1 часть (1/1)

Красные и белые огни загораются над сценой, облачая её в карусель приятных, почти сладких, оттенков. Это навевает ощущение сна, в котором время кажется неуместным в общей схеме вещей. Ожидая появления танцоров, Саймон придумывает тексты, которые соответствовали бы мелодии, убаюкивающей, загадочной в стенах этого чудовищно притягательного заведения. В последнее время думать о многих вещах одновременно становится настоящей пыткой.Он снова садится за свой столик, накинув черную атласную ткань на колени. В центре — лишь единственная роза в стеклянной вазе. Она выглядит очень одинокой. Если розы могли бы чувствовать- это определённо могло бы стать ощущением опустошенности. Саймон протягивает руку, задумчиво ласкает красный лепесток. Он настоящий, бархатисто-мягкий на кончиках его пальцев. Не самое из той романтики поддельное.Он опускает ладонь на бедро, скрестив ноги. Саймон идеально вписывается в общую картину; все вокруг него облачены в черные, красные, бордовые и темно-серые цвета. У мужчин и женщин затуманены глаза, они все носят достаточно драматические роли, чтобы соответствовать настроению в комнате. Некоторые предпочитают черную помаду на губах, но гораздо больше красного. Он повсюду. Красный делает это место куда привлекательнее. Саймон и сам подвёл глаза темной подводкой, что было для него нетипичным. Он никогда не был любителем яркого макияжа, по крайней мере, на себе.Вытаскивая из кармана блокнот и ручку, он вспоминает слова, пришедшие на ум под воздействием гипнотической мелодии. Текст мягко ложится на бумагу, обнаженный в своей искренности, но достаточно мягкий, чтобы быть мистическим. Очаровательный.And as I wandered down to where you laythe blood rushed up to meet the rosesin your hairI thought I saw you smileBut now I don’t see you anywhere*На данный момент Саймон удовлетворен своей работой. Он закончит позже, когда у него будет шанс вернуться в эту же притягательную среду. Его разум полностью поглощен этой атмосферой загадочной пошлости, как раз вовремя, потому что первая танцовщица пробирается к центральному шесту, постукивая по нему блестящими черными ногтями. Она могла бы с лёгкостью смешаться со всей этой толпой, но на ней гораздо меньше одежды, чтобы остаться незамеченной. Кожа и бархат облегают стройную фигуру в нужных местах. Театральный грим полностью меняет её милое личико. В доме гаснет свет, и песня сменяется другой. По крайней мере, мысли она навевает куда более приятные.Два других танцора появляются позади ведущей: еще одна женщина справа от нее, невысокая блондинка, и молодой мужчина слева.Его длинные черные волосы уложены в небольшую волну. Лак блестит под ярким светом прожектора. Глаза, почти такие же затуманенные, как у зрителей, смотрят куда-то сквозь толпу. Его красивое лицо лишено эмоций. Тонкая розовая помада — единственное, что в нем нежно. Прелестная маленькая роза в хрустальном куполе. Черный блестящий костюм облегает его маленькое тело, а под ним - аккуратный топ.Саймону становится тяжёло дышать. Он так близко к сцене, что его кожа плавится, а собственная темная одежда обжигает, напрягая атмосферу вокруг и разжигая внутри нечто большее, чем просто интерес. Он дергает за воротник. Взгляд прикован к человеку в сверкающем костюме.Танцор хватается за шест нежными руками, почти не двигаясь. Саймону кажется, что он не танцует. Его голова занята чем-то другим. Чем-то, что не вяжется с тем, что он собирается делать теперь. Блондинка двигается почти так же; вероятно, это для того, чтобы внимание по-прежнему было на солистке. Но он не смотрел на нее с тех пор, как этот мужчина вышел на сцену.Саймон терпеливо ждет, пока он взглянет в его сторону. Их разделяет всего несколько шагов, все, что ему нужно, — это немного повернуть голову.Когда он наконец это делает, Саймон перестает дышать. Он не смотрит в сторону, просто медленно обхватывает ногу вокруг шеста и откидывается назад. Его волосы почти не шевелятся, но Саймон смотрит не только на них. Он впитывает его, каждый сантиметр притягательной гибкости. Зеленые глаза становятся зеркально чистыми только тогда, когда свет прожектора рассеивается над солисткой.Он тоже смотрит в сторону, инстинктивно. Две танцовщицы красивы, но Саймон мало в них заинтересован. Он бы предпочел посмотреть на это сверкающее нечто. Так он и поступает.Песня меняется на что-то чувственное и почти грязное. Все танцоры скидывают один предмет одежды. Саймон откидывается на спинку сиденья, когда мужчина снимает блестящий пиджак от костюма, оголяя плечи и ключицы, которые не скрыты под топом. Он поворачивается и смотрит через плечо, демонстрируя большую часть его кожи, но этого все еще недостаточно.Саймон не знает, что с собой делать. Публика молчит, возможно, из уважения. Музыка в любом случае делает невозможным какой-либо разговор, даже если кто-то находится на расстоянии нескольких сантиметров. Возможно, это к лучшему.Он пришел сюда не пообщаться.Первая часть шоу продолжается, и Саймон не отворачивается. Мужчина надувает губы, розовая помада на которых блестит достаточно ярко, чтобы привлечь внимание, когда он медленно движется вокруг столба. В груди опускается нечто обжигающее. Он делает вид, что не замечает.Их глаза снова встречаются. Саймон чуть не подавился собственной слюной. Прочь летит еще больше одежды, обе женщины обнажены до пояса. Мужчина оголяется всего на несколько секунд, прежде чем свет на сцене начинает гаснуть, а музыка стихает.Вокруг аплодируют и аплодируют, но он этого не слышит. Саймон отключен, пока не чувствует прикосновение к плечу, которое заставляет его подавиться воздухом.Саймон мог бы ударить официанта, хотя он не делает этого, вовремя одернув руку. Сегодня вечером ему достаточно острых ощущений. Ему нужно увидеть остальную часть шоу, нужно больше человека с великолепным телом и блестящей кожи.-Извините, если напугал вас, — усмехается официант, наклоняясь ближе, — хотите чего-нибудь выпить, сэр?Его длинные каштановые волосы уложены на манер причёски танцора: так много лака, что Саймон чувствует этот специфический запах повсюду. Именная бирка, на которой серебром выгравировано "Джон" сверкает, отражая свет со сцены.-Все в порядке, — он пытается собраться с силами. Оглядывается, на сцене темно, — принеси мне что угодно, только без алкоголя, пожалуйста.Джон кивает.-Конечно. Не пьете?-Нет.Саймон дружелюбно улыбается. Он наконец-то вышел из транса, в котором находился.-Впервые здесь.-Тогда добро пожаловать в Аркадию . Я Джон, — говорит он, указывая на свою бирку с именем, — я сам здесь новенький. Мой лучший друг замолвил за меня словечко.-Я Саймон, приятно познакомиться. Кто твой друг?-На самом деле он только что был на сцене, — ухмыляясь, Джон хватает меню, — и он вернется через несколько минут.У Саймона загораются глаза. Мужчина в блестящем костюме. Черт возьми.-Могу я… как его зовут?Джон поднимает бровь.-Технически я не должен говорить вам, но что-то подсказывает мне, что я могу довериться. Его зовут Ник, и он свободен.Саймон чувствует, как его щеки краснеют. Ник. Свободен.-Я, э… не имел в виду.- смущённо тянет мужчина и на некоторое время замолкает, когда свет в зале сменяется на смелую рябь.-Все в порядке. Он искал кого-то вроде вас. И то, как вы смотрели на него...я думаю, вы тоже в поисках.Джон кладет большую руку ему на плечо, чтобы успокоить клиента.Саймон молчит. Для него это редкость. Он улыбается, голова кружится от всей этой новой информации. Сегодняшняя ночь была такой непредсказуемой, и она все еще не закончилась.-Я пойду принесу тебе выпить. За мой счет, —Джон убирает руку с плеча, -он скоро вернется, и я думаю, тебе понравится следующая часть, — говорит он, подмигивая, прежде чем уйти.