Часть седьмая (1/1)

Усовершенствовать или немного изменить действие чар «незаметности», к сожалению Хелены, так и не удалось. К тому же нельзя было не признать разумности замечания Кайлиха – вряд ли у нее получилось бы эффективно вести занятия, оставаясь для класса совершенно незаметной, когда многие из учеников и так-то не всегда способны сосредоточить внимание на уроке. Как видно, пойдет ее изобретение теперь на пользу каким-нибудь шпионам, а то и просто скрывающимся беглецам, так и не получив толкового применения в мирной повседневной жизни. Хотя в коридорах и библиотеке Хелена все равно периодически его использовала, не желая, чтобы ей мешали и лезли с разговорами вне класса. Кое-кто из учеников, особенно воспитанников дядюшки Годрика, хохмил, что временно замещающая сэра Грегори учительница «играет в школьное привидение». Но в классе, как и вообще во время работы, конечно же, девушка себе подобного не позволяла – иногда все-таки случались чудеса, и студенты подходили к ней с вопросами и уточнениями по учебной программе или организации – прятаться, после того, как сама же согласилась подменить лорда Гонта, было бы недобросовестным увиливанием. О научных дисциплинах и самой поговорить было увлекательно, а вот в организационных вопросах Хелена была не слишком-то подкована и тайком радовалась, что сэр Грегори отсутствует в Хогвартсе ненадолго – ничего, требующего экстраординарных мер, скорее всего, не успеет случиться. Студенты, как и другие преподаватели, быстро приняли к сведению «исчезновения» Хелены и, все-таки решив, что Равенкло-младшая им непременно зачем-нибудь нужна, пытались ее окликнуть, заглядывая в «пустую» библиотеку, экранированном кабинете для экспериментов с чарами или смежном кабинете возле лаборатории, где она могла задержаться. Сама Хелена, погрузившись в книги, корректировку учебных планов в рабочем свитке или работу над пробными заклинаниями, вполне могла визитера сама и не заметить… хотя, наверное, немного неловко получалось, если где-нибудь ее действительно не оказывалось. Милдрет, однако, все же удалось разыскать Хелену без особого труда. Миловидная молодая женщина с соломенными косами и улыбчивым лицом в россыпи веснушек училась у тетушки Хельги примерно во времена ученичества самой младшей Равенкло и Саласии – каждой на своем факультете, разумеется. И тоже осталась по окончанию обучения в Хогвартсе, разве что не на правах родственной связи с главой факультета – но, похоже, семья, не имевшая на то ли тринадцатую, то ли вообще пятнадцатую дочурку никаких особенных планов, не возражала, тем более, в скором времени Милдрет вышла замуж за одного из помощников дядюшки Годрика. После того, как Хогвартс покинул лорд Салазар, предмет Защиты пришлось взять на себя Гриффиндору, соответственно, трансфигурацию переложив на плечи выпускника, вернувшегося в школу после нескольких лет странствий – в поисках подвигов по гриффиндорской традиции. То ли с подвигами у Альфреда не слишком задалось, то ли выбранная стезя его разочаровала, но бывший воспитанник Годрика вернулся и даже сам решил испытать себя в преподавании. Что касается Милдрет, той тетушка Хельга поручила предмет магической зоологии, а заодно и разрастающийся зверинец, как-то постепенно образовавшийся возле школы. Еще во времена ученичества Милдред отлично ладила с разнообразной живностью, поэтому охотно приняла все эти обязанности. Когда-то ей пророчили большие успехи как магу-целителю, но и эти таланты в итоге пошли на пользу нечеловеческой части обитателей Хогвартса – от сов и воронов Почтовой Башни до лошадей в конюшнях, не говоря уже о волшебных животных школьного зверинца. Единственным, кого Милдред не доверяли, был василиск Василевс, когда-то выведенный дядюшкой Салазаром для маленькой Саласии – за тем Слизерины всегда ухаживали сами. После замужества Саласии, правда, змей затосковал, постоянно прятался, почти не показываясь, и, в конце концов, вообще впал в спячку где-то в пронизывающих стены трубах. Собственно, лорд Слизерин со скандалом уехал из Хогвартса как раз после того, как несколько первокурсников Гриффиндора обнаружили и разворошили убежище спящего питомца. Трудно сказать, кто пострадал больше: выдернутый за хвост из гнездовища змеиный царь, мальчишки, которых потом лечили от оцепенения хельгиными запасами корня мандрагоры (в результате вполне естественной защитной реакции животного, между прочим), или Годрик, которому Салазар закатил такой скандал на тему «понаберут в школу магглорожденных дикарей, которые не знают даже элементарных предосторожностей с волшебными существами», что крыша замка дребезжала в такт. Гриффиндор тоже не промолчал, громогласно напомнив, что коллега мог бы и повнимательнее следить за опасным для учеников питомцем… в итоге Слизерин просто ушел из школы, оглушительно хлопнув дверью, а василиск, перепуганный столкновением с «львятами», удрал по трубам куда-то в самую глубину подвалов и, несмотря на все поисковые экспедиции (никого, кроме лорда Салазара, Василевс не слушался, а оставлять шататься на воле опасное животное было бы не разумно), так и не показался больше. Вероятно, впал в спячку где-то в подземных комнатах, куда никто, кроме Салазара же, не знал, как проникнуть – на многоуровневой карте эти подземелья почему-то вообще не значились.

Впрочем, эта история к Милдрет отношения не имела. С Хеленой они почти не общались – не так-то легко найти взаимно интересную тему разговора для выпускниц Равенкло и Хаффлпафа, даже поразительно, как мама с тетушкой Хельгой сумели когда-то стать лучшими подругами – да и вообще не слишком часто пересекались по жизни. Но иногда все-таки случалось. - Я просто хотела сказать – единороги пришли к Хогвартсу! – с улыбкой пояснила Милдрет свое вторжение. – Поможешь мне с ними? Единороги, вообще-то, к зверинцу Хогвартса не принадлежали, свободно обитая в лесу. Однако этот табун уже почти десять лет подряд каждую осень мигрировал поближе к замку, в случае сильных холодов даже позволяя людям себя приютить и подкармливать, а каждую весну снова куда-то удаляясь через лес. Хелена всегда очень любила удивительных зверей, напоминающих небольших, по-оленьи грациозных лошадок с сияющей шелковистой шерстью. Ее Патронус напоминал белоснежного почти до синеватого сияния единорога, даже в волшебной палочки, вместо более уместного для Равенкло пера какой-нибудь чудесной птицы, был заключен волос из гривы единорога… Милдрет, конечно, же, это знала, но обращалась к Хелене за помощью не только поэтому. Единороги тоже любили младшую Равенкло. Вернее говоря, единороги вполне благосклонно относились ко всем человеческим девушкам, вели себя смирно, позволяли себя погладить, а в редких случаях даже катали верхом. Различать людей они умели неплохо, как и делать соответствующие выводы, поэтому точно знали, охотниками, ловцами и прочими агрессивными представителями человечества обычно оказываются мужчины, а женщины, скорее всего, опасности не представляют. Но, даже очень умные звери все равно оставались при этом зверьми и ориентировались, в частности, по запаху. Так что, с тех пор, как Милдрет вышла замуж, отношение единорогов к ней стало заметно холоднее и настороженнее – никакие очищающие чары не могли им помешать уловить, что – от внешне и голосом – женщины пахнет при этом мужским присутствием, значит, и опасность, наверняка, где-то рядом! Или их пытаются одурачить! Первые годы Милд до слез огорчалась, видя, как прежде ласковые звери недоверчиво фыркают и бьют копытом, при ее появлении, а новые подросшие жеребята уже и вовсе опасаются приближаться. Мысленно Хелена с единорогами на этот счет соглашалась, но юной преподавательнице волшебной зоологии все же сочувствовала и, при всей своей невеликой приспособленности к хитростям бытовой магии, старалась помогать Милдрет каждый раз, когда единороги приходили осенью к Хогвартсу. К счастью, уж ей-то их отчуждение никогда не грозило. Из замка Хелена выходила редко, а пределы школьной территории в последний раз покидала и вовсе во времена своего ученичества. Но озеро, одним из берегов почти подступающее к лесу, расстилалось неподалеку от главных ворот. С началом зимних холодов единороги соглашались зайти и во внутренний двор замка, но пока еще до серьезных заморозков оставалось время, так что стадо грациозных, как точеные статуэтки, зверей, паслось на побережье, не обращая на соседство человеческих строений словно бы и никакого внимания. Учеников, способных их спугнуть, снаружи не оказалось, а на приближающихся девушек звери как будто бы и не обращали внимания, не демонстрируя ни испуга, ни радости от узнавания, пока те не подошли совсем близко. Только тогда Милд удостоилась настороженного фырканья и подергивания ушами, из-за чего предпочла остановиться в нескольких шагах, не нервируя единорогов еще сильнее, зато Хелене миролюбиво позволили подойти к стаду вплотную и даже беспрепятственно миновать белоснежных взрослых зверей, чтобы взглянуть на золотистых тонконогих подростков, больше напоминавших оленей, чем жеребят лошадей. Что ж, единорогам и не пристало бы встречать кого-то с восторгом соскучившейся собаки, но взрослая часть стада прекрасно помнила ее по пролегающему мимо Хогвартса пути прошлых лет. Молодняк тоже ничуть не пугался появления человека, с любопытством обнюхивая протянутые ладони и позволяя гладить гладкую, как дорогая ткань, шерсть и мягкие завитки грив. - Посмотри, со всеми ли все в порядке и не нужна ли кому-нибудь помощь лекаря! – напомнила Милдрет с какой-то странной ноткой обиды в голосе. – Думаю, что-то серьезное мы бы заметили сразу, так что я пока что лучше вернусь в зверинец. Если они не будут против, проведешь их во внутренний двор через боковые ворота? - Если не будут, – негромко откликнулась Хелена, но Милд ее услышала, согласно кивнула и зашагала обратно к школьным стенам. В любое другое время Хелена бы побоялась оставаться снаружи одна. Пусть ее немного и угнетали порой стены школьного замка, с детства привычные до мелочей, но весь остальной мир, знакомый по большей части из рассказов и книг, и вовсевызывал слегка суеверный страх. Иначе… иначе, быть может, она бы и не совладала с соблазном отправиться на поиски чего-то иного, другой жизни, которая была бы… в большей степени ее. Но жить в тени матери было, быть может, не слишком счастливо, зато безопасно. Немногие девушки могли похвастаться хотя бы такой степенью свободы. А мир за пределами… что в нем реальном могло быть лучшего? Но все же, когда рядом были единороги, Хелена чувствовала себя в гораздо большей безопасности. И, даже понимая умом, что идти ей на самом деле некуда, каждую весну, когда стадо снималось с зимнего постоя и снова устремлялось куда-то за далекий лес – каждую весну сердце невольно сжималось от горькой невозможности уйти вместе с ними. Куда-то… куда бы они ни направлялись. Если бы только можно было путешествовать, не привлекая к себе внимания! … Или с ее недавним изобретением – все-таки можно? В дороге, у которой был бы путь назначения, новое заклинание стало бы полезной помощью, быть может… На миг Хелена замерла, перестав поглаживать и пристально изучать очередного ластящегося под руку молодого единорожка. Может быть, получи его девушка еще несколько лет назад, она бы не устояла перед порывом. Но теперь, даже имея возможность куда-то дойти в относительной безопасности – все равно, увы, Хелена была слишком взрослой, чтобы понимать бесполезность любого пути вникуда. Да и наивно надеяться, что где-нибудь сама собой существует лучшая жизнь, чем та, в которой уже сумела за прожитые годы адаптироваться и, по крайней мере, достаточно знаешь о том, как все устроено. А единороги… Единороги задержаться здесь, с ней до самой весны, как и в прошлом году, позапрошлом и все предыдущие – с тех времен, когда еще двенадцатилетняя девчушка в сопровождении матери впервые отважилась подойти к ним, чтобы рассмотреть чудесные создания не на картинке и не из окна башни. Из размышлений Хелену резко вывело шумно забеспокоившееся стадо. Причем ее, продолжающую знакомиться с любопытными жеребятами, занервничавшие единороги закрыли в плотный круг, не давая возможности толком даже рассмотреть, что стало причиной их беспокойства. Протолкаться сквозь сомкнувшийся ряд рычащих, фыркающих и недовольно потрясающих головами зверей, бормоча неуклюжие призывы успокоиться (не хватало еще, чтобы кто-нибудь из учеников случайно пострадал, додумавшись потревожить сколь угодно красивых, но зачастую весьма опасных животных), чтобы, наконец-то, обнаружить источник их волнения, удалось далеко не сразу. К счастью, крупный белоснежный единорог, вероятно, возглавлявший стадо, не пытался атаковать, ограничившись приглушенным низким ржанием и угрожающим оскалом в сторону отогнанного на достаточное расстояние пришельца. - Доброго дня, господин барон! – едва сдержав смех, Равенкло-младшая остановилась, обхватив единорога за шею и успокаивающе перебирая пальцами гриву. Что же, стадо напугал не кто-то из учеников, а декану Слизерина вряд ли могла угрожать сколь-либо серьезная опасность. - Невероятно… доброго! – как-то странно косясь на зверя, откликнулся лорд Грегори. Кажется, присутствие Хелены мешало ему пространно высказать в адрес единорогов что-то крайне экспрессивное. - Я и не знала, что Вы уже вернулись. Но что Вы делаете здесь? Вы же знаете, единороги пугаются и нервничают из-за вторжений! Нельзя без всякого смысла травмировать животных. - Пока что пугаться и нервничать пришлось только мне! – уклончиво возразил Грегори. – Доброго дня, леди Хелена. Я, в некотором смысле, на самом деле еще не вернулся – только собираюсь. Я подъезжал к воротам, когда увидел Вас… Не стоит так беспечно относиться к диким зверям – мало ли что придет им в голову. Барон послал белому единорогу, которого девушка продолжала успокаивающе обнимать за шею, какой-то странный взгляд. И на миг показалось – хотя, конечно, ничего подобного в действительности быть не могло – зверь ответил примерно тем же, только с изрядной примесью ехидного превосходства. - Думаю, доверия они заслуживают не меньше, чем люди… вернее, больше, чем большинство людей. Надеюсь, Ваша поездка была благополучной, господин барон. - Для всей школы лучше, если так… - Поскольку Вам все равно потребуется время после возвращения, если не возражаете, я закончу тут – Милдрет попросила меня узнать, все ли в порядке с единорогами – а потом передам Вам отчет о том, что произошло на факультете. Ничего экстренно важного не произошло. - Хотя бы на этот раз! Наверное, как глава факультета, я мог бы требовать… - Фрррр! – делая вид, что пытается высвободиться (делай он это всерьез, у Хелены вряд ли хватило бы сил удержать), язвительно вставил единорог. - Впрочем, думаю, Вы правы. И мне стоит сначала переговорить с остальными деканами относительно моей поездки… хоть и сомневаюсь, что это кого-то заставит сделать какие-то выводы. Надеюсь, конечно, введете меня в курс дела до ужина, кроме того, я собирался обсудить с Вами некоторые новые изобретения магглов – в этой механике вы, кажется, понимаете больше меня, но мне наконец-то удалось перекупить рабочие образы изобретений Сильвестра Второго. - О! В самом деле? Но Вам, я думаю, сперва следовало поговорить с матушкой, все же она знает гораздо больше меня. Леди Ровена всегда очень внимательно следила за открытиями Сильвестра Второго, не только возродившего среди магглов многие утерянные знания и механизмы античности (это мало бы значило для волшебников, обладающих большей возможностью сохранять наследие павшей империи), но и совершил множество собственных значимых открытий. Правда, с уходом из Хогвартса дяди Салазара, вместе с ним потеряны оказались и несколько корреспондентов, через которых можно было получать новости и диковинки из далеких земель для изучения, так что, что бы ни удалось раздобыть сэру Грегори, на это действительно было бы интересно взглянуть.

- Ну, Ваша матушка в любом случае будет обгонять Вас на несколько лет жизни, за которые можно было больше узнать о мире. Если бы дело было только в этом… - Что же, не буду и дальше мешать этим… ми-илым зверям своим присутствием! – отчего-то с оттенком разочарованности барон Гонт поклонился. – Надеюсь скоро Вас увидеть, леди Хелена. - Постараюсь закончить все, как только получится, – девушка в очередной раз медленно пропустила сквозь пальцы шелковистый завиток единорожьей гривы.