Двойной латте (1/1)

Они как дети. Два маленьких ребенка, которые никак не могут поделить песочницу. Но в итоге ведь в песочнице всегда остаётся кто-то один. Тот, кто окажется сильнее или глупее. Это одно и то же. Юрков понятия не имеет зачем она притворяется такой железной даже когда повода нет. Он вот не притворяется. Потому и оставляет песочницу вместе с лопаткой ей. Честно сказать, ему и терять-то особо нечего. Ему просто нравится секс с ней, вот и все. В таком режиме они протянут недолго, но это же не проблема. Просто секс, держите это в голове. Или нет, не держите, Юрков влюблен в нее до мозга костей, аж до зубного скрежета влюблен. И, конечно, он ей об этом не скажет. Он просто уедет в Москву на год, на два, да хоть на десять, главное не надо ни в чем признаваться, думать, плакать и покупать кольцо. Можно же просто уехать. Кушнир видит его насквозь. Ну она так думает. Поэтому ей, разумеется, тоже просто нравится секс с ним. Вот и все, все довольны. Кто эти все, Саша не знает, она довольна только когда они просыпаются вместе на диване в участке или когда он приносит ей кофе из Старбакса. Латте. Двойной. И теперь, когда она больше не пьет кофе, ей так чертовски жаль Бориса. Вот, значит, это как. Не пить кофе только потому что он напоминает о ком-то. Ей даже не о чем вспоминать и жалеть, у них не было ничего романтичного или около того. Ну за исключением кофе. А из совместно нажитого у неё осталась целая куча упаковок от кофе в столе. И в сумке, и дома, и даже в их минивэне. - Попадос, - протягивает Юрков и выпускает в воздух облако дыма. Москва молчит в ответ. С другой стороны, вранье про секс было достаточно удобным, чтобы не делать из этого проблему. Но они сделали. Жизнь в Москве всегда кажется наполненной и такой быстрой, но не сегодня. И не месяц назад, и не год. Дима здесь сам себе становится не нужен. И, если сравнивать Кушнир с Москвой, то вторая проигрывает с отрывом. И вот он возвращается в свою родную песочницу. А его кто-то ждет? Нет. И эти его только отросшие крылья Саша вырывает разом. Она всего-то отправляет его обратно. Ну, вернее, в другой город, не в Москву, но это не важно. Она его разворачивает. Почему, блять? Теперь ему начинает казаться, что она над ним издевается. Или над ними обоими. Второй неуставняк. Вторая анонимка. Наверное, это Валентин, у него все на лбу написано. Но, честно, Саше уже даже плакать не хочется. Она не обижена ни на Широкова, ни на Диму, ни на Бориса. Потому что теперь к своим сорока пяти годам она наконец осознала, что любовь это не просто. Что уж говорить о неуставных отношениях. Саша бы просто оставила его у себя. Заперла дома, надела ошейник. Просто чтобы он был рядом. Но он не откажется ради нее от должности, а нарушать закон плохо. Так нельзя. Она даже не скажет ему, что беременна. Ну а какой из него отец? Он к ней-то относится как к игрушке или, в лучшем случае как к секс-игрушке. Оба раза, когда Юрков жил в Геленджике он отметил как самые лучшие дни в своей жизни. Там так тепло. Даже когда холодно тепло, потому что с Кушнир и солнце не нужно. И это не он сказал, это мнение всего отдела. А она боится. Боится его, боится потерять работу, боится любить. Дима уезжает. Абсолютно без планов на будущее, потому что планом была она. Он оставляет Саше их песочницу вместе с кучей картонок от кофе.