Дача (1/1)

Всего пару дней назад они приехали на дачу Пса жарить шашлыки и сажать картошку. Правда, под картошкой он подразумевал какую-то другую, магическую траву, но Очередько спорить не стал и согласился составить компанию?— у них в Москве жарко, а побывать на природе всё же хочется. Раз уж культурно просвещаться никто не желает.Когда все погрузились в тесную, прогретую солнцем машину, Павел первым делом пристегнулся и несколько раз провернул ключом в зажигании, стараясь завести развалюху. Яна мирно устроилась на задних сиденьях вместе с Данилой, они оба выглядели весьма умиротворённо, а Пёс и Настя уже давно зазывали их к себе с самой дачи. Остальное пространство, включая багажник, заняли многочисленные вещи и Балор. И, несмотря на слова Паши о том, что место ему как раз таки в багажнике, Морок устроился на соседнем от водительского сидении и всю дорогу как-то ехидно молчал. Чекист напрягся, но своего беспокойства не выдал, внешне оставаясь таким же малозаинтересованным в происходящем. Впереди их ждали весёлые выходные и поросший дачный участок, который требовалось облагородить в свободное от ничегонеделания время.Первый день прошёл очень даже хорошо. Места всем хватало, еды тоже. Жаловаться никто не собирался, и все стойко переживали повышение температуры ещё на несколько градусов: Балор плавился, но не ныл, засев с лупой возле муравейника и устраивая апокалипсис для мирных насекомых, Данила с Пашей старались вернуть старый детский надувной бассейн в надлежащее состояние, Яна поливала огород, но вечером, потому что не хотела выходить на улицу в такую погоду, а Шмыг как бы невзначай крутился рядом, намекая на порталы куда-нибудь в Сочи. Настя стойко молчала о пропаже самого хозяина участка и радовала гостей свежей окрошкой на квасе, а Пёс, собственно, отсутствовал вовсе, пусть и кричал громче всех о том, как сильно их ждут.Очередько тихо радовался тому, что может, наконец-то, спать отдельно, а вместе с тем не понимал причину, почему кошмар внезапно стал таким неприметным и почти не отсвечивал на фоне всеобщего бардака. Паша, как человек простой, счёл причиной то, что Балору, впервые находившемуся в собственном теле в такую жару, было просто тяжело и неуютно. Чекист такую теорию счёл вполне правдоподобной, и даже на второй день сгонял на машине до ближайшего от их подмосковной деревни магазина, закупился всяким прохладительным, и с довольным лицом наблюдал за тем, как вся команда поглощает мороженое и запивает прохладной ?Ессентуки? или ещё какой водой?— гастрономический выбор был внушительнее обычного ?салат или пельмени?. Морок сидел поодаль и почти что грыз фруктовый лёд на палочке, даже не смотря в его сторону, хотя сам Паша то и дело задерживал на нём взгляд. Очередько ?спасибо? не ждал. Вместо этого он пророчил себе хороший отдых и крепкий сон, раз уж Морока официально можно считать обездвиженным на всё время пребывания на даче. Только вот Паша совсем не думал о том, что из этого может выйти.Очередько досталась просторная, но староватая дачная кровать с высокой и резной железной спинкой. Она была слегка жестковата, но чекист не жаловался, тихо радуясь тому, что он помещается полностью. Его комната была небольшой и по своему виду больше напоминала не спальню, а очень большую кладовую с этой нелепой древней кроватью в центре. Паша быстро нашёл время на то, чтобы освоиться в этом хаотичном беспорядке и, главное, прибраться. Парнем он оказался хозяйственным, не брезговал поработать руками, оттого и помогал всем содачникам просто так, если на то было время и силы. И сейчас, вдоволь наевшись сочного арбуза после тяжёлого огородного дня, он без сил рухнул на временную кровать, заставив ту скрипнуть?— может, даже громче, чем скрипела бы кушетка при таком падении. Думая об этом, Очередько мысленно напомнил себе разобраться с кроватью завтра и сам провалился в спокойный, крепкий сон. Балор словно вовсе забыл о его присутствии, хотя Очередько казалось, что тот начнет бегать со своего диванчика в гостиной к нему в комнату, но Морок оказался не настолько тупым, и лишь громко недовольствовал жарой, выходя в люди уже ближе к вечеру, когда солнце теряло свою силу и прогретая за ведь день земля постепенно начинала остывать.Он, как известно, был существом полуночным.Паша проснулся от того, что его мёртвые конечности неприятно ныли. Бегло оглядевшись, он поймал себя на том, что его руки крепко, блять, привязаны к изголовью кровати. Причём, умело?— мужчина сделал несколько пробных движений руками, убеждаясь в этом. Внутри Очередько родилось неприятное чувство того, что он проспал всё нападение на дачу и теперь все его друзья и Балор в опасности, в то время как он обездвижен и не в силах помочь им сейчас. Он ещё раз?— с большим трудом?— покрутил запястьями и бегло оглядел комнату на наличие подручных предметов. Спал он, естественно, без снаряжения, но это не значило, что какой-нибудь нож не лежал рядом. Мужчина тихо окликнул куколку, задремавшую у него на груди и не подающую признаков жизни. Летние ночи не были тёмными, и он прекрасно видел, как завозился амулет, поднимая свою вязанную голову в ожидании команды.—?Ну давай, малышка, принеси мне ножик. —?он кивнул в сторону тумбы, а куколка, ловко отстегнувшись от его шеи, уверенно перепрыгнула на прикроватный столик, хватая своими маленькими ручками нож. Паша тихо похвалили спутницу: ?Умница! Теперь разрежь этот тупой канат.?Стоило малышке забраться по решётке кровати, как её словно отбросило куда-то в сторону. Паша нахмурился, выискивая взглядом потенциального врага, и тот словно вытек из тени дальнего угла, материализуясь совсем близко к кровати.—?Не так быстро, ошибка хохлятской системы. Я ещё не закончил. —?Балор плавно подошёл ближе, перешагивая через хлам на полу: даже не запнулся о удлинитель, идущий от стены с розеткой к кровати. Лицо у него было спокойное, даже безразличное, и лишь яркие бирюзовые глаза сверкали неоном в полутьме ночной комнаты.—?Балор… Ты чё, придурок? Ты нахуя меня привязал? Где все? —?у чекиста было слишком много вопросов, и он совсем не понимал, что сейчас происходит. Морок, усмехнувшись, сел рядом, поглаживая его по щеке. И снова этот дебил не побрился. У Паши же это поглаживание родило весьма противоречивые чувства внутри.—?Ты ещё не понял? Мозги совсем отшибло, да? Тц, ну ничего, со всеми бывает. —?неопределённо ответил ему кошмар, редко что говоривший напрямую. Иногда, когда тупость чекиста начинает его бесить, и легче уже крикнуть ему в лицо, что именно ты хочешь, раз уж намёки этот пацан не понимает вообще. Паша, далёкий от мира ролевых игр, тайные желания многолетнего Морока понимал слабо, поэтому только свёл вместе брови, и совсем уже охуел, стоило тому умело его оседлать. ?ЛАДНО, по крайней мере, это должно значить, что с остальными всё хорошо, и это лишь очередной заёб Балора.?—?Тебе меня в мозг ебать мало? —?хмурится мужчина, предпринимая тщетные попытки освободить руки. Те, как назло, даже не чувствовались, настолько плотно он был примотан к местами ржавеющей спинке. Балор явно не пожалел его, больше думая о том, что Павел?— чекист, к тому же ещё и мёртвый. Даже если он лишится рук, то сразу же пришьёт их обратно красными нитями. Нетерпеливо Балор коснулся его живота, поднимаясь ладонью выше, изучающе оглаживая оставшиеся от прошлых заданий шрамы. ногтями он провёл по нитям, плотно держащим кожу у груди, и Павел под ним тихо выдохнул, больше боясь того, что Морок может просто попытаться разорвать их сейчас. Он совсем не мог понять, что именно в голове Балора в этот момент. Чувствуя его не очень-то возбуждённое настроение, кошмар нахмурился сам и убрал руку, опираясь на локти по обе стороны от головы мужчины и наклоняясь к нему совсем близко. От Балора пахло чем-то неясным. Если бы Очередько знал, как пахнет лавандово-мятный шампунь, то определённо оценил бы.—?Пашенька, в твоей пустой голове мы ещё столько раз встретимся, что ты сам себе пулю в лоб пустишь. А я хочу здесь. —?прошептал он вкрадчиво, мазнув языком по чужим губам. Паша приглашение принял, пусть и нехотя, приоткрывая рот и негласно признавая своё поражение. Целовались оба жарко и жадно, часто кусаясь и оттягивая зубами губы. Сам Балор довольно щурился, закусывая собственные тонкие губы, стоило им отстраниться друг от друга. Вернее, отстраниться ему самому.Паша перед ним смущённо краснел.—?Что, прям так зашло? —?с язвительной усмешкой проговорил кошмар, наблюдая за тем, как лицо чекиста меняется на более умиротворённое и спокойное. Не получив ответа, он потёрся бёдрами о пах, выбивая из чужой груди ещё один тихий вдох. Паша молчал как партизан, не зная, что именно ему стоит сказать в такой ситуации, чтобы не испортить её и не остаться привязанным так на всю ночь, пока кто-нибудь из своих не соизволит проверить, где он там застрял, или куколка снова не придёт в рабочее состояние. Балора это не то, чтобы злило, но, привыкший к словесным перепалкам даже во время настолько интимных моментов, он чувствовал себя немного непривычно. Будто не хватало чего-то очень важного и вся атмосфера грубой романтики у них терялась, стоило одному из них заткнуться хоть ненадолго.Очередько первый нарушил тишину.—?Развяжешь? —?существо перед ним только отрицательно качнуло головой. Губ Павла коснулся еще один невесомый поцелуй, и сам Морок завозился, опускаясь между его ног. У Пашеньки, кажется, сердце остановилось от одного этого жеста и сам он как-то протестующе дернул руками, но не освободился, и лишь кровать издала жалобный глухой скрип. Лицо чекиста вместе с этим зарделось только сильнее.—?Ты что… серьёзно сейчас?—?А что? Могу уйти и оставить тебя так, хочешь?Губы подрагивали от напряжения. А оставаться привязанным одному, так еще и с почти вставшим членом, Паша не хотел. Балор его молчание воспринял как ответ и, не получив отказа или сопротивления, спокойно продолжил. Спустив чужие боксеры до колена, Морок изучающе прошёлся языком по всей плоти, пробуя. Мужчина закусил губу, наблюдая за тем, как умело он дразнит его, кружа острым кончиком языка по влажной головке. Ладно, это было хорошо, пусть и мысли о навыках Балора всякий раз не давали ему покоя. ?Мало ли, сколько у меня ещё таких Паш было за всё время??— один раз проговорился кошмар, заставив Очередько задуматься. Сейчас, правда, думать хотелось совсем о другом. В летней темноте было видно, как кошмар играется с ним, не давая получить большего и толкнуться навстречу горячему и желанному рту, но Очередько всё равно больше ориентировался на ощущения, чем на визуальную составляющую. Он зажмурился, едва слышно постанывая и всякий раз вздрагивая всем телом, стоило Балору взять чуть глубже обычного, задеть его плоть зубами, сразу же медленно отстраняясь. В собственных узких шортах стало ещё теснее от заполнивших комнату звуков?— Балор сразу решил, что пора заканчивать с прелюдией и выпустил вставший член изо рта, слыша, как Павел в очередной раз дёргает привязанными руками в немой попытке вырваться из этих ебучих мешающих оков. Ну не мог он остаться безучастным, лёжа так, пока Балор обольстительной змейкой крутился совсем рядом, только руку протяни, да схвати за непослушные волосы. Хотелось вжимать в кровать лицом, держась за узкие бёдра, россыпью маленьких синяков оставляя следы от пальцев на них.***Балор показал себя как неплохой наездник, умело задавая нужный себе грубоватый темп?— здесь они сходились во мнениях, предпочитая ласке силу во всех ее проявлениях. Паша осторожно любовался тем, каким Морок становился в такие моменты: горячий и распалённый до предела, он не терял самообладания так, как делал это Очередько, и поначалу долго терзал их обоих, пока, наконец, не начинал срываться на более глубокие толчки, подгоняемый едва слышимым рычанием мужчины под ним. Балора заводил не столько сам Паша, сколько его беспомощность в этот момент, милое краснеющее лицо и теплый взгляд, направленный только на него одного. Оба выпивали друг друга без остатка. Вместе с этим на следующее утро Очередько прятал следы от верёвок за длинными рукавами лёгкой кофты.