4.1. Генерал (1/1)

После казни Карла I народ пребывал в трауре, хоть это и не было положено. Несмотря на общее настроение в стране, пуритане позволили себе запустить в небо фейерверк в цветах государственного флага Англии?— красного и белого. Генерал Кромвель через два дня после казни, первого февраля, вернулся в свою лондонскую резиденцию и тихо праздновал свою победу, сжимая в руке бокал вина. Но ради интереса решил заглянуть в Тауэр и осведомиться о состоянии пленного короля до его смерти.Стражник доложил, что ничего серьёзного не происходило. Пленник спускался вниз только для того, чтобы пообедать, а потом поднимался обратно до следующего обеда. Повар сквозь смех рассказывал, как узник давал жизненные советы, причем не в самой приличной форме, буквально рассыпаясь сквернословиями. Делал он это так искусно, что повар прозвал эти советы ?Калейдоскопом Ярости?. Генерал быстро поднялся по высоченной лестнице, открыл дверь камеры, предварительно сорвав с неё красно-синее знамя, и зашёл внутрь. Единственным, что привлекло его цепкое внимание, была жуткая крупная надпись на стене, написанная, по-видимому, кровью.?Совесть убила меня?Мистика, не иначе. Не мог он раздобыть кровь в таких количествах.На столе лежал недописанный трактат о недостатках английской монархии. Оливер бегло прочёл исписанные листы и понял, что король всё же образумился. Стоп. Знакомый почерк. Немного размашистый, но читаемый, иногда с изящными завитками. Явно рука капитана де Бейля. Оливер тряхнул головой: не может быть такого. Не мог он находиться здесь. Что-то здесь нечисто. Запер дверь, прихватив трактат с собой. Добравшись до кладбища, которое находилось неподалёку от Тауэра, Кромвель быстро подошёл к роскошному, украшенному цветами и позолотой гробу, предназначенному для казнённого короля. Возле него уже стоял палач, готовый захоронить монарха. С первого взгляда ничего необыкновенного: мертвенно бледное лицо трупа, кровавый шов на шее, сделанный специально для похорон, слегка измятый камзол. Генерал искоса посмотрел на палача, как бы говоря: ?Сейчас вы увидите, что это за человек.?Вмиг разрушил свои сомнения, сорвав ткань камзола с правого плеча трупа. Кромвеля, невольно отпустившего надорванный рукав, словно молнией поразило.На этом остром белом плече кровоточил чёрный цветок лилии. Генералу показалось, что края клейма словно вырезаны лезвием. В голове сразу возникла мысль, что это самозванец, к тому же вор или даже падший. Пылая гневом, Кромвель сразу избавил труп от искусственных волос и накладной бороды. И сразу же получил второй, более болезненный удар, почти в самое сердце.Первый порыв был самым правильным. Если бы этот человек был жив, генерал убил бы его сразу. Пустил пулю в лоб. Секретарь, правая рука, капитан Жан де Бейль, преступник, предатель. Мысли теперь распадались на обрывки каких-то фраз, слов, перед глазами встала мутная пелена. Он обманул, он заплатит. Если был бы жив, наверняка бы умолял о пощаде, плёл бы на ходу историю, которой и последний умалишённый не поверит. Лгал, спасая и так искалеченную жизнь, не сводя молящего взгляда, который Кромвелю было трудно представить. Если бы выжил, то увидел бы, как низвергается с возведённого генералом пьедестала идеального солдата и правой руки, становится грязью, которая смывается очень быстро. Пролетает тот момент, когда является обыкновенным человеком. Просто человеком.—?А я нашёл другого,?— еле слышно процедил генерал и дал знак палачу, что можно приступать к погребению.?Сегодня я буду дома. Сегодня я буду пьяный. Но никогда не забуду, как впервые пересеклись взгляды.? Вернулся в резиденцию, совершенно разбитый и опустошённый. Залил в себя две кружки самодельного пива и откинулся на спинку стула. Вынул из-за пазухи трубку и наполнил табаком. Курил он редко, но сейчас доза никотина была как нельзя кстати.?Палач не был простак, и вот в крови лилия цветёт. Что же я? Не пуст и не скупец. А его на плаху?— и конец.?Оливер вынул из ящика стола документ о повышении Жана де Бейля в чине. Не хватало только подписи для подтверждения повышения. Оливер не глядя макнул перо в чернильницу и начертал на документе не слишком изящную геральдическую лилию во весь размер листа. Кинжалом пригвоздил документ к столу, а перо отшвырнул в угол комнаты. В отблеске свечей Оливеру мерещился обезглавленный секретарь, с кровавым цветком на плече и стеклянным взглядом. Лишь насмешливая улыбка чуть разрезает уголки бескровных губ.?Прости за то, что ушёл с другим. Прости за то, что ушёл и я. А я нашёл другого! Хоть не ценю, но уважаю.?Боль от утраты уступила место жгучей ненависти. Оливер пылающей рукой подписал ещё один документ?— на сей раз о посмертном понижении Жана де Бейля в чине до бригадира и увольнении его из секретарей. Трактат убрал в ящик и запер ящик на ключ. За окном заиграл уличный скрипач. Мелодия глубокая, надрывная, с плавными перекатами звука. Под неё Оливер сделал ещё одну затяжку. Лёгкие зашлись в приступе от никотина. Поднялся и опёрся спиной о стену, накрыв глаза сгибом локтя и стиснув зубы. Мелодия скрипки заставила его взвыть.Всё кончено. Привычный довоенный мир выжжен и взорван. Остались только те выжившие, которые помнят другую Англию?— мирную, туманную, спокойную. Жизнь и смерть после войны ничего не значат. Выжившие взирают на мёртвых сверху вниз, лицезреют эстетику агонии на их искажённых лицах. Остаётся только самое крошечное дельце?— левеллеры, стоящие на грани бунта. Если король Карл исчез, нужно вернуть его в Англию и казнить по всем правилам. Но чуть позже. В квартире на Даунинг-стрит всё тоже погрузилось в траур. Окна и зеркала завешены чёрным газом, царит полумрак, поскольку горят только свечи у камина. Анна даже глаза подкрашивала сажей, чтобы придать больше трагизма. Цветы на могилу короля Карла она возложила на следующий день после казни. Всё, как просил Жан?— одна алая роза и одна белая лилия. Он выполнил своё обещание, а она?— своё. Сыновья и дочери рода де Бейль испокон веков славились своей верностью и умением держать слово, что они и подтвердили в очередной раз. Джон Френсис тоже пребывал на грани отчаяния: после новости о казни короля он позволил себе как следует разрыдаться в материнское плечо. После тех двадцати лет семейного счастья всё сломалось буквально за один день, с подготовкой в три месяца. От сердца будто с треском откололся кусок, хранящий всю теплоту тех воспоминаний, в основном из детства.Мать крепче прижала сына к себе, чуть слышно всхлипывая. На душе даже тяжелее: утраченный связан с ней гораздо более тесными узами, узами родства и крови. Вспоминала его блёклые глаза, почти незаметную улыбку. Вспоминала, как они вдвоём кружились вокруг престонского фонтана. Это было ранней осенью, когда улицы ещё не покрыло месиво из грязи и рваных листьев. Эти самые огненные, золотые листья перекатывал по мостовой лёгкий ветер, потом уносил их в вихре вдаль, за горизонт. Позже Джон вышел из дома и почти сразу же натолкнулся на проходящую мимо Дилайлу Бэрбоун, на этот раз одетую так, как подобает.—?Хоть святых выноси! Вот так встреча! —?Дилайла чуть не выронила коробку с медикаментами.—?Добрый день,?— ответ совершенно лишён эмоций.—?Слушай, раз тут такое дело, то… —?Дилайла села на скамью. —?Ты уж прости меня за то, что я тогда в палатке на тебя накинулась…—?Что, совесть взыграла? —?Джон выгнул бровь, прожигая маркитантку взглядом.—?Ну да. Ещё когда тебя бичевали.—?А сказать слабо было? —?в первый раз Джон решился выругаться. —?Чёртовы роялисты. Всё напоказ, а совесть разбудить! Нет! Ладно, я отвлёкся. В общем, я тебя прощаю. На этом наши пути расходятся.?А лучше кыш отсюда?Бэрбоун поднялась со скамьи и гордо зашагала туда, куда и направлялась. Том Купер и Эдди Поттер от души пожалели Джона, узнав о причине его траура.—?Мы не знали, что так получится… Но отчего он умер?—?Убили роялисты. Незаметно подкрались и закололи,?— Джон с трудом сдерживал эмоции, но это получалось плохо. Соврать труда не составило.Том и Эдди заключили друга в объятия. Теперь не он один будет страдать и сожалеть. Сообщил, что собирается наведаться к генералу, чтобы уволиться из армии.—?Ты что? Пожизненно же служим! —?Том чуть встряхнул друга за шиворот.—?И что? —?ответ сопровождала искренняя злоба.Том отпустил воротник Джона и протяжно вздохнул. Джон повторно обнял товарищей и завернул в сторону генеральской резиденции. От всего пережитого его душа не стала крепче, как это бывает после утраты. Она всего лишь сковала для себя клетку для сдерживания. Пусть юноша за военное время и привык к виду смертей и насилия, но привычка здесь не пришлась к месту. Иногда он даже чувствовал себя слишком ранимым, и всячески корил и злился на себя за эту черту характера. Сейчас он поставил себе цель?— укрепить душу и реагировать на всё не так остро. Генерал принял старшего лейтенанта де Бейля без особой фамильярности. Скрепя сердце, отпустил и его.—?Да… Лучше бы король умер не на эшафоте,?— процедил Кромвель, поглядывая на дверь.—?Что? Но он же… Но я…—?Он бы с четырьмя французами поехал в Гринвич и сел бы на судно. Это судно бы подорвали порохом. Тогда скажут, что осудили его люди, а покарал господь. Как же я раньше не додумался. Ладно, хватит болтать.Генерал указал рукой на камин.—?На нём есть чуть выпирающая кнопка. Нажмите и уходите через проход, который вам откроется.—?А просто через дверь нельзя? —?недоумение, доходящее до крайности.Генерал мотнул головой, поднялся, с хрустом позвонков выгибая затёкшую спину, и скрылся в потайном проходе. Камин пять секунд спустя вернулся на прежнее место. Джон же остался верен мысли, что дверь для выхода подходит больше, и робко потянул за дверную ручку.На пороге стояли трое богато выряженных мужчин, в двух из которых Джон узнал французских пленников. Кажется, их звали Атос и Арамис…—?Потрудитесь вернуться внутрь,?— процедил третий.