Часть 4 (1/1)

В следующий раз Пол явился не с пустыми руками. Джон отложил мытье посуды, выйдя к гостю, параллельно вытирая мокрые ладони о домашние штаны.—?Что это у тебя?—?Пластинки,?— Пол радостно просиял. —?Я зашел в магазин Брайана, он меня узнал и подарил мне парочку. Просто так, представляете?—?Очень на него похоже,?— вскинул брови Джон,?— все эти ухаживания…—?В каком смысле?—?Если ты понравился Брайану, то жди подарка. Все просто.Пол закатил глаза, пройдя в гостиную к виниловому проигрывателю. Он ловко выудил новенький диск из упаковки, и тот вскоре закружился вокруг своей оси.—?Как вульгарно,?— прокомментировал музыку Джон. —?Рок-н-ролл это…—?Жизнь и любовь,?— закончил Пол, довольно покачиваясь в танце. —?Танцуете твист?—?Я что похож на того, кто танцует твист?—?Конечно. Твист танцуют все.Литтл Ричард перешел на фальцет, когда в глазах Пола заплясали озорные огоньки. Он отплясывал ногами, глядя перед собой с вызовом прямо на художника. У него были магические глаза: такие красивые, что дух захватывало. У Джона всегда трепет пронизывал тело, когда они глядели на него больше трех секунд.—?Не пора ли вам садиться за работу, мистер МакКартни? —?с нарочитой вежливостью спросил Джон.—?Хотите чтобы я разделся?—?Конечно. И без промедлений, пожалуйста,?— он насмешливо постучал указательным пальцем по циферблату наручных часов.Пол, не разрывая зрительного контакта, отошел назад, в середину комнаты. Его ноги оставались в движении, а руки вцепились в галстук, который очень скоро полетел на диван. Наверняка ему стало легче дышать, но Джон в эту секунду задохнулся. Над ним издевались, он был возмущен и в замешательстве, но не смог хоть на секунду оторвать глаз от Пола, пока его быстрые пальцы выуживали пуговицы из петель. Из проигрывателя неистово играл припев песни, штаны МакКартни слетели с покачивающихся бедер вниз. Туда же следом рухнуло и белье, и только тогда натурщик остановился, перешагнул груду одежды, и уселся на свое место, в своей привычной наготе. Это было дико, странно, вульгарно, но до того красиво, Джон даже не знал что делать: притвориться что ничего не было или как-то это прокомментировать. Наверное, он так бы стоял в молчаливом оцепенении, пока Пол не заговорил:—?Ну, я готов к работе, мистер Леннон.Он тряхнул головой, отчего пушистые волосы двинулись, как колоски пшеницы от дуновения ветра.—?Слава Богу. Танцуете вы хуже, чем позируете.Он лукавил. Пол двигался, как кошка, его огромные глаза гипнотически приковывали к себе, но конечно же, он всего лишь смеялся над Джоном, и Джон решил пустить ответную шутку. И все стало как раньше. Джон работал в два раза быстрее, несмотря на новую позу, потому что уже выучил пропорции и черты натурщика.Когда наступило время перерыва Пол разомнулся на месте, делая повороты туловищем, а затем навалился на спинку дивана, потягиваясь. Он был как кошка, которая трется о мебель чтобы пометить территорию своим запахом. А еще у него очаровательные ямочки в районе копчика?— Джон не знает, сможет ли спокойно спать с этим новым знанием. Наконец-то Пол сел вольно, но по-человечески, и закурил сигарету. Он задумчиво смотрел в никуда, а Джон втихую зарисовал его.—?Перерыв закончен? —?удивленно спросил Пол, увидев работающего художника.—?Нет-нет, просто делаю набросок,?— поспешно ответил Джон, ища на столе карандаш с большей мягкостью.Пол тихо встал со своего место, прошмыгнув за спину Леннона, чтобы удовлетворить свое любопытство. Увиденное ему понравилось, и он заключил:—?Вы настоящий профессионал,?— он почти восхитился. —?Как вы всего за минуту нарисовали меня?—?О, да это просто набросок.—?Я бы и за час так не смог.Джона больше беспокоило то, что Пол, все еще абсолютно голый Пол, стоит от него на таком непозволительно близком расстоянии. Беспокоило настолько, что вызывало дискомфорт в штанах.—?Отойдите, вы мне мешаете.—?Почему? Я же просто смотрю.—?Это меня отвлекает.—?Каким образом?—?Вы меня раздражаете.—?Я же ничего вам плохого не сказал.И вправду, Пол похвалил работу Джона, а тот незаслуженно грубо с ним обошелся. Обычно Джон не был таким ненормальным, или, по крайней мере, ненормальным так сильно, но человек стоящий рядом с ним заставлял его испытывать странные вещи.—?Сядьте, пожалуйста, на место. Перерыв окончен.Джон резко повернулся, вперившись в натурщика глазами. Тот опешил, а затем дернулся в сторону дивана, вот только не сел на него, а начал поспешно одеваться.—?Что вы делаете?—?Я ухожу. Я слишком долго терпел вас и вашу грубость,?— отчеканил Пол. —?Не ждите меня больше.Он мгновенно оброс одеждой, и Джон опомнился только тогда, когда Пол уже застегнул все пуговицы на своей рубашке.—?Вы не можете! —?воскликнул Джон. Вышло громче, чем он хотел. И снова перешел на ?вы?, как будто они с МакКартни вновь отдалились настолько, что стало едва знакомыми друг с другом.—?Почему это я не могу? Я свободный человек, свободный в своих передвижениях. Захотел?— пришел, захотел?— ушел, —?ловкие пальцы завязали галстук у горла, автоматически его поправив.Джон рухнул на свой табурет, обреченно глядя на развернувшегося к нему спиной натурщика.—?Потому что вы мне нужны.Эта тихая фраза подействовала незамедлительно?— Пол застыл в проеме, а вместе с ним, казалось, застыло и время, и шум улиц умолк в одночасье. Тишина поглотила их.Все зажило вновь, когда Пол двинулся в обратную сторону: стрелки часов вновь начали тикать, гул проезжающих машин доносился с улицы. Он сел на диван, закинув ногу на ногу, и выжидающе посмотрел на Джона.—?Ну? Продолжайте.—?Что продолжать?—?Рассказывать. Вам наверняка есть, что сказать.—?Я не понимаю, что вы хотите,?— пробормотал Джон.—?Хочу знать, с какой стати я вам нужен.Джон мог сказать что угодно в свое оправдание. Мог сказать, что им нужно докончить работу, мог сказать, что искать другого натурщика будет долго и сложно, мог сказать, что ему нужен человек типажа именно как у МакКартни. Он мог сказать все, кроме правды, но она почему-то слетела с его уст, как заточенная птица, клетка которой в один момент осталась открытой.—?Потому что с вами хорошо.Они вновь помолчали. Джон не смотрел на Пола, наверняка не хватило духу. Пол смотрел на картины, но тоже нервничал. Его выдавал палец, оказавшийся во рту.—?Вы наверное хотите извинений? —?включился Джон, понемногу приходящий в себя. —?Простите меня. Я знаю что у меня скверный характер.—?Он вовсе не скверный,?— выпалил Пол, все еще разглядывая собственный портрет на мольберте.—?Что?—?Он просто чудесный, когда вы в настроении. Вы смешно шутите, свистите себе под нос, с вами интересно разговаривать. Вы щедрый, вам совсем не жалко денег. Иначе бы вы не дали в долг еле знакомому человеку, то есть мне. И вообще вы мне очень помогаете в материальном плане этой работой. Платите много, а я почти ничего не делаю. А деньги мне очень нужны. У меня отец заболел, и не может работать. Я ему высылаю деньги.Он задумчиво погрыз ноготь на безымянном пальце, затем потер им в уголке глаза, и наконец-то взглянул на Джона.—?Мне просто интересно, что заставляет вас иногда быть таким злым. Грубым, циничным.—?О, поверьте, я был таким всегда.—?С самого детства?—?В детстве я был еще хуже. Дрался, срывал уроки, настоящий маленький разбойник. Я был тем ребенком, с которым родители советовали своим детям не водиться.—?И зачем же вы дрались, хулиганили? Чтобы привлечь внимание к себе?—?Наверное. Я был злым мальчиком. Злился наверное потому, что меня рано бросил отец. Я виделся с ним пару раз, и только. И мать спихнула меня своей сестре, я с ней долгое время тоже не общался. У нее было много дел, знаете: новый дом, муж, двое детей. Но это всего навсего причины моего поведения. Они не являются оправданием моей грубости, я это прекрасно понимаю. Это моя защита. Я всегда жду от людей подвоха.—?Потому что они вас часто подставляли?—?Наверное да. Все, кого я так или иначе любил, либо уходили, либо уходили на тот свет. Я все еще оправляюсь после смерти Стюарта. Иногда по утрам по привычке наливаю чай в две чашки. Забываю, что теперь живу один. Потом думаю, какой я дурак, но настроение портится моментально.Пол неловко разглядывал свои ботинки, Джон взял на себя смелость разглядывать его. Его лицо было красиво даже с оттенком печали, он даже грустил очаровательно, словно ребенок, прочитавший сказку с плохим концом.—?Не подумайте, что я ищу в вас замену. Вы совсем не похожи на Стюарта, да и не в этом дело. Я вообще компании предпочитаю одиночество, но с вами,?— он запнулся. —?Приятно проводить время.—?Почему?—?Сам не знаю. Просто с некоторыми людьми бывает хорошо.Джон не знал как описать свои чувства. Это было странно: его просто радовало видеть лицо МакКартни, рисовать его, слышать его голос и мысли. Просто хотелось видеть его чаще.—?Давайте на сегодня отложим работу?—?Мне уйти?—?Нет, я имел ввиду,?— почему-то было неловко просить кого-то остаться. Гораздо легче прогонять людей. —?Мы можем просто поболтать, знаете.—?Хорошо,?— согласился Пол.Джон принес с кухни бутылку виски. Пол согласился выпить также легко, как и остаться. Сначала они неловко болтали: Джон не помнил о чем, но уже не о таком личном, как о семье или прошлом. Кажется Леннон рассказывал какими художниками вдохновляется, а МакКартни делал вид, что ему интересно. После второго выпитого стакана разговор потек, как река: они много шутили, много смеялись. У Пола щеки покрылись румянцем.Когда бутылка оказалась наполовину пустой, МакКартни потянуло танцевать. Джону не хотелось, но Пол потянул его за руку. Вновь заиграл в проигрывателе Литтл Ричард: на этот раз Джону музыка угодила больше. Он не умел ничего большего, кроме как забавно дергать ногами, но Полу понравилось.Когда они устали плясать, то взялись за карандаши. Полу захотелось улучшить свои навыки рисования. Он сказал, что неплохо рисовал в школе, и пару раз даже раскрашивал стенгазету. У него отлично вышло изобразить свою гитару, а потом он попытался нарисовать Джона. Результат ему понравился меньше, но Джон сказал, что рисовать может каждый, и каждый должен делать это так, как ему нравится. Он даже пообещал, что поставит этот портрет в рамку, и они дружно загоготали. Пол хохотал, закрыв рот ладошкой, и в этом было что-то очаровывающее и восхитительное одновременно.Когда на дне бутылки осталось пару капель, МакКартни, уставший от четырех стен, предложил выбраться наружу. Он с энтузиазмом обещал Джону, что покажет живописное место, и что тот обязательно должен взять с собой карандаш и этюдник. Джон, лениво разлегшийся в уютном кресле, этой инициативой не загорелся.Тем не менее, уже через пятнадцать минут они взбирались на верхний этаж дома, в котором проживали, а затем по пожарной лестнице шли прямиком наверх?— на крышу. Когда ты пьян, ты не боишься высоты или возможности соскользнуть с неустойчивой ступеньки и полететь вниз. Возможно, виски сделал Джона чуточку храбрее, возможно надежду вселяло довольное лицо Пола. Наконец-то они оказались на крыше, запыханные, но ужасно счастливые что добрались до нее в целостности и сохранности. Уже темнело: Джон ясно видел тусклое небо, затянутое облаками. У Ливерпуля был мрачноватый пейзаж: низкие однотипные дома, монархия серых оттенков. Зато впереди их ждали порт и море, иногда было слышно гудение отплывающих паромов. В ноздрях остался запах морской соли и свободы.—?Ты наверняка мечтаешь отсюда выбраться,?— обратился к Полу Джон. Тот сидел, прижав колени к груди. Ветер трепал его волосы.—?Хотелось бы. Мы популярны только в пределах Ливерпуля. Хотелось бы записаться и разъезжать по стране, видеть новые места и людей.У него были мягкие темные волосы и глаза, наполненные шипящей волной. Джон захотел его поцеловать.—?Я знаю, что у вас все получится.—?Правда?—?Конечно. Я же видел вас. Это было потрясающе.Беспокойство рассеялось подобно туману в ореховых глазах. Пол благодарно улыбнулся, взглянул на Джона, опершись щекой об собственное колено. У Джона закололо в груди. Он достал тетрадь и принялся зарисовывать. Пол понимающе молчал и не двигался. Только ветер приводил в движение его волосы и одежду. Когда рука Джона остановилась, он наконец глубоко вздохнул.—?Я думал вы нарисуете пейзаж. Тут открывается неплохой вид на город.Начало смеркаться, небо потускнело еще сильнее. Скоро все станет однотипно черным. В этом городе никогда не было красоты, в нем словно не было жизни. В движение его приводили люди. В открывшейся панораме не было ничего примечательного. Был только Пол: с тихим беспокойством в глазах, мягкой улыбкой, растрёпанными волосами, живой, не статичный, в нем было что-то родное и одновременно новое, оттого непонятное.Они спустились точно также, как и поднялись, разбрелись по собственным квартирам. Карандаш в руке Джона лежал неуверенно, но он все-таки записал в дневнике:?Я не помню, где календарь, и какое число. Приходил Пол, слушали музыку. Поругались, я его обидел, но он не ушел. Оказывается, у него болен отец. И матери нет, уже очень давно. И все-таки какой он сильный и жизнерадостный, этим он меня восхищает. Когда я смотрю на него, мне хочется жить. Потом мы пили виски, говорили, немного танцевали. Взобрались на крышу: ему отчего-то показалось, что вид мне покажется красивым. Я не пейзаж нарисовал, а его. Он не понимает, что я только его считаю красивым.?