Глава 2 (1/1)

Начав приходить в себя, младший тут же сел. Правда, было слишком больно, и он чуть не упал обратно. Потому пришлось согнуться чуть ли не пополам, схватиться за голову, подогнуть ноги поближе. Немного оправившись, он приподнял голову и осмотрелся.Глаза расширились от удивления. Он сидел на асфальте, в луже чего-то красного, уже запекшегося и темного. Обмакнув палец в небольшую лужицу этого чего-то и взяв на язык, он был поражен. Это была кровь! Целая лужа крови!Его крови…Он попытался быстро ощупать себя, но ничего особо не вышло. Было невероятно больно двигаться. Он потрогал каждый участок тела, до которого мог дотянуться, медленно, аккуратно, не пытаясь до чего-либо дотянуться, стараясь не сгибать конечности. Иначе было бы еще больнее. Проверено.Выпрямил руки и положил на колени. Ничего. Пара царапин, и те на руках, над локтями, старые и, похоже, с усердием скрываемые. Какой-то шрам за ухом?— максимум, что он нашел. Но и этому шраму было не меньше месяца. Как так? Откуда вся эта кровь?И его ли она тогда?..Он огляделся, найдя совсем рядом с собой крохотный перочинный ножик. Сам себя, что ли?..Стоп! Он умер не так. Рядом с ним была сестра, с неба падал дождь, а их придавило деревьями. Так какого сейчас он посреди дороги, в каком-то городке с огромным количеством больших двухэтажных домов?Перекинуло? Что-то сестра когда-то рассказывала о какой-то там реинкарнации, перерождении…Оно или не оно? Да и стоит ли именно сейчас это выяснять?..Наверное, это позже. Сейчас еще нужно выяснить, что с кровью.Младший взял в руки черного цвета нож и повертел его в руках, по привычке проверяя вес и лезвие. А лезвие оказалось хорошо заточенным, кожа тонкого пальца быстро оказалась проколотой. Младший, не откладывая ножа, слизнул кровь и мысленно сравнивал с той, в луже которой сейчас сидел…Кстати, нужно бы встать. Интересно, он где-то живет?..Ответ на вопрос о крови пришел сразу, как младший брат встал. Это была именно его кровь. Но откуда, опять же? Ран он не нашел, сплошь синяки и старые царапины.Вздохнув, он на ватных ногах поплелся туда, куда ему подсказывало что-то внутри. Может, интуиция.Была поздняя ночь, часа два-три. На улицах невероятно темно. Дороги были широкие и чистые, все дома были одинаковые, как на подбор. Но младший даже не смотрел по сторонам. Он лишь, придерживая руку, задумчиво глядел вперед, упорно идя дальше, шаг за шагом. Со временем он смог выпрямиться и шагать более уверенно. Ноги все еще болели, но уже не так сильно. Зато правая рука болеть не переставала совершенно, может, даже хуже становилось. Причина была неизвестна.В следующий раз он очнулся в какой-то комнате, уже на кровати. Он сел?— без боли?— и осмотрелся.Что можно сказать? Комната простенькая, совершенно невычурная. Небольшая. Вроде.Кровать, письменный стол в противоположном углу, заваленный тетрадями и какими-то книгами. Младший встал и, убедившись в том, что рука уже не болит, подошел к столу…И понял, что стол для него довольно высок. Сглотнул, еле проглотив раздражение.Раньше он был мелким, лет до восемнадцати почти не рос, был под сто шестьдесят. И сейчас, выходит, будет также? Или просто тело такое досталось? Он не знал.Он взглянул на будильник, стоящий на тумбочке рядом с кроватью. Шесть утра? Нормально. Можно надеяться, что все в этом доме еще спят, если тут кто и есть. Младший тихо приоткрыл дверь, прислушиваясь… И тут же обломался:—?Тсу-кун, ты уже проснулся?И как на это отвечать? Что за Тсу-кун? Это его так зовут? И, что самое интересное, как эта женщина услышала его? Ведь он всего лишь открыл дверь…Решив промолчать, он пошел туда, куда собирался. В ванную, что, судя по шептанию интуиции, находилась за поворотом. Уж в ванной-то найдется зеркало.Зайдя в белую комнату, он закрылся на замок. Не хотелось, чтобы его кто-то увидел.Оглядевшись, над раковиной, висящим на стене, младший увидел то, что искал. Большое зеркало. Тут же встал перед ним и с расширенными от удивления глазами рассматривал себя в новом теле. Все же, он склоняется к версии о перерождении.Худой, нет, даже тощий мальчик лет пяти-шести. Тонкое, будто девчачье лицо. Большие голубые глаза и шухер из довольно длинных каштановых волос. Смуглая кожа. Младший снял верх, и с хмыком увидел в зеркале чистейшего эктоморфа. И плевать, что еще совсем ребенок. Это уже сейчас видно. Тонкие, длинные мышцы. Отнюдь не короткие и аномально тощие конечности. Кажется, он догадывается, почему рука и ноги вчера так болели. Их попросту сломали. Кости, наверное, хрупкие, так что сломать было бы не слишком сложно.Вот только зачем было покушаться на этого ребенка? Он же такой слабый, по виду-то. И почему, когда он сам попал сюда, то ран практически не было? Как так?—?Тсу-кун, где ты там? —?вновь раздался снизу женский голос. Решив не думать о таких вещах за незнанием множества нюансов, младший натянул белую футболку на пару размеров больше, чем нужно, обратно и вышел из ванной, спускаясь на голос.Пытаясь спуститься по лестнице, чуть не навернулся, но успел вовремя обнять перила. Зло сдув прядь каштановых волос с лица, он аккуратно, все также держась за перила, спустился дальше, а внизу уже встал на ноги. Черт, в прошлой жизни он был неуклюжим, и здесь будет? Но от этого ведь так сложно хоть частично избавится…—?Тсу-кун? —?Младший, подойдя к каштанововолосой женщине невысокого роста, подергал ту за рукав. Она обернулась и сейчас с вопросом смотрела в голубые глаза.—?А вы кто? И где я? —?задал он основные свои вопросы. Глаза женщины расширились, смотрели с испугом. Она, не оборачиваясь, нащупала переключатель мощности плиты и повернула его, оседая на пол.—?Тсу-кун, ты чего? —?Она положила миниатюрные ладони на его щеки, вглядываясь в глаза. Но, поняв, что не дождется ответа, уточнила:?— Совсем ничего не помнишь? —?Зрачки дрожали, губы были сжаты в тонкую линию и побелели.Младший помотал головой. Это было бы мило, если бы рядом не сидела женщина, не желающая верить, что ее сын, ее милый Тсу-кун, потерял память.Нана не была настолько наивной, какой ее считали. Она немного, но знала про мафию. Она знала, что ее муж какая-то шишка в теневом мире, а никакой не шахтер. Она не знала точно, почему Емицу почти не бывает дома, но понимала, что это наверняка из-за опасности его работы. Потому-то она и не говорила ничего по этому поводу. Боялась попасть в цель.И сейчас, узнав, что сын потерял память, она не хотела к кому-либо обращаться.Она чувствовала, что Тсунаеши не врет. Она чувствовала, что ее мальчик действительно ничего не помнит. Однако ее интуиция не уточняла, что Тсуна ничего не помнит именно об этой жизни.Интуиция Наны запрещала ей кого-либо звать, кому-либо говорить о том, что случилось с ее сыном. А женщина старалась как можно чаще доверять своему внутреннему голосу. Доверилась и сейчас.—?Нана? —?дверь открыли и окликнули здешнюю хозяйку. Савада узнала голос мужа и, ответив что-то, наклонилась к сыну.—?Не говори ничего. Тебя зовут Тсунаеши. Просто молчи,?— прошептала она, держа руки на тонких плечах мальчика. Тсунаеши, словно почувствовав волнение матери, серьезно кивнул. Ему и имени хватит, перебьется.Женщина поспешила в коридор, встречая гостей. Тсуна тихо вышел вслед за матерью и попытался пройти в свою комнату незамеченным. Осмотревшись, мальчик дождался момента, когда Нана увела двоих незнакомых мужчин в соседнюю комнату, из которой не было видно ни входа в кухню, ни лестницы на второй этаж. Убедившись, что гости не собираются выходить, младший выскользнул из просторной кухни и тихо поспешил к своей комнате. Той, что когда-то принадлежала владельцу этого хрупкого тела, и теперь принадлежит ему, младшему.Закрыв дверь, и не решившись ее запирать, он походил от стенки к стенке, раздумывая. Он Тсунаеши. Ту женщину зовут Нана. И что-то подсказывало ему, будто она является матерью этого тела.И это было все, что он смог узнать.Со вздохом младший упал на кровать, приложив ко лбу тонкую ладонь, с мимолетным удивлением отмечая температуру. Тсунаеши лег на кровать нормально, сжавшись в комочек и тяжело дыша. В голове мелькали образы прошлой жизни. Родители, одноклассники, учителя, сестра…… которой сейчас не было рядом.Он сразу отметил ее отсутствие рядом с собой, но не решался думать об этом. Вместо этого он старательно переводил свое внимание на различные посторонние вещи, будь то кровь, окружающая его обстановка, раны, шрам и путь до дома. Узнавание своего имени, матери, собственного отражения. Мысли обо всем и ни о чем.И это помогло отвлечься, пусть и ненадолго.И сейчас он лежал, не в силах двинуться или перевести свое внимание на что-либо другое. Воспоминания сами переполняли несчастную голову мальчика, заставляя выйти на свет самые ненавидимые, давно позабытые, ужасные чувства.Вина, грусть, тоска и одиночество. Все это в последний раз он чувствовал в три года.Грусть была сразу после гибели родителей. Тоска?— более тяжелая форма грусти, смешанная с некоторым отчаянием?— появилась, когда их хоронили, когда все родственники вышли и оставили детей одних оплакивать их мать и отца. Одиночество шло после; тогда сестра ненадолго предпочла потеряться, молчать, стать невидимкой и не делать больше нужного. Вина была последней, и она-то задержалась дольше всех. Через неделю после похорон старшая сестра вновь ходила повсюду, улыбалась и смеялась; глаза, как и раньше, горели. И, что главное, тогда еще чуткий маленький мальчик, брат не чувствовал в этом фальши. То ли сестра так хорошо притворялась, то ли это были искренние эмоции. Третьего не дано: младший всю жизнь был очень чувствительным ко лжи, будь она словесной или эмоциональной. И от этого он чувствовал вину, ведь сам младшенький не мог такого. Он все еще плакал ночами, звал во сне маму и папу, с тоской смотрел на различные вещи и фотографии. Он понимал, что этим расстраивал сестру. Но поделать с собой ничего не мог.И лишь песня помогала ему уйти ото всех проблем. И ему, и обожаемой старшей сестре. Когда поешь, или пытаешься это делать?— в случае трехлетнего, не умевшего в то время говорить, младшего брата, не нужно думать или точно что-то знать. Звуки можно воспроизводить примерно, знание языка необязательно, да и от окружения ничего не зависит. И как он любил моменты, когда сестра включала музыку, и они вместе могли наслаждаться этой тишиной!..И именно это со временем помогло ему. Он смог забыть все то отчаяние. Ту пустоту, что образовалась после потери самых первых родных людей, он смог заполнить образами старшей сестры. Благодаря ней он смог повзрослеть, не взрослея. Остаться ребенком навсегда, зная всю жестокую правду мира.Он уснул, не имея возможности заплакать в память о самом любимом, бесконечно уважаемом, единственном в жизни человеке. О сестре.—?Ну, здравствуй, младший брат,?— зазвенел в тишине красивый девичий голос. Вокруг была черная пустота, а младший, в своем собственном малолетнем теле, сидел на полу. К нему, словно из неоткуда, подлетела длинноволосая блондинка лет двенадцати, присаживаясь рядом и с заботой прижимая тяжелую от горьких мыслей голову ребенка к груди, утыкаясь в мягкие красивого цвета волосы носом. —?Ну-ну,?— она взлохматила длинную челку, в детстве всегда остававшуюся распущенной,?— здесь ты можешь поплакать. Я, конечно, не она, но тоже старшая,?— говорила девочка. Мальчик в ее объятиях всхлипнул, еле сдерживаясь. —?Ну, не вредничай, милый. Здесь не нужно быть сильным, тебе это понадобится позже. —?Она сильнее прижала младшего к груди. —?Поплачь, это бывает полезно,?— сказала она, точно Ее голосом. Брата словно прорвало. Слезы скатывались по щекам тонкими речушками, более не сдерживаемые ничем, никакими внутренними стенами и блоками.А девочка сидела подле своего любимца, ласково гладя того по голове и нашептывая что-то, чего никто и никогда не услышит и не запомнит.?А знаешь, скажу тебе по секрету,?— прозвенел в воздухе уже знакомый голос,?— ты больше никогда не будешь страдать…?***Теперь светловолосая девочка была спокойна. Младшенький был приостановлен, и теперь он сможет Ее дождаться. А двенадцатилетняя златовласка исполнила желание своей старшей сестры. Они оба смогут жить.***-***—?Ну, как он? —?Заглянул в комнату блондин с голубыми глазами?— Внешний Советник Вонголы.—?Спит,?— выдохнул старик, с кряхтением вставая с кровати своего юного наследника. Однако, обернувшись, он увидел вопросительный взгляд давнего друга. —?Он Небо,?— с сожалением посмотрел старик на ребенка, протягивая руку к нему, но не дотрагиваясь и считая себя слишком виноватым, чтобы с этого момента даже видеть этого мальчика. Ноно Вонгола сжал худую ладонь в кулак. —?Мне жаль, Емицу. —?Мужчина сдвинул брови к переносице, с некой жалостью смотря на еще такого молодого парня, которому отнюдь не к счастью?— сын в наследниках сильнейшей мафиозной Семьи. Они оба понимали горечь такой жизни, и оба не желали такой судьбы этому ребенку.—?Ничего. —?Светловолосый мужчина вошел в комнату сына. Он помотал головой, с благодарностью смотря на Босса. —?Вы ни в чем не виноваты. Лар предсказывала такой ход событий.Босс всего Девятого Поколения понимающе кивнул. Аркобалено всегда были чутки к молодым Атрибутам. И, в особенности?— к Небесам.