По делам их вы узнаете их (Алистер/ж!Табрис) (1/1)

Алистер с интересом поглядывал на Табрис – новую старосту эльфинажа, занявшую это место после Валендриана.Эльфийка была молода, симпатична, аккуратно одета в очень практичное платье – если приглядеться, можно было заметить слабый шов, крепящий юбку к корсету. Такие делали для себя орлесианские барды: подол отрывался одним резким движением, чтобы не путался под ногами. А если вшить по нижнему краю стальных заточенных пластин, безобидный женский наряд превращался в грозное оружие.Новая староста уверенно смотрела людям в глаза даже на этом высоком собрании, а среди эльфов подобная смелость встречалась весьма редко. Ходили слухи, что она была как-то замешана в резне, случившейся в поместье эрла Уриена перед самым началом Мора, но никаких подтверждений стража не нашла.Алистер улыбнулся Табрис, и та наконец смущенно опустила взор. Что ж, по крайней мере, королю она бросать вызов была не готова.Королевский совет двигался своим чередом, мирные обсуждения сменялись горячими дебатами, расставленные на столе кубки и закуски сдвигались к краям ради полотнищ карт и тугих свитков устаревших и еще не подписанных договоров. И когда разговор добрался до ремонтных работ в Денериме, все были уже изрядно утомлены.– Мы уже почти два года живем на руинах, Ваше Величество! – новый эрл столицы был склонен к излишнему драматизму – по общему мнению, сказывалась примесь орлейской крови.Алистер поморщился.– Ну, когда я выглядываю в окно дворца, то вижу отличный оживленный город и никаких развалин. Мы точно живем в одном городе, эрл Арнольф?Вельможа поджал губы, но тут впервые за собрание открыла рот Табрис:– Хотите поглядеть руины – посмотрите на эльфинаж! Хотя, – горько продолжила она, – его-то точно не видно из королевских покоев.Советники зашикали на выскочку – так разговаривать с монархом! Но Алистер поднял руку, и все моментально замолчали. Кивком он велел ей продолжать.– Сколько раз староста Валендриан обращался к вам с прошением о помощи? Во время сражения за Денерим наши кварталы пострадали едва ли не сильнее всех – пожары, огры, осадные машины, марширующие войска и огромный дракон! У нас еще не все очаги скверны вычистили. А ведь эльфы точно так же сражались с порождениями тьмы! Наши действия помогли отстоять город, а вместо благодарности и денег на восстановление нам выдали пустую должность при дворе и никакой реальной власти.Вельможи снова возмущенно зашептались, с неприязнью – словно какого-то жука – рассматривая эльфийку. Король же напротив, улыбнулся и спокойно ответил:– Боюсь, староста Валендриан не позволял себе слишком активно привлекать наше внимание к проблемам своих соплеменников. И уж точно не с такой горячностью. Я сегодня же распоряжусь, чтобы часть бюджета, заложенного на ремонтные и строительные работы в столице, была перенаправлена на помощь эльфинажу.Эрл Арнольф застонал.Его величество поднялся из кресла во главе стола, и все встали следом за ним, отвешивая почтительные поклоны. Алистер незаметно поморщился – он все еще никак не мог привыкнуть к выказываемым почестям и непреложным церемониям.– Староста Табрис, прошу вас, задержитесь. Думаю, нам стоит обсудить детали. Прошу в мой кабинет.***Появление короля в эльфинаже вызвало немалый переполох – никогда еще августейшие особы не снисходили до личного посещения самой жалкой части города.– Решил лично проверить, как идет восстановление, – пояснил он старосте.Сопровождавший его банн Теган фыркнул, а сера Коутрен, обеспечивающая охрану его величества, только настороженно оглядывалась вокруг, ни на секунду не убирая ладони с рукояти меча.Повсюду, насколько можно было видеть, шли строительные работы – стучали молотки, визжали пилы, юркие эльфы сновали по лесам. По воздуху плыл смолистый аромат свежей древесины и кисловатый запах разогретой пакли, перебивая даже застоявшиеся запахи хлорки, тушеной капусты и бедности.– Боюсь, смотреть особо не на что, Ваше величество, – Табрис, если ее и застал врасплох визит монарха, очень тщательно это скрывала. – Мой народ никогда не славился способностью к строительству, а нанять людей мы, конечно, не можем. Поэтому работы движутся медленнее, чем нам хотелось бы.Алистер тронулся вперед, разглядывая эльфинаж и припоминая, как эти места выглядели до сражения с Архидемоном. Большую часть из них он вспомнить не смог. Эльфы в ответ украдкой таращились на него, изо всех сил делая вид, что их совсем не волнует очередной шемлен, пусть и король.Люди какое-то время бродили по улицам, разглядывая стройки и иногда задавая вопросы, но все дома были похожи друг на друга, все жители были заняты работой – если не ремонтом, так чем-то повседневным, и чувство, что они тут лишние, все возрастало.– Вы говорили про скверну, – наконец спросил Алистер.Табрис повела их по отходящей от центральной площади с Венадалем улице и через примерно сотню шагов показала бурое уродливое пятно, сползающее со стены одного из домов на землю и растекающееся неровной кляксой. Вокруг него, на приличном удалении были вбиты колышки, между которыми аккуратные эльфы натянули веревку.– Валендриан всем запретил касаться этой мерзости, а я – даже приближаться. Но дети не всегда понимают опасность, а таких пятен у нас семь штук по всему эльфинажу, Ваше величество.Король спокойно перешагнул веревку, склонился к пятну и потыкал его пальцем, чем вызвал судорожный вздох Коутрен. Шум стройки прекратился, а лица эльфов перекосили гримасы панического ужаса.– Вы что-то делали с ней? – он встал и под неверящими взглядами зашел в пустующий дом, по стене которого ползла скверна.Когда он вышел, Табрис, слегка заикаясь, ответила:– Пол-лили щел-локом, Ваше…– А, – он не дал ей договорить. – Стена пропиталась насквозь, а в землю зараза втянулась не сильно. Надо жечь.Молодой эльф, сопровождавший старосту и чем-то немного на нее похожий, возмутился:– Тут же везде дерево! Весь эльфинаж сгорит!Король покосился на него и продолжил:– Выжигайте все места, но все равно никого не пускайте. От скверны не так легко избавиться, иногда на это требуются годы. Хорошо уже то, что она не разрастается. А я как-нибудь еще наведаюсь к вам, посмотрю, как обстоят дела.Отряхивая руки, он улыбнулся Табрис и неожиданно спросил:– Не хотите пригласить меня в гости? Мне всегда было интересно посмотреть, как живется эльфинажному старосте.У Табрис стал весьма огорошенный вид, а банн Теган, необычно молчаливый сегодня, только закатил глаза.***Внимание короля к эльфийке быстро стало достоянием молвы. Люди шептались о всяком, однако на самом деле его величество не позволял себе ничего лишнего. И даже не намекал. Он просто раз за разом вставал на ее сторону в спорах со знатью, удовлетворял ее прошения и пользовался любой подвернувшейся возможностью пообщаться с ней наедине. Не сказать, что этих возможностей было много. Да и разговоры оставались деловыми, лишь изредка он мог спросить о чем-то личном – но не слишком – о родителях, об отношении к Церкви, о полученной профессии. Король был неизменно вежлив и предупредителен, но Табрис все равно нервничала.Аристократы стали кидать на нее снисходительные взгляды, но это она могла пережить, однако и собственный народ странно посматривал в ее сторону, а Сорис в последнее время был постоянно раздражен. И она не выдержала.– Ваше величество, эльфинажная староста просит срочной аудиенции, – секретарь нашел короля на тренировочной площадке, куда тот сбегал не столько для поддержания формы, сколько спрятаться от государственных дел.– Хм, – стирая рукавом пот с лица, глубокомысленно ответил Алистер.– Ваше величество, – Табрис показалась из-за спины секретаря.Она уставилась на короля – без своих обычных дорогих одежд, в простой льняной рубахе и штанах, он выглядел одновременно и меньше, и больше, чем обычно. Не подавлял своим статусом, но смотрелся крупнее – выше рост, шире массивный разворот плеч.Кинув недовольный взгляд в ее сторону – впервые на ее памяти – он спросил:– Что вы хотели, староста? И, не дожидаясь ответа, за ворот потянул мокрую от пота рубаху через голову. Сера Коутрен, с которой он занимался, равнодушно сунула тупой тренировочный меч в стойку и ушла на другой конец поля, а Табрис все не могла оторвать глаз от голого королевского торса. Пока Алистер, отфыркиваясь, ополаскивался в бочонке с водой, стоящем на краю тренировочной площадки, периодически окуная в него голову, она насчитала не менее семи крупных рубцов и шрамов.– Я слушаю, – напомнил он, когда мальчик-паж подал ему сухое полотно.Король вытер голову, лицо, грудь и руки, а эльфийка все молчала. Наконец, сглотнув, она все же сумела произнести:– Я бы хотела… наедине, Ваше величество.Лицо монарха немного просветлело, и забрав у пажа свежую рубаху, он кивком отослал и его, и вежливо ожидавшего секретаря.Все праведное негодование и вся решительность, приведшие старосту во дворец, куда-то испарились, пока она наблюдала за королем. Она боялась что так и будет, но полагала, что причиной послужит страх перед правителем, а не… Не то, что случилось. Гладкие перекаты мышц, спокойная сила и уверенность, одинокая капля, скатывающаяся по шее с влажных еще волос. Это все отвлекало. И вместо нарочитой злости, которую Табрис намеренно разжигала в себе, чтобы не струсить, она испытывала растерянность и неуверенность в себе. Алистер слишком часто ставил ее в тупик, и сейчас она не знала, с чего начать.– Э, Ваше величество, – кое-как собравшись с мыслями, обратилась она. – Ходят слухи… о нас с вами.– Правда?– Вы это и без меня знаете! – злость вернулась горячечной захлестывающей волной.Его величество вздохнул:– Если бы я мог повелевать слухами, я был бы самым могущественным правителем на свете, и другие монархи выстраивались бы ко мне в очередь, чтобы выведать секрет. Я бы им, конечно, ничего не сказал, но с удовольствием полюбовался бы на их просительные физиономии.– Но вы даете повод для слухов!– Позвольте уточнить, староста. Вы предпочли бы, чтобы все те милые штуки, которые числятся в жутких книгах моего казначея, как дотации эльфинажу, не были бы сделаны?Табрис, поняв, что перегнула, сдала назад.– Но вы стали давать их только мне. Ведь Валендриан…– Староста Валендриан ни разу не обмолвился о потребностях своих соплеменников. Он предпочитал вздыхать, слушать новости и решения и, насколько я понял, использовать полученную информацию для ваших нужд – сделки, найм, дешевые товары.Она припомнила недавнее прошлое и поняла, что так все и было. Старик всегда возвращался из дворца с новой порцией идей, где можно заработать, выгодно купить или продать что-то и как избежать грядущих неприятностей. Жаль, он не поделился перед смертью с ней своим секретом. С другой стороны, тогда бы эльфинаж не радовал глаз новыми домами.– А… – похоже, ей больше нечего было сказать. Не обвинять же короля в том, что он слишком добр к эльфам. Но он, испортив весь эффект, следом заявил:– С другой стороны, я и в самом деле надеялся вас впечатлить.И Табрис задохнулась от возмущения: этот шемлен оказался таким же, как все они – наглым, самоуверенным негодяем, считающим, что стоит только предложить плату побольше, и любая эльфийка будет к его услугам.Она вскочила с невысокой скамьи, на которую они уселись во время разговора, и, ошпарив короля гневным взглядом, бросилась прочь. Алистер проводив ее глазами, перевел взгляд на рубашку, которую все еще сжимал в руках. Ткань изрядно смялась, но он все равно со вздохом натянул ее на себя. Впереди его ждало еще много дел.***Следующие полгода староста ходила на королевские советы, используя стратегию Валендриана – слушала, запоминала и ни о чем не просила. Слухи, погуляв еще какое-то время, затихли, напоследок окатив Табрис изрядной порцией грязи. Она слышала и версию о хитрой эльфийке, воспользовавшейся расположением короля, чтобы улучшить свое положение, а заодно и положение остальных эльфов, и более мерзкий слушок о том, что король попользовал ее, а потом, как кость собаке, швырнул эти подачки, и еще множество всяких, одна отвратительнее другой. Ей оставалось только молча игнорировать эту ложь.Но когда к лету стали кончаться запасы еды, а до нового урожая было еще далеко, ее соплеменники потекли к ней набирающим силу ручейком. Они просили ее найти выход, молили о помощи, указывая на детей и стариков – как будто она не знала лично каждого – и вместе с ней пытались придумать хоть что-нибудь. Но в их глазах Табрис видела только одно: ?Пусть король снова поможет нам. Ты же сделала уже это однажды, что тебе стоит вновь?? Ни один эльфинажник не произнес этого вслух, и хотя бы за это Табрис была им благодарна. Она очень старалась быть благодарной.Она расшибалась в лепешку в поисках выхода, сбивалась с ног, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы помочь, но когда умер первый ребенок, Табрис поняла, что выбора нет. Она пошла во дворец.Почему-то впервые за эти полгода она обратила внимание, как осунулся король. Его ближайший советник, банн Теган тоже выглядел не лучшим образом. У обоих под глазами лежали глубокие тени, а сами они были бледны и усталы. Табрис мгновенно поняла, что ее просьбу услышат и поймут, но вряд ли смогут чем-то помочь. Однако она не могла не попытаться. Не успела она открыть рот, как Теган сочувственно спросил:– Голод? – и ей осталось только кивнуть. Кинув непонятный взгляд на короля, банн отвесил легкий поклон старосте и покинул кабинет.– Теган завтра уезжает в Антиву, а банн Альфстанна – в Неварру, просить помощи. Будем надеяться, у них что-нибудь получится. Как обстоят дела в эльфинаже?Алистер откинулся в кресле, и Табрис поневоле обратила внимание на широкий рубец, видный в распахнутом вороте. Как она помнила, он от верха груди уходил куда-то в подмышку. Оторвав взгляд от шрама, она ответила:– У нас умер ребенок. Трехмесячный малыш, у матери которого пропало молоко.Король посмурнел, и она неожиданно робко для себя спросила:– Вы можете что-то сделать, Ваше величество? – и пока он задумался, принялась резкими движениями распускать шнуровку на корсаже.Брови Алистера поползли вверх, но он не встал из-за стола и не остановил ее. Смотрел только, как она почти застенчиво спускает платье с плеч, как открываются маленькие острые груди, смуглые и с темными венчиками сосков. Ткань прошелестела по ее ногам и открыла взору узкие облегающие штаны и пару широких ножей в ножнах на бедрах. Переступив платье, Табрис сделала несколько шагов к столу. Голая по пояс, но вооруженная, она очень надеялась, что выглядит соблазнительно, а не испугано. И что король не решит, будто это покушение, и не кликнет гвардейцев. После секундного колебания она намеренно неторопливо расстегнула ремни, и ножны с коротким стуком упали на пол.Король пристально смотрел на это представление, не предпринимая ни малейшей попытки остановить ее и, когда она подошла вплотную, легко прикоснулся к коже на животе.?По крайней мере, он не старый и не жирный. И не пьяный вусмерть?, – утешала себя Табрис. Вопреки своим ожиданиям она почувствовала, как от его прикосновения по телу пробежала слабая дрожь возбуждения. Раздумывая, ждет ли он, что она опустится перед ним на колени и возьмет в рот, Табрис, преодолевая неприязнь, погладила колючую от проступающей щетины щеку.Алистер притянул ее одним легким движением, прижался лицом между грудей, втянул с шумом телесный эльфийский запах и усадил себе на колени. Он попытался заглянуть ей в глаза, но Табрис ловко избежала этого, припав губами к шраму, видневшемуся в вороте. Вылизывая неровную выпуклую полосу и ощущая на языке солоноватый привкус, она чувствовала, как широкие мозолистые ладони исследуют ее тело, как нежно сдавливают груди и дразняще щиплют за соски. Его величество был неожиданно, до головокружения нежен, и вопреки всякой логике на Табрис накатило омерзение к себе. Стыд раскаленной лавой опалил нутро, уши, щеки, шея горели, как в огне, и она отшатнулась. Король тут же разжал руки, выпуская ее из объятий. Она на секунду отвернулась и, преодолевая себя, кое-как выдавила:– Не так. Я люблю грубо, Ваше величество.Он отреагировал мгновенно, Табрис даже не успела договорить, как оказалась вжата лицом в его стол, а король прижимался к ее оттопыренному заду. Он томительно-медленно повел рукой по спине – от поясницы к основанию шеи, перебирая пальцем каждый позвонок, а потом за волосы приподнял голову.– Вот так, да?Табрис тяжело дышала. Ей хотелось как следует его лягнуть, пару раз добавить в челюсть, а затем навсегда сбежать отсюда, но вместо этого она выдохнула:– Да, Ваше величество.Ее жутко пугала собственная реакция – король ей нравился, а его ласки возбуждали, но вместе с тем отвращение к себе и своей отзывчивости раскаленной тяжестью давило на грудь. Наверное, ей было бы проще накормить соплеменников собственной плотью. Ее размышления прервал резкий болезненный рывок под животом – его величество попытался стащить с нее штаны, дернув за пояс. У него не получилось, и она привстала, торопливо развязывая замысловатые шнурки. Пока она возилась, король слегка прикусил ее за загривок, отчего все волоски на теле встали дыбом, а к промежности словно по обратной стороне кожи потекло будоражащее тепло, и Табрис пришлось зажмуриться, чтобы не застонать от удовольствия, но следом он с силой ущипнул ее за сосок, и визг боли ей удержать не удалось.Она спустила штаны на бедра и почти сразу снова оказалась лицом на столе. Алистер уперся ладонью меж лопаток, прижимая ее к гладкой поверхности – болезненно-чувствительный после щипка сосок упирался в какую-то канцелярскую мелочь, внося в ощущения новый оттенок чувственности. Под ложечкой засосало. Второй рукой король огладил ее голый зад и без дальнейших прелюдий запустил пальцы внутрь. Табрис вся сжалась и попыталась отстраниться, но бедра упирались в столешницу, а на спину давила тяжелая рука. И все же саднящая боль от грубого вторжения немного оправдывала испытываемое ею удовольствие. Король склонился к самому ее уху и, продолжая трахать ее пальцами, прошептал:– Тебе, похоже, и вправду нравится. Ты слишком мокрая для кого-то, кто пришел сюда через силу.Краска стыда залила ее лицо. Он все прекрасно понял, ей не удалось обмануть короля. Она попыталась вывернуться, но безрезультатно.– Я отпущу тебя, но мне показалось, ты намерена идти до конца. Разве не за этим ты пришла сюда?Это было больнее, чем любой удар. Табрис обмякла в его руках и выдохнула в стол:– Да. Сделай это грубо.– Чтобы ты могла ненавидеть меня, – она почти почувствовала, как он кивнул. А затем вынул пальцы и, перебрав все складочки, повел ими вверх. Когда первая мозолистая подушечка толкнулась ей в задний проход, она поняла, что сейчас будет. Пальцы были влажными и настойчивыми, они быстро проникли внутрь, но тонкий скулеж, который издавала Табрис, был вызван вовсе не болью, которой в общем-то и не было. Она выла от унижения.Однако когда в ее лоно скользнул член, она втянула воздух от наслаждения. Его размеры были намного больше, чем привыкла Табрис, распирая ее изнутри. Она даже завозилась, подмахивая, в попытке ощутить его в себе как можно ярче и полней. Удовольствие от непривычно сильных ощущений смешивалось с ужасом от предстоящего. Толкнувшись несколько раз, его величество отстранился и прижал член к заднему проходу.Табрис в ожидании раздирающей боли сжалась и закусила губу, но вместо безжалостного сминающего рывка почувствовала плавное проникновение. Физические ощущения не были неприятными, просто непривычными, но стыд жег нутро, а когда король запустил пальцы ей между ног, лаская, она заскулила от удовольствия. Он двигался неторопливо, размерено, а Табрис хотела быстрее, резче – она пыталась подаваться назад, ему навстречу, но широкая тяжелая пятерня лежала у нее на пояснице, придавливая к столу и не позволяя лишнего.Отвращение к себе и отравляющее, заставляющее терять себя удовольствие сливались в гремучую смесь, вырывающую сознание из тела, оставляя только животную постыдную похоть и желание, чтобы происходящее никогда не заканчивалось.Его величество внезапно сжал в горсти ее промежность, всеми пальцами надавливая на вход, проникая в него, и меняя темп, рванулся вперед раз, другой, третий, до боли вдавливая ее в стол. Табрис почувствовала, как ее плоть сжимается вокруг пальцев короля, перед глазами поплыли темные пятна, а из горла непроизвольно вырвался полустон-полухрип. К толчкам прибавились собственные конвульсии от нахлынувшего удовольствия, и она почти не обратила внимания, как сзади после особенно резкого движения замер Алистер.Они постояли так несколько мгновений, тяжело дыша. Затем король вышел из нее и отстранился. Она слышала, как он отошел и сел в свое кресло, возясь с шнуровкой на гульфике, но не это занимало внимание Табрис. В теле еще гудели отголоски наслаждения, зад все еще ощущался заполненным, но лицо и шея уже горели, уже закручивались болезненно внутренности от презрения к себе и своей жалкой жизни. Она поднялась, с трудом сохраняя равновесие – колени были слабы, а чувство, что в ней все еще находится огромный член его величества, мешая свести ноги, сбивало с толку. Тело было как чужое, плохо слушалось, но она упрямо натянула штаны, не поворачиваясь лицом к королю, сделала пару неуверенных шагов. Подняла ножны и кое-как закрепила на поясе – даже не стала фиксировать нижние ремни вокруг бедер, все равно в таком состоянии она не сможет за себя постоять. Добрела до платья, кое-как втиснулась и наспех затянула шнуровку на груди и, так и не обернувшись, нетвердой походкой пошла к выходу.– Староста Табрис!Голос Алистера был севшим, хриплым. Она замерла, ожидая, что он скажет.– Я прикажу выделить немного из дворцовых запасов. Не думаю, что это сильно поможет, но это все, что я сейчас могу.– Спасибо, Ваше величество, – не отводя взгляда от двери, выдавила она в ответ. – Ваш народ благодарит Создателя, что ему достался такой милостивый и добрый король. Мы будем молиться о вашем здоровье.Она покинула кабинет, чувствуя, как по ляжкам сползает вязкое семя, как противно липнут к коже штаны, как хочется сгореть на месте и никогда больше не смотреть людям в глаза. И вместе с тем, она испытывала благодарность – дворцовые припасы возможно помогут спасти несколько жизней. Даже если одну – чего стоит по сравнению с чьей-то жизнью давно утерянная честь Табрис? Перетерпит, как обычно.Входя в эльфинаж и видя устремленные на нее взгляды поджидающих эльфов, она даже смогла улыбнуться.