IV. (1/1)
?Что происходит между мною и тобой?Мир из-под ног уходит, всё проходит,Но я по-прежнему с тобой.? (с) Поначалу я обомлел, не в силах пошевелиться. Это был мой первый, несмотря на уже значительный возраст, поцелуй. Поэтому ощущения были просто головокружительными. Ощущать нежные лёгкие касания губ, тёплую ладонь на своей шее и слышать тихие вздохи. Я отвечал, неумело прихватывая нижнюю губу Дая, изредка по неопытности задевал зубами, несмело касаясь ладонью плеча брата. Эти невероятные ощущения были лучше эффекта от героина. И я всё время, пока длился поцелуй, находился в каком-то странном состоянии, очень похожим на эйфорию. Все проблемы забылись, ощущалась какая-то лёгкость, свобода от рамок, моралей и границ. Как будто ничего вообще не существовало вокруг. Нет, где-то на периферии сознания проскользнула паническая мысль: ?Что я делаю?! Я же целуюсь с собственным братом!?, но она быстро исчезла, сменяясь чувством счастья и безграничной радости.Продлилось это недолго. В какой-то момент Дай отстранился, резко поднялся с дивана, неотрывно глядя на меня. Он тяжело дышал, а в глазах его отражалась самая настоящая паника. - Твою мать… Что я творю?.. Тоши, прости, я не знаю, что на меня нашло… - Дайске нёс что-то несвязное, словно сам себя не слыша и не веря собственным словам. Я был в не меньшем шоке от происходящего, но теперь ощущалось ещё и какое-то… разочарование. Хоть где-то в закоулках души теплилась надежда, что этот поцелуй что-то значил для Дая. Хотя бы тысячную долю того, что он значил для меня.- Да всё нормально… - только и смог выдавить из себя я. Отлично. Пустим всё на самотёк. - В смысле ?нормально?? – переспросил Дай. - То, что произошло… нормально, - я мысленно дал себе по шее.?Ну же, соберись, Тошимаса, что ты как баба?!? - я старался внушать это себе, хоть получалось слабовато. Но всё равно идти на попятную уже поздно. Жребий сделан, кости брошены. И теперь лишь два варианта: либо я выигрываю, либо проигрываю, причём всухую. Скорее всего, тут очевиден второй вариант. Потому что я и сам толком не знал, в чём заключается ?выиграл?. А ведь действительно? Чего я ожидаю? Что мы любовниками станем? Чушь собачья, какие любовники?! У Дая, вроде как, нет никого, но ведь это ничего ещё не значит. Глядя на его реакцию, можно смело сказать, что никакого развития этот поцелуй не получит. Да и должен ли?..- Почему? – он говорил спокойно. Как будто от шока не осталось и следа. А я… Я молчал, не находя даже, что и ответить. - Тошия?.. И снова молчание с моей стороны. Наверное, сейчас я выгляжу как провинившийся ребёнок. Но если я сейчас что-нибудь скажу необдуманно, всё может рухнуть. Всё – это какая-никакая дружба с братом. Дружба, которая никогда ни во что не перерастёт. - Ладно, - после затянувшегося молчания выдохнул Дай. Тут же он куда-то засобирался, накинул на плечи куртку и через минуту уже вышел из квартиры, о чём освидетельствовал тихий щелчок дверного замка. Я остался в одиночестве. ?Хм, интересно, и куда это он ломанулся посреди ночи?? - мысль проскочила у меня в голове, но ненадолго, потому как я решил не медлить, а потратить время, так сказать, ?с пользой?. Хотя, чего полезного употребление героина приносит, никто не знает. А может потому, что этой пользы и нет совсем? Разумеется, нет. Но почему тогда люди садятся на иглу? Да, пусть сначала и есть какой-то определённый кайф, но ведь потом вся жизнь сводится только к тому, чтобы достать новую дозу. И так день за днём, неделя за неделей. И неизвестно, сколько я сам смогу держаться от того, что видел. А видел я предостаточно. Полицейские облавы, от которых мне всегда чудом удавалось увернуться, убежать в последний момент. Множественные повреждения тела, как то язвы, ?колодцы?, истощение вен. Я видел, как делают уколы в ?метро?, и что после этого происходит. Благодаря этому, я навсегда понял для себя, что ?метро? - это крест. Скорее подохну, чем буду колоться туда. К этому прибегают только те, у кого уже вен не осталось почти. После инъекции в ?метро? отрава растекается сразу и по всему телу. Я не знаю точно, но крышу от этого рвёт неслабо, судя по тому, что мне довелось видеть не один раз. Вот только это ещё и дико опасно. Мало кто долго проживает после этого. ?Наркоманы умирают молодыми… век наркомана короток… сев на иглу, сам себе подписываешь приговор…? - многочисленные лозунги и выражения, которые известны всем, включая и самих наркоманов. Вот только мало кто, слыша их, делает выводы. Да и я сам не особенно думаю об этом, особенно сейчас, когда размешиваю порошок в кипящей воде. А затем всё как по сценарию: укол, вспышка перед глазами, ощущение того, как отрава разливается по венам, вновь смешивается с кровью. А затем слабость во всём теле, головокружение, и я снова приваливаюсь к кафельной стенке в ванной и закрываю глаза. Всё не так, как раньше. Раньше было чувство эйфории, было забытье от всего, были даже какие-никакие галлюцинации. А сейчас, кажется, я принял слишком маленькую дозу. Или, наоборот, слишком большую? Нет, скорее маленькую, потому что от большой была бы передозировка, а при ней человека перекорёжит так, что это зрелище на всю жизнь запомнишь. У меня ведь не идёт пена изо рта, глаза не закатываются и не трясёт, так ведь? Значит, мало. Колоть ещё? Ну б его на фиг. И без того запасы кончаются. Через какое-то время, когда эффект от наркотика уже обычно проходил, я поднялся с пола. И тут же проклял себя за это необдуманное действие. В глазах потемнело, голова закружилась так, что я не смог ориентироваться в пространстве, а желудок скрутило спазмом. Меня хватило только на то, чтобы упасть на колени и упереться дрожащими пальцами в крышку унитаза. А затем меня шумно вырвало. Вырвало сразу всем, что я съел сегодня, и что ещё не успело перевариться. Только мне показалось, что всё, исделал попытки встать, как к горлу снова подкатила тошнота. Снова рвотный позыв, и снова пища вместе с соками летит в унитаз, а воздух сразу же заполнился ужасным зловонием его содержимого.На лбу выступили бисерины пота, вена на виске набухла, я физически не мог открыть глаза – их тут же застилала пелена, и начинали катиться слёзы. А когда всё, съеденное за день, уже оказалось в унитазе, мышцы пресса продолжали рефлекторно сокращаться, и меня снова как будто рвало, только воздухом. Но продолжалось это недолго – примерно через полминуты из горла начал сильными толчками выплёскиваться противный кислый желудочный сок. Мне казалось, что я умру сейчас. Загнусь прямо здесь, на полу возле унитаза, а из уголков рта будет тонкими струйками сочиться тёмно-жёлтая жижа… Но этого не случилось. Через некоторое время позывы прекратились, и я смог кое-как подняться на ноги. И тут же снова упасть, больно ударившись головой о крышку унитаза. Ругнувшись, я снова поднялся, уже осторожнее, цепляясь ногтями за выступающие края плитки, которой была обложена стена. Слабыми дрожащими пальцами я нажал на ?спуск?, и косо глянул вниз, глядя, как вся эта ?красотень? с характерным звуком исчезает из виду.Первым делом, конечно же, прополоскать рот и умыться. Дальше побрызгать освежителем и выйти из ванной. Погасить свет. И последнее, самое трудное – думать, что делать дальше. Под ?дальше? подразумевается то время, когда Дай вернётся. Как вести себя с ним? Что сказать?.. Непонятно. Сейчас можно включить зомбоящик и бессмысленно пялиться в экран. А можно проглотить белую безвкусную таблетку и проспать остаток ночи. Хотя, какой ночи, уже вон светает… Только я уже хотел идти, как вдруг одумался. - Стоп. Я же только сегодня в обморок хлопнулся из-за этой дряни… В следствии этого, я просто устроился на диване и закинул руки за голову, глядя в потолок и глубоко вдыхая-выдыхая воздух, пытаясь расслабиться и ни о чём не думать. Получалось плохо, потому что голова всё ещё кружилась, и зрение всё время уплывало куда-то в сторону, отчего снова начинало подташнивать. Это было невыносимо противно. Раздражал каждый звук, каждое собственное телодвижение. Это было самой настоящей пыткой. Чтобы отвлечься, я решил выйти на балкон, подышать свежим воздухом, проветриться. Можно было бы и покурить, но почему-то мне казалось, что после первой же тяги меня либо вывернет, либо я снова сознание потеряю. Лететь, конечно, недалеко, всего-то четвёртый этаж, но всё равно, если упадёшь, какие-нибудь конечности да поломаются. А перспектива ломать и без того уже латанные-перелатанные кости как-то не особенно радует.И вот, наконец-то, долгожданное облегчение. Свежий ветерок приятно прошёлся по коже бледного измождённого лица, словно очищая его. Эх, если бы так… Я знаю, что уже никогда не очищусь. До гробовой доски, которая, если подумать, такими темпами уже не за горами. Конечно же, подохнуть в семнадцать лет – вещь не самая радужная, ну а что ещё остаётся? Если повезёт, протяну ещё год, максимум два. Но до двадцати не дотяну, это явно. Многие люди строят планы на будущее: образование, престижная работа, затем жена, семья, дети… Всего этого у меня не было и не будет, да и нужно ли? Вот что было бы, не попади мои родители в аварию тогда? Учился бы я сейчас в университете? Была бы у меня девушка?.. Нет. Насчёт второго я абсолютно уверен, что нет. Потому что эти нездоровые чувства к Даю начались ещё с самого детства. Тогда я думал, что это просто естественное восхищение старшим братом, но потом, в старшем возрасте, убедился в более правильной и более аморальной стороне ситуации. В том, что я влюблён в него, и на других попросту не смотрю. Смотрю, но не замечаю их. Каждую девушку, каждого парня сравниваю с Дайске. С братом, который даже не догадывается о моих чувствах. Вернее сказать, не догадывался до сегодняшней ночи.Я опустил голову, и, чтобы отвлечься, попытался рассмотреть что-то внизу. Хотя уже довольно светло, для четырёх утра-то, поэтому видно всё было неплохо. Детская площадка внизу, со старыми турниками и поломанными качелями с облупившейся краской, куча автомобилей с изредка мигающими синими огоньками сигнализации за лобовым стеклом, асфальтная подъездная дорожка и давно уже нестриженый газон. Не нужно даже объяснять, что на наш двор власти конкретно забили. Да и толку-то? Какая им, в принципе разница? У них забот мало: как бы срубить бабла побольше, да как бы это трахнуть секретаршу покрасивее. А о том, что страна катится по наклонной прямой, им как-то по барабану. Пока самих не прижмёт, делать они ничего не станут. Вот проблема современного общества: каждый сам за себя. На улице было безлюдно, что, в принципе, естественно для столь раннего времени. Лишь какая-то крутая тачка заехала в двор и остановилась возле нашего подъезда. Приглядевшись, я понял, что машина вовсе не какая-то, а очень даже знакомая. Машина, которую ни с какой другой не спутаешь. Дверь со стороны водительского сиденья с тихим щелчком распахнулась, и из неё вышел Шинья. К тому времени, как Тэрачи уже обошёл свою красавицу-итальянку, с другой стороны вышел Дай. Они оба стояли и разговаривали о чём-то. Тщетно было пытаться услышать хотя бы обрывки разговора на пониженных тонах. Но от того, что последовало дальше, мне пришлось зажать себе рот рукой, чтобы не закричать.Сначала Дайске просто заключил Шинью в объятия, а затем последовал и поцелуй. Далеко не дружеский, страстный поцелуй. Он целовал его не так, как меня. А по-взрослому. С языком. И Шинья отвечал ему, тонкими пальцами поглаживая моего брата по спине.Мне хотелось закричать, сбросить что-нибудь с балкона, чтобы хоть как-то показать своё присутствие. Но вот зачем только?.. Было обидно до слёз, но я не уходил с балкона, а просто смотрел на светлеющую линию горизонта вдалеке. Грудь сдавливало железным тисками, дышать было тяжело, а в голове был только один вопрос: ?Зачем?..?. Зачем он целовал меня тогда? Зачем, если он знал, что через несколько часов будет целовать Шинью, своего друга? Или у него такой принцип ?Для друзей и родных скидка?? Я не знаю, что там у него в голове творится, но одно я знаю точно. Я ни за что на свете не покажу, что мне больно. А он?.. Он ни за что на свете не признается, что видит, как мне на самом деле больно.