1.5. Родственные узы (1/1)

—?Мисс, с добрым утром! —?весело сказал хозяин гостиницы, стучась в дверь. Женщина, лежавшая на двухместной кровати вместе с ребёнком, приподнялась на локтях. —?Доброе, сэр,?— ответила она, убирая с лица волнистые светлые пряди.Трёхлетний малыш, потянув ручки к потолку и сладко зевнув, проснулся от звука ее голоса. Женщина перевернулась на живот и принялась ласкать сына, вызывая у него тихий радостный смех. —?Мам… Щекотно… —?заливался мальчик, крохотными ручками хватаясь за рукава материнского платья.Хозяин гостиницы спустился в немноголюдный общий зал, перекинуться парой слов с одним своим постояльцем. Хвастался, что такая прелестная и умная женщина постучалась в дверь гостиницы буквально вчера. Собеседник лишь энергично кивал в ответ. Миледи, в свою очередь, взяла полуспящего сына на руки и вышла из комнаты. Каково же было ее удивление, когда совершенно внезапно для неё с чердака невозмутимо спустился её знакомый протестант. Тот самый, что фактически спас её жизнь.—?Надо же,?— довольно?протянул, с головы до ног оглянув мать и собственную маленькую копию. —?Родную кровь потянуло друг к другу.— А вы так выглядите, будто только что совершили сеанс каннибализма, — усмешка пополам со взглядом на слегка окровавленные губы. — Это было мясо с кровью. Не переживайте. Смотрю, вы всё ещё держите его на руках? — указал на спящего ребёнка. — Спит он крепко, думаю, что в карете он будет дремать просто замечательно. Дорога долгая, а сон ему как зеница ока нужен. Постоял и решил, попутно манжетом утирая кровь после вчерашнего ужина:— Миледи, так нам с вами по пути. Если хотите, составлю вам компанию. Тем более, проводник-мужчина ещё никогда не подводил.— А куда вы направляетесь? — озадачена. Чёрт. Об этом совершенно не подумал. Он же не знает, куда она едет! Выкрутиться бы поизящнее. — Пока ещё не знаю, но туда же, куда и вы, — посторонние явно примут эту извёртку как попытку произвести впечатление на женщину. Сердце так и кричит, чтобы повторить ту неловкую сцену на пристани, но разум в людях подобного всем пуританам склада всегда сильнее, заглушает все чувства, и человек остаётся как каменный. То к лучшему. Когда любишь, лучше рассуждать разумом, а не сердцем, которое чуть что сразу кидается в крайности, иногда способные отобрать не то что любовь, но даже жизнь. Чёрная карета, стуча колёсами об ухабистые камни мостовой, двигалась по городу. Миледи покрепче прижала сына к себе и обратилась к Джону:—?Я никак не могу вспомнить ваше имя. Что-то на ?М?.—?Вот и не вспоминайте. Меня проклинают под этим именем, — мрачный ответ. Миледи в ответ только приподняла тонкую бровь. Ребёнок на её руках, слегка потревоженный разговором, снова заснул. Как только эта хитроумная буквенная комбинация, явно вдохновлённая либо латынью, либо английским, смогла вылететь у неё из головы? Ладно. Если попросил не вспоминать, то не будет. —?Хорошо, сударь. Тогда ответьте хотя бы на то, почему вы упомянули ?родную кровь??Джон отвёл от женщины взгляд. Что же ей сказать? Соврать или сказать правду? Казалось, у него было столько времени на раздумья, но ни тогда, ни сейчас, он не представлял, как ответить. А потому лишь быстро, выдумывая на ходу, обронил:—?Потому что я?– ваш брат, Жан де Бейль. Вы меня наверняка и не помните.Удивившись, Миледи исподлобья взглянула на собеседника: брат у неё действительно был. Это было так давно… Также она вспомнила и своё имя до пострига в монахини?— его она тоже не слышала уже много лет.—?Так вот,?— уже увереннее продолжал Винтер. —?Нам с вами тогда по полгода было от роду. Меня сочли неугодным, и вместе с кормилицей выслали в Англию. Кому это было выгодно, мне неведомо до этих пор. Ни о какой сестре не было и слова в переданных бумагах. Но чуть меньше восьми лет назад я узнал, что некая Анна де Бейль вышла замуж за графа де Ла Фер, а потом бесследно исчезла. Имя и подарило мне возможность узнать хоть что-то о вас. И наконец-то мне улыбнулась фортуна.Миледи тронул рассказ молодого человека, а разительная внешняя схожесть лишь добавляла убедительности этой истории. Она поверила. И также шёпотом рассказала, что произошло, и почему она уехала из Лондона. Единственное, что заставило ее бежать, хитрить и прятаться?— боязнь за маленькую жизнь, ни в чем не повинную, но уже находящуюся в опасности. Брат её мужа мог настичь их в любой момент, и Миледи была готова на всё, чтобы с ее сыном не случилось несчастья. Она не допускала даже подобную мысль?– и сейчас искренне в этом признавалась, казалось, не только своему собеседнику, но и самой себе. Кучер бил кнутом по лошадям, иногда издавая истошный визг. Дороге всё не было конца. Она тянулась, петляя и извиваясь, подобно змее, по равнине, поросшей редкой травой. Въехав в город, носящий название Личфилд и бывший в то время в своём расцвете, карета остановилась рядом с домом на Бор-стрит, который казался абсолютно пустым. Было похоже, что из этого поместья хозяева уехали много месяцев назад.—?Чудный дом,?— подметила Миледи, сложив ладони у лица. Войдя в поместье, Анна и Джон осмотрелись. Дом и вправду был роскошен. Миледи быстро уложила сына и принялась с любопытством изучать поместье. Весь дом оказался выстроен в серо-голубоватых тонах, обставлен со вкусом светлой мягкой мебелью. Пол был отделан скользкой плиткой, но если постелить пару ковров, это будет почти незаметно. Отделка позолотой в углах комнат говорила о том, что прошлые хозяева были весьма богатыми людьми. А в перине кровати просторной спальни, думала Анна, можно было попросту утонуть и никогда не вылезать.—?Возможно, хозяева были теми, которым всё мало, и они хотят больше. Если бы я была на их месте, мне бы этот дом бы раем показался! —?хмыкнула Анна, разглядывая картину на стене.—?Верно. Мне подобная роскошь вообще незнакома,?— мрачно ответил ей ?брат?.—?Вы жили бедно?—?Да. Я расскажу вам кое-что. Присаживайтесь.Миледи села в кресло, выжидательно наклонив голову на бок. Ее светлые кудри упали на плечо?— она обратилась в слух.—?Это случилось, когда мне было чуть больше шести. Меня тогда заставили продавать спички, чтобы заработать несколько медяков на хлеб. Как назло, никто спички не брал. Я потратил полностью одну, пытаясь хоть как-то согреться, но, видимо, все было тщетно. Меня нашли под утро на мостовой между жизнью и смертью, с окоченевшими руками и пустым коробком… Тогда все обошлось, но я не мог оставить свое дело, поскольку ничего более мне не оставалось делать…—?Прошло два дня, господа, а мы всё еще не в Англии,?— угрюмо сказал д’Артаньян, недовольно расхаживая по комнате.—?Друг мой, такова жизнь,?— ответил Арамис,?— После некоторых размышлений я понял, что и Миледи могла быть кому-то дорога. Если бы мы свели с ней тогда счеты, возможно, в мире лишь прибавилось бы несчастных судеб. В конце концов, не так уж и плоха…Атос резко оборвал друга, положив свою узкую руку на его плечо, всеми силами желая закончить разговор. Арамис понятливо сменил тему:—?Ладно, друзья. Нам надо найти нашего общего знакомого, Жана. И расспросить у него, что с ним тогда сделалось?Д’Артаньян и Портос отрывисто закивали головами, подтверждая слова друга. Весь этот разговор происходил в галантерее Бонасье, располагавшемся на улице Могильщиков, тринадцать. Галантерейщика не было дома, и поэтому четвёрка решила там обосноваться. Констанция, упорно прятавшаяся на втором этаже дома, не стала противиться этому, и даже несколько радовалась.—?Так, господа. Мне почему-то кажется, что Жан де Винтер вернётся,?— сказал Арамис. —?А знаете, Атос точно подметил, что фамилия у нашего знакомца такая же, как и у Миледи. Просто на французский манер.Атос взглянул на друга так, будто прозрел, хотя разрозненные догадки у него об этом были уже давно. Уж слишком схожи были черты лица этих двоих, что не могло быть простым совпадением. Наконец, завершив так и не начавшийся разговор, Атос, Портос и Арамис собрались уходить. О Миледи они позабыли надолго с тяжёлой руки графа. Он не желал иметь с супругой ничего общего и больше не собирался пересекаться с ней. Если отныне живёт в Англии, пусть живёт и на белом свете. Д’Артаньян отказался от того, чтобы присоединиться к ним, но сказал:—?Прощайте, друзья! Мы встретимся, обязательно встретимся!—?Обязательно, друг мой,?— с теплотой молвил Арамис, слегка улыбаясь. —?Когда-нибудь.В разговор внезапно вмешалась Констанция:—?Встретитесь, конечно! Только не через двадцать или десять лет, а раньше, прошу, раньше! Часы в доме Бонасье вскоре пробивают десять утра. Гасконец и камеристка сидят возле камина, тихо переговариваясь. Пламя в камине трещит, пускает сноп искр, бросает на светлые стены красно-оранжевый отсвет.—?Знаете, милая. Я бы хотел спросить вас, простите уж меня за прямоту, вы вообще своего мужа любите?—?Даже, право, не знаю,?— смущенно ответила Констанция. —?Жак-Мишель мне больше отец, чем муж. А отец у меня уже был. Жаль только, что он скончался, когда я только стала камеристкой у королевы.—?Давайте просто убежим отсюда! —?вдруг выпалил мушкетёр, беря ее руки в свои. —?Мы будем жить вместе, вдали от мира, никакие гвардейцы нас не достанут!Констанция округлила голубые глаза. Так просто взять и уйти?—?Дорогой Д’Артаньян, но как вы себе это представляете? Что я скажу королеве Анне? Я, если честно, сама думала, но…—?Вы просто скажете, что собираетесь с господином Бонасье уехать на юг, и попросите назначить другую камеристку?— я уверен, у вас есть конкурентки.Гасконец говорил честно, без лишних словооборотов. Констанция всё ещё с недоверием смотрела на него, наконец поняв, что сподвигло его на такое решение. Желание сохранить ей жизнь, и, в конце концов, может даже уберечь ее от Бастилии. Уже скоро д’Артаньян и Констанция шли вместе по улице, постепенно удаляясь от дома и прихватив с собой все необходимое для длительного путешествия. Наши господа шли спокойно, не торопясь, с предвкушением счастливой жизни. Они думали, что делают правильный выбор. Д’Артаньян предложил ехать на юг, ближе к Аквитании и Гаскони, подкрепив это решение тем, что в этих краях производят много хорошего и дорогого вина, что очень подойдёт для Атоса. Пара села в первую попавшуюся повозку. Лошади галопом помчались по мостовой. Хозяин повозки с силой бил кнутом по их рыжим спинам. Тут гасконец вытащил из угла повозки непонятно откуда взявшуюся лютню, видимо, зарытую в солому, и принялся наигрывать весёлый негромкий мотив.—?Так, господа,?— надтреснутым голосом отозвался хозяин повозки после окончания песни. —?Все эти песенки, конечно, хорошие, но куда вас везти?Д’Артаньян ответил:—?До Шательро, сударь. Дальше сами доберёмся.—?С вас пять экю. С каждого,?— мушкетёр протянул мужчине десять мелких монет.Приняв деньги, хозяин повозки снова ударяет по спинам лошадей. Мимо всё ещё проносятся дома, прохожие, трактиры, пышные цветущие деревья, гладкие зелёные луга и немного тёмный лес. Дорога всё не кончается, а идёт ровной линией, рассекая постепенно высыхающую от утренней росы траву и редкие мелкие камешки, иногда попадающие под колёса. Констанция и Шарль весело беседуют, полуразвалившись в повозке и полностью наплевав на этикет, на правильную посадку, на правила хорошего тона, на правила элегантного общения, и прочее, и прочее, и прочее.