Страх - холод (1/1)

Снег кусает ладони сквозь перчатки, лёд царапает щеки, ветер срывает плащ?— вестники смерти. Дыхание тёплым облаком срывается с губ, исчезая в серой тьме?— каждый вдох разрывает грудь, каждый выдох кружит голову. Голоса дрожат, переплетаются с отпевающей колыбелью зимы, превращаясь в земные шанти. —?Холодно,?— кто-то по-детски прямо шепчет рядом. —?Это конец,?— тонкий силуэт вскидывает руки. —?Мы останемся здесь,?— шорох сухой соломы. —?Они найдут не армию?— они получат гору трупов,?— хриплый смех. —?Кто привёл нас сюда? —?в жалком свете костра тень закрывает ладонями лицо. Они не замолкнут, как и хор далёкого шума. Люди, звери, спящие в коротком бессмертии растения?— свидетели ошибки. Провала. Обвинители. —?Вы дрожите,?— простая констатация. Вашингтон соглашается; сжимается, обхватывая себя руками?— он не может сбежать, не должен. —?Ветер,?— слезы клюют глаза. —?Вернитесь в штаб,?— непозволительная, спасительная вольность. —?Нет,?— жалкая попытка стоять на своём. —?Ваше превосходительство,?— чужое прикосновение?— требование или цепляющие одежду ветви. Мир рассыпается на белые точки, срывается в ураган за серым стеклом?— ледяными когтями оставляет тонкий узор. Пламя яркое, но оно не греет, только играет на бледной коже, лижет светом. Центр огня дразнит теплом; белёсой бездной тянет за ладонь, притягивает ближе?— пугает иллюзией инея, обещанием хруста в застывающей крови. —?Ваше Превосходительство,?— странное тепло ловит запястье, останавливает перед ловушкой?— прежде, чем ожог оставит свой след?— голос мягкий, успокаивающий, приглушённый, как стена падающего снега?— изменяющийся, меняющий маски. Щеки растирает ткань, жар ласкает парой одеял, давит, притягивая к земле?— собственное тело кажется тяжелым, тающим. —?Всё позади,?— он узнает этот голос?— птичий стук сердца, трепет пульса,?— Дом,?— слова достаточно, чтобы смахнуть корку ледяных воспоминаний. Война отступает?— скалясь, сбегает под нежным светом камина. Объятия ангельскими крыльями обхватили плечи, крепко?— близко, прижимая. Хрупкость обернулась невероятной силой. Крошечное солнце расцвело в груди. —?Марта,?— жажда утешения, склонившись, Джордж нерешительно прижимается, выпрашивая больше. Ему отвечают, принимают?— без призрения, с нежностью и любовью. В этот момент?— мир окончательно отходит на второй план. Остается только тепло и слабая метка поцелуя на порозовевшей коже.