Часть 3 (1/1)
На следующее утро у меня появляется мысль поехать пораньше. И даже твердая решимость сделать именно так. Но… автобус не приходит, в метро не войти… Я оказываюсь на "Восстания" точно в обычное время. Вхожу в вагон и вижу тебя. Не сразу замечаешь мое присутствие, успеваю полюбоваться несколько минут - до следующей станции. Но на "Чернышевской" ты оглядываешься вокруг и негромко говоришь:- Привет, Серый.
Киваю, но не двигаюсь с места. Задумчиво смотришь на меня, а потом, слегка пожав плечами, утыкаешься в книгу.
Я готовлюсь выйти первым, но сразу после "Мужества" чувствую, что за поручень, на который опираюсь, кто-то держится. Рука, знаю - твоя, касается меня, это нормально, потому что по-другому взяться сложно. Но начинаю чаще дышать.- Серый, ты что, дуешься? – веселый голос.- Нет, – это прозвучало жалобно и неубедительно.
- Ну прости, - совершенно без раскаяния. - Я не хотел тебя обидеть. Больше не буду, - тут слова немного заглушает диктор, и ты чуть наклоняешься ко мне: - Если не попросишь…Черт, черт! Я снова начинаю краснеть, и забываю все слова, остается только "угу", "не-а", и еще парочка столь же интеллектуальных. Что делать?!- Прости, опаздываю… - и бегом от тебя.
На следующий день отзываюсь на твое приветствие. И подхожу. Мы солидарно молчим, потому что разговаривать неудобно – ты сидишь, я стою.
Через пару дней не нахожу тебя на "месте", но ты стоишь у окна и улыбаешься. Постепенно привыкаю к тебе, ведь действительно не позволяешь себе ничего, выходящего за рамки натурального, и даже более того… не даешь мне ни одного повода покраснеть снова. Правда, иногда ловлю в твоих словах потаенный смысл, но он настолько глубоко запрятан, что могу не обращать на это внимания, делая вид, что не понимаю. Учусь говорить предложениями…
Проходит неделя. Другая. Мы по утрам перебрасываемся парой слов и расходимся. Твой уже привычный для меня жест – рука чуть вверх, раскрытой ладонью ко мне – "Пока!"Однажды ты даришь мне номер своего телефона, так, между прочим.
- Привет, Серый, – кажется, тебе нравится так меня называть. – Как дела?- Потихонечку.Не знаешь, а я поругался, опять срабатывает что-то внутри – это неточность! – да, правильнее было сказать (подумать?) разошелся, так как мы не ругалисьс приятелем. Его трудно назвать бойфрендом, но мы регулярно встречались, сам должен понимать зачем… А все почему? Потому что он стал меня раздражать. Угадаешь чем? Да-да, не очень ухоженными руками. Скажешь, я фетишист? Возможно. Но ты хочешь мне что-то рассказать…- А вчера принтер новый купил. Смотри, сочинял визитки, - протягиваешь мне пару кусочков картона. Поменьше – твое лицо со счастливой улыбкой, а на втором, побольше – в полный рост, в чем-то черном и облегающем, ладони на бедрах…- Отличный принтер, - говорю, стараясь, чтобы голос не стал хриплым, и с умеренным интересом рассматриваю картинки. – Фотопечать?- Угу, - довольно ухмыляешься ты. – Бери на память, я их много разных понапечатал.
Пожав плечами, равнодушно запихиваю листочки в карман.
- Пока!- и скачу на практику в Гидрак по снежку, а ты запираешься в лаборатории.
Я оставил тщательное изучение фотографий на дом. Оставшись в комнате один, обнаруживаю на обороте номер мобильного и твою фамилию, а имя и отчество уже знаю и так.