Самый логичный пейринг с Пруссией (G) (1/1)

Солнце лениво ползло к горизонту, словно сегодняшняя жара порядком утомила и его тоже. Но земляне реагировали на окончание дня совершенно иначе: вдохновленные спадающей жарой, все они высыпались на улицу с одной лишь благой целью – прогуляться, подышать свежим воздухом, пусть даже в центре города, воздух которого уже давно принял вид совершенно аномальный благодаря выхлопам тысяч машин. Но кому есть дело до выхлопов, особенно если вечер выдался таким хорошим? Впрочем, у каждого своё: кто-то вёл гулять собаку, готовясь к изнурительномупутешествию сквозь заросли кустарников вслед за кошками или же другими собаками; кто-то другой направился за хлебом, покупка которого навязывалась ему с самого утра мамой. Но всё это, ясное дело, рутина. А за чертой повседневности открывался совершенно иной мир: светлый, полный тёплых солнечных красок – мир влюблённых. Ведь разве возможно себе представить подобные вечера без их вечных спутников, подвластных разве что одной Афродите, богине любви и красоты?Он уверенно шагал по мостовой. Походка слишком лёгкая, слишком уверенная. Через толпу, сливаясь с ней, становясь её лишь частицей, но, в то же время, совершенно отличным от других её, толпы, звеньев. ?Нет ничего одинакового? - гласит знаменитое правило. Как знать, да и сейчас совсем не до этого. Шаг за шагом, а затем резкая незапланированная остановка. Просто так, без особой причины. Гилберт довольно ухмыляется, переводя взгляд с безоблачного вечернего неба на пестрящий цветами букет в его руках. Хитро сощурившись, прусс расплывается в ещё более счастливой улыбке. День определённо удался – почему бы и не порадоваться?- Бог ты мой, mon ami, ты ограбил цветочную лавку, я смотрю?Этот возглас вместо приветствия всё же заставил прусса, собравшегося продолжить свой путь, остановиться.- Чё за наезды, французская рожа? – недовольно хмыкнул Гил.- Фи, ты как всегда в своём духе! Ну что за жаргонность? Никаких ?наездов?, mon cher! Случайно увидел тебя в круговороте толпы – решил поприветствовать. – Как всегда обворожительно улыбнулся в ответ француз, оценивая представленное ему зрелище: как всегда раздолбайского вида Гилберт с трогательным букетом цветов, обёрнутым в не менее трогательную розовую сетку.- Великий запомнил. Тебе зачтётся это проявление уважения. Но позже. – Байлдшмидт важно кивнул и, ухмыльнувшись, махнул рукой подошедшему к ним Тони. – Ладно, Великий вас оставит, хомячки. На днях увидимся. – С этими словами, подразумевающими, естественно, не милую прогулку в парке и питие минералки на лавочке, прусс поспешно удалился.- Ну и…? – хотел было поинтересоваться Франциск у Антонио, но тот, опередив его мысль, лишь непонимающе пожал плечами.- Может, он его Людвигу подарит?Сценка типа ?…Дорогой Запад, я решил преподнести тебе этот скромный букетик…? вызвала у обоих приступ хохота. Но вопрос они оставили без ответа._________________- Хэй-хэй, Запад! – не оборачиваясь бросил брату Гилберт, с той же сияющей улыбкой несясь по ступеням.- Привет… - пробормотал Людвиг, правда уже пустоте, ведь прусса и след давно простыл.Впрочем, к таким сценам за последние пару месяцев немец начал привыкать, пусть они и до сих пор казались ему каким-то…странными и непривычными. Конечно, где-то в глубине души Германии было даже обидно оттого, что он доселе не знает, кто именно смог заставить прусса любить кого-то, помимо себя. Да и, чёрт побери, чего уж там скрывать! Людвига успешно подъедала какая-то детская обида, ведь с детства знакомый Гилберт слишком стремительно вдруг начал изменяться, а Людвиг, его, как-никак, родной брат, так и не знал, откуда здесь росли ноги.- Очень странно. Слишком. Необходимо в этом разобраться. В кратчайшие сроки. – Проговорил немец и, заметно нахмурившись, достал из кармана блокнот с ручкой, после чего сделал там соответствующие заметки (нужно ведь как-то планировать ежедневный график).А тем временем Гилберт, хихикнув непонятно чему, ласково отпихнул дверь собственной комнаты ногой и влетел в родную обитель. Всё ещё придерживая букет, прусс наполнил вазу водой, что оставалась в убитом жизнью графине, и, покончив с этим, поставил в неё цветы, а саму же конструкцию с той же лучезарной улыбкой он отправил на одну из тумбочек, предварительную сбросив весь хлам, годами валявшийся там, на пол. Да и ну его куда подальше! Какое может быть до уборки дело, когда ты влюблён?! Теперь, полностью довольный своей работой, прусс сделал пару шагов назад и, оценивая взглядом десятки букетов цветов, умилённо вздохнул:- Офигеть! Так много цветов - и все мне! Но этого мало, слишком мало! Завтра куплю себе ещё.Всегда Великий, всегда forever alone. :D

p.s. если что, автор знает, что forever – это и есть всегда.) В последнем предложении под forever alone подразумевался мэмовский чувак.