперением и пронзила длинную тонкую шею одного из лебедей. Коротко вскрикнув и забыв про всякую осторожность, Луиза выбежала из-за деревьев и бросилась к раненой птице. Второй лебедь, хлопая крыльями и крича, взлетел над кронами деревьев, и вторая стрела вонзилась в ствол ясеня неподалеку. Тяжело дыша, девушка аккуратно достала стрелу из шеи птицы. Лебедь хрипел, но не вырвался, а его выпуклые черные глаза начинали предательски блестеть. Дрожащими руками Луиза сняла с шеи небольшой мешочек и развязала туго затянутые тесемки: ни единой крошки его не должно было быть потрачено зря, так что обычно мешочек был крепко завязан и надежно спрятан под высоким воротом. Этот мешочек был единственным напоминанием девушки о старом учителе – подарком, который она считала абсолютно незаслуженным, но тем не менее берегла лучше, чем саму себя: отдавая его ученице, Альберт строго наказал использовать его содержимое только в крайних случаях. Не так их себе представляла принцесса, но все же. Мелкий синий порошок еле слышно зашипел на окровавленных перьях. Прямо на глазах рана начала затягиваться, а затем на том месте, где шею птицы пронзила стрела, вырастали сначала мягкие темно-серые детские перышки, а после длинные белые. Лебедь аккуратно, словно для проверки, что он теперь может сделать с ней, изогнул шею, а определив, что рана затянулась, взмахнул крыльями и вмиг скрылся за кронами деревьев. Проводив его взглядом, Луиза снова крепко стянула веревочку и спрятала мешочек обратно, облегченно улыбаясь. - Ты что наделала?! – воскликнул знакомый голос. Из-за деревьев слева от девушки показалась фигура ее отца. Из-за его спины суетливо выглядывали все самые именитые вельможи королевства. Здесь были все от личных советников Луи до посланников ближайших государств в расшитых, причудливого покроя одеждах. От главы королевских конюшен, за которым тянулась слава самого удачно пристроенного бастарда короля (которую сам он не спешил ни подтверждать, ни отвергать), до его оруженосца, теперь остановившегося, держа на вытянутых руках лук своего господина, с открытым от удивления ртом. Вся разношерстная компания, несмотря на искренний шок от увиденного, не могла остолбенеть, даже если бы очень хотела: они еле держались на ногах. - Это мой лебедь! – прокричал Луи, завершив эту глубокомысленную фразу громким иканием. Широкими, но медленными и неуверенными шагами король приближался к дочери. Луиза подхватила с земли стрелу и выставила ее перед собой как пику. - Отец, - тихо сказала она. Вдруг весь этот лес, уходящий в небеса больше, чем на высоту башни, ставшей для нее родным домом, сплющился и превратился будто бы в картинку не лучше тех, на которых не отличишь белолистник лесной от белолистникагорного. Вся фигура ее отца, его придворных, схватившихся за стволы, чтобы избавиться от предательской дрожи в коленях, и бормочущих что-то несвязное, как будто отодвинулись на расстояние от нее, как будто она смотрела с высоты ближайшего холма, как они рыскают у его подножья. Голубизна озера, глубокая зелень листьев, золото оперения стрелы показались девушке вдруг какими-то ненастоящими, как будто насмешливо яркими, как будто придуманными специально, чтобы ее обдурить. Собственная рука, вытянутая теперь перед собой в порыве самозащиты, виделась Луизе чужой, словно, несмотря на то, что приделала она была к телу самой девушки, управлял ей кто-то другой. Луиза не могла поверить, что этот шатающийся из стороны в сторону, поседевший, сгорбленный мужчина, с выпученными от ярости глазами и то и дело вздымающейся от одышки грудью, был ее отец. Что он был тот самый король Луи, которого боялись все, даже его друзья, потому что они как никто другой знали, как отважно он сражается и как непобедим он в бою. - Ты выпустила моего лебедя! – к концу фразы почти сорвавшись на визг, вскрикнул он. - Зачем ты пытался убить его? - Это мои лебеди! – Луи ткнул себя кулаком в грудь. – Я делаю с ними все, что захочу! - Но он ни в чем не виноват. - Он виноват в том, что я голоден!
Луи сломал пополам стрелу и отбросил обе половинки в сторону озера. Та, на которой остался наконечник, с всплеском пошла на дно, а вторая, с перьями, осталась качаться на поднявшихся мелких волнах. - А теперь ты виновата в том, что я останусь голодным, и ты заплатишь за это, - брызгая слюной, добавил он. Король схватил Луизу за плечи, обернулся к остальным и крикнул: - Тащите цепь! Для каких целей веселая компания имела с собой цепь, когда официально проводившееся мероприятие указывалось как охота на лебедей, остается загадкой и по сей день. Тем не менее, доблестные приспешники, сгрудившись и охнув в один голос, подтащили тяжелую цепь. Осмотревшись (и в процессе чуть не упав наземь), Луи указал на ясень, в котором все еще торчала вторая стрела с золотым оперением. Несколько раз Луиза вырывалась из цепких, но не самых послушных своим хозяевам рук, но совместными усилиями она все же была привязана к дереву. Луи отошел на пару шагов, любуясь выполненной работой. После он движением руки подозвал одного из советников и, сбиваясь и кивая головой в такт словам, произнес: - Дракон, значит… Дракона больше не кормить, пока… - тут он остановился на пару мгновений, словно что-то встало у него поперек горла, - Пока я не скажу! - Будет исполнено! – нарочито бойко ответил советник. - Отец… - Ты, - он указал скрюченным пальцем на Луизу, - Не волнуйся, ты тут ненадолго. Никто не бросится тебе на помощь, а все, кто сочтут нужным, будут вечно гореть в огне, пока их потомки не отправятся сюда на поиски их разнесенного по всему лесу пепла.
Такая длинная фраза вызвала у короля очередной приступ одышки. Тяжело подымая грудь и хрипя, он не мигая смотрел на дочь. Она в ответ не смотрела на него.