1 часть (1/1)

- А может, поебёмся? - Предложение вылетело в сухой прогретый воздух комнаты и осталось висеть, перемешиваясь с сизым, ленивым дымом, который всё не хотел уползать в приоткрытое окно. Предложение было таким же материальным и таким же незначащим. Шанс схлопотать в морду всё равно оставался, но слова - слова были обычные, и это делало ситуацию лучше. Что-то из области очень далёкой от конца света, от невозможной крылатой хуеты, монстров и чёрных дыр. Да. Вытянувшийся на потёртой кушетке Ваш приоткрыл один глаз и скосил его на Ника. - Я думал, что со своей железкой ты на сегодня закончил, - выдал он рассеянно. Вольфвуд моргнул, а затем подобрался, сгибая начавшие ныть с отвычки от прямого положения ноги и вытаскивая себя из кресла, в котором растёкся под тяжестью жары и недолгого покоя. - Во-первых, - сказал он с расстановкой, затягиваясь остатками сигареты, - это тебе не железка, свин неблагодарный.Ваш прикрыл глаз обратно, - показывал, что понял. Слушать не перестал. - А во-вторых...- Ник выпустил скопившийся дым и не спеша, очень старательно, загасил окурок в старой жестянке. Вздохнул.- Во-вторых - не. Ваш не переспрашивал, не цеплялся за возможность сделать вид, что не понял, не округлял глаза, просто слушал. Может, ему лень было, а может, думал что-то своё. - Нет, я про по-обычному. Так. Идея была дурацкая, хотя Ник не считал себя экспертом по части таких вот безнадёжно дурацких затей. Куда уж ему против асов. Но мысль противно зудела, как нога в долгом пути, которую всё не выходит правильно почесать. Это было как сказанные слова. Могло бы быть. Ебля была тоже чем-то из обычного живого мира, самая обычная штука. Что-то, что могло бы объяснить этого припизднутого идиота, невозможную аномалию, капризную нечеловеческую тварь.(Он отодвинул подальше воспоминание о ленивом, тяжёлом взгляде в темноте, от которого душа холодной змеёй всё пыталась свернуться и уползти куда-то в живот или вовсе в ботинок).Но Ваш был... чем-то ещё. Он не смотрел так. Он был очень похож на человека, даже со своими дурными выходками и всем остальным. Это тоже раздражало, до обидного бешенства и желания плюнуть.Или подраться. Или потрахаться. Возможно, прокатит не с одним, так с другим. Шут его знает, в самом деле, может, обидится как следует, наконец. Ваш сел, скрестил ноги и посмотрел на него. Задумчиво и опять не сердито. Зараза. Чуть только сощурил зелёные глазищи.- Очень надо? Не то чтобы Нику ничего не хотелось - сложно всё время только дрочить, когда ты здоровый молодой мужик. Не то чтобы у него были предрассудки. То есть были, конечно, но не такие.С мужиками было проще. Не со всякими, правда, и всё же... Лучше быть сколько угодно ебанутым, чем мудаком - решил однажды Ник. Лучше не создавать проблем тем, кто не сможет их выдержать, кому останется жить с этим, как с горьким осадком. Ему нравились женщины. Не меньше, может, даже больше, чем мужики. Но с мужиками было проще. Им, если повезёт, даже врать особо не надо было. Мужики не так часто хотели жить другую жизнь - ту, которая манила тёплыми запахами, белым льном и сказкой о городе, где никто не стреляет. Ту, которая была где-то или которую пришлось бы строить, складывать, красивую, заново из кварцевых пластинок, которыми поперёк барханов написано "жопа", да так, что с орбиты видать. Кажется, в земной сказке было по-другому, но Ник запамятовал, и детям рассказывал так. С мужиками такое даже не мерещилось, не ёкало болью. Поэтому он и теперь не врал. Не врал.- Ага. И ухнуло тревожно, до желания положить в изголовье пистолет. Или убрать чужой. И вообще, вот тут бы Вашу стоило сказать что-то обидное, отшутиться или вовсе размахнуться и - под дых. Или даже просто смолчать, наглухо, до пустоты - это он тоже умел, да и Ник умел сам, мог оценить. Ваш пожал плечами и чуть кивнул лохматой после душа башкой.- Ясно. Скинул с кушетки длинные ноги и принялся расстёгивать рубашку. ____________________________Сложен он был хорошо, Вольфвуд был готов признать. Ладный, сбитый, пожалуй, даже крепче самого Вольфвуда, сильный зверь для движения и драк, способный схватиться так, что только зубы успевай собирать.Опасный противник - это то, что Вольфвуд машинально отметил даже тогда. Даже пока смотрел из окна, как Ваш спокойно переступает по горячему песку, перешагивает через невзрачную кучу собственной одежды - голышом посреди городка, под десятками чужих взглядов. Бессчётные шрамы на таком бойце и то, что было потом, не вписывалось в мир Вольфвуда, да мало в чей мир вообще. Ещё хуже туда вписывалась странная сила, которая оставалась в нём - даже валявшемся с раной на песке. Неприятное, свербящее осознание невозможной правоты за этим немыслимым позором. "...из-за того, что он сделал, вы, мудаки, живыми остались".Чудовищное противоречие выводило из себя настолько, что дурака хотелось пристрелить, наплевав на голос из темноты, а ведь и так было за что. Ник понял, что пялится уже пару минут, а в чужих глазах напротив мерцает тень насмешки. Они не были холодными, как те, другие, но тоже будто просвечивали наскозь со всеми идеями и решениями. Херовая, неподходящая для момента мысль.- Уже спёкся? - померещившееся всеведенье испарилось с его лица и из глаз при этом вопросе, будто лопнуло об усмешку, как мыльный пузырь.- Да иди ты, - без уточнения, куда, просто так, на всякий случай, огрызнулся Ник. Нехорошо было вестись на подначку, тем более, что это ведь была его тайная идея для разобраться, а не мальчишечье баловство в ванной.Он содрал с себя одежду и обувь достаточно быстро - и надеялся, что не слишком уж быстро. Шагнул к кушетке и ругнулся, поняв, что так и не снял носки. Нагнуться и стащить их, спасая от вездесущей пыли, ему не позволили - Ваш перехватил за предплечье, потянул к себе, стремительно, почти как в драке. Ник едва не отреагировал привычно и только на середине движения осознал, что в хватке не было угрозы.Целовался Ваш... нет, не хорошо, это даже как-то не пришло в голову. Это было как удар, жгучее, размывающее действительность как ветряные волны - узоры на песке. И всё-таки простое и такое телесное, что захотелось укусить. И правда давненько ничего не было, теперь от этих поцелуев и быстрых, испытывающих, ловких прикосновений прохватило аж до копчика и мурашек где-то под коленями. Проклятая кушетка жалобно вздохнула, когда Ник упёрся ногой, склоняясь ближе. Хотелось ответить - стояще, чтобы не зазнавался, чёртов выпендрёжник, но, прежде чем он как следует разобрался и вошёл во вкус, в ладонь впилась какая-то железная херня. -Да блядь!Как есть дикобраз ебучий - Ник старую картинку видел. Давно. Иголки у этой твари были даже на жопе, вот и спрашивается, как эти звери... В этом случае, правда, жопа была ничего такая - заключил Ник чуть позже. Точности назвища это не отменяло, как и всех проклятущих железок, но несколько скрашивало ощущение, будто он сдуру решил поебаться на большущей кухонной тёрке. И под всем этим железом Ваш оставался живым - жилистым, горячим и отзывчивым. Под неровной, похожей на лоскутное одеяло кожей гибко перекатывались крепкие мышцы, от него пахло мылом - всё ещё, и, пока немного - потом. И самим Вашем - как-то непонятно. Под обдирающей ладонь решёткой всё ещё угадывался упрямый, уверенный ритм, даже если чем дальше, тем сильнее его глушил шум крови в собственных ушах Ника. Чужая рука - живая, упрятанная в мозоли, в очередной раз крепко прошлась по их стиснутым членам, и Ник даже не был уверен, что тихий механический звук от другой руки, на которую Ваш опирался, ему не мерещится. Он уже какое-то время не был уверен, что не мерещится сам себе - на старой - да-когда-ж-эту-рухлядь-выкинут- потёртой кушетке в душноватой комнате, где под потолком всё ещё плавали упрямые клочья, остатки дыма. Странно было самому себя чувствовать настолько живым. Это почти злило - снова, хотя иначе. Слишком похоже на настоящее. Ваш любил жизнь - и так же тосковал по ней. Это плескалось в его глазах где-то за тёплыми искрами. Такого понимания Ник не искал.Херовато.________________________________- Съеби, - остыв и чувствуя желание повертеться, он вяло пихнул Ваша в бок и получил чувствительный пинок по лодыжке. Едва ли в одну восьмую силы, просто напоминание - "хер ты меня сдвинешь, умник". Несло от него всё-таки не так, как после его идиотской тренировки, но осадок оставался. Ваша душная влажная тишина не напрягала - он почти дремал. Или притворялся.Сукин сын. Ник кое-как устроил голову на валике и стал смотреть в потолок, в полной уверенности, что это надолго. Он смотрел и смотрел сквозь разливающуюся вечернюю темень на незажённую лампочку и даже не заметил, как уснул.