Этого не было. (1/1)
Опуститься куда-то на самое дно, сначала молча летя в бездну, а потом, встав и подняв рыжую голову, отметив, что волосы распущены, посмотреть внутрь себя. Темно-красное небо с черными облаками, а вместо земли всего лишь полусгнившие трупы. Отряхнуть невидимую пыль, выпрямиться. Посмотреть еще раз. Проснуться.Этого не было.Быть небрежно обнятым расплывчатыми руками. Да что там... упасть в эти руки. Они как будто вообще все знают. Резко дернуть за подбородок наверх, чуть не сломав шею и улыбнуться прямо в глаза, да так четко, что боишься ослепнуть. А потом поставить на чью-то черепушку, вонзить босые ноги прямо в острые кости, пронзая силой. Поднимаешь непонятый никем, кроме его самого, взгляд.Этого не было.И музыки здесь нет. И ветра нет. И воздуха, наверно, тоже. Но ему и не надо дышать, чтобы понимать. Одно лишь радует: на нем одежда, и это так не похоже на сон. Сил притяжения нет, потому что это и не земля вовсе. Это то самое ?плоское? пространство, где можно прыгать до высот небес. Но глядя на них, прыгать страшно: черные облака, даже без тени серости, не плывут, ибо плыть не в чем. Нет той тяги. И вместо звуков лишь тихое постукивание.Этого не было.Щелчок-щелчок, шаг вперед и резкий хруст, щелчок-щелчок. Остановка и тяжелый вздох. Улыбнулся так широко, как позволяли губы, которые уже пару лет вот так не улыбались. На противоположном лице удивление. Нет, не таков был план. Не просто был сюда притащен сам не зная кем, но точно не ради этого. Вынуть ногу из кости, подпрыгнуть чуть-чуть и поцарапать об острые края. Кровь, по мнению, очень кстати. Поэтому продолжаешь танцевать и, наклонив голову, чтобы вскоре ее снова взметнуть вверх, рвать кожу о серые кости. Душевно, откровенно, искренне и без фальши.Этого не было.Щелканья пальцев стали чаще и совсем потеряли ритм. Движения в разнобой, но как только касаешься хоть волоском его плеча, отпрыгиваете друг от друга, будто от невыносимой боли. Лицо изменилось, и глаза, такие невзрачные и неяркие в мире, чуть ли не светят безумством. В следующий раз, подойдя и не забыв в который раз щелкнуть затертой кожей почти до крови и боли, на руки ложится холодная сталь. Прошипев, останавливаешься, глядя на длинные цепи наручников. Поднимаешь тот самый взгляд – и видишь, что на нем корона. Черная, но большая, даже больше чем его голова и спускается прямо на белоснежную повязку. Длинные острые кончики погнуты в разные стороны. Вот где король всех этих мертвых. Вот где точка сумасшествия. Не знаешь даже, что смог так быстро ее достичь.Этого не было...А он снова заставляет тебя плясать. Пляши по трупам, срывай с них паутину, развесели их капельками алой крови. Ты слишком яркий для этого мира безумства. Даже так закрывшись. И почему-то дал открыть себя лишь ему – королю этого безумства, зачинщику всего и нечеловека. Он все еще щелкает пальцами. Щелк-щелк-щелк. Цепи звенят в твой такт, бьют этот такт ржавой сталью, холодят сознание и не дают совсем забыться. Этот звон, этот темп, это красное небо не может уложиться в перегруженной голове. И король, спустившись со своего трона из трупов, прямо к тебе, в выстроенный костьми низ, охлаждает ум тяжелым поцелуем. Без принуждения – просто касание ледяных губ. И веришь, что он не мертвец. И веришь, что ты еще не умер. И что этот мир – настоящий. Ты всегда был в нем, просто не находил самого главного, спрашивая молчаливых трупов. А ведь когда-то в этих дырках были глаза. Такие же темно-бирюзовые с асфальтом.Этого не было!— Вергилий!— сильные руки уже устали трясти почти тряпичную куклу. Тихо застонав от удара солнечного света в глаза, Юссэл слабо открыл глаза, щурясь.— Где я?..— Дома. Ты уже четвертый день спишь. Одно дело, когда слишком устал, но столько...Попытка сесть пришлась по ноющему телу слишком неприятной, поэтому была тут же отвергнута.— Прости. Не знаю, что на меня нашло.Сесть все же получилось, но лишь с помощью друга. Глядя в это обеспокоенное, уродованное, но вовсе не уродливое лицо, сразу вспоминался тот сумасшедший в короне. Даллан Блайндэлл. Дикий мастер кошмаров мира сего.— Поесть может принести?— Нет. Только воды.Вскоре напившись вдоволь, Рыж опять лег, обнаружив, что его уже кто-то переодел. Впрочем, в данном его состоянии было даже все равно, кто, как и когда это сделал.— Что с работой?— этот вопрос волновал больше всего.Вендерер сделал до ужаса унылое лицо с выражением ?я разговариваю с идиотом?.— Нормально все, зануда. Старейшины чуть не кастрировали друг друга от горя: как же, любимая куколка исчезла аж на четыре дня.Вергилий медленно начинал злиться. Но даже это как-то быстро отпустило.— Ты знаешь, Ландо,— деловито начал он,— когда я спал... Я понял, что даже мы, смерти, можем умереть.— Так, все. Вставай и пошли что-нибудь поедим. Не зацикливайся на своих бредовых снах.— голос друга звучал радостно и даже не так злобно, как минуту назад. Он похлопал Юссэла по плечу и встал с кровати на которой до этого сидел, направляясь куда-то.— Тебе чай или кофе?— донеслось до Верджа. Юноша улыбнулся пустой комнате, вставая и содрогаясь от боли, так как мышцы атрофировались за такое долгое их не использование.— Иду я, иду,— сильно хромая и держась за все, что приходилось, крикнул в ответ Вергилий. Улыбка так и не сошла с лица – несмотря на то, что было в том страшном кошмаре, жизнь не изменилась. И он этому рад.