Дно колодца (1/1)

- Глядите-ка, у мастера Бронака новая невеста! - Ммм, горячая штучка! А как томно кричит, как жарко стонет!Какой же юродивый смех у этих стражников… В Шолсгейт специально недоразвитых набирают?..Гарретт разлепил глаза и попробовал осмотреться сквозь спадающие на лоб пряди грязных волос. Он по-прежнему был прикован к стене, и с трудом понимал, сколько прошло времени. Спина закаменела, рук и ног он почти не ощущал, зато чувствовал жгучую боль и горькое унижение. Бронака в пыточной не было. Ушёл куда-то… Но прямо напротив, за квадратным окошком запертой двери столпилось сразу несколько тюремщиков. Они бесцеремонно пялились на прикованного вора и довольно ржали, отвешивая скользкие шуточки по-поводу его ?смазливой? мордашки и тощей задницы. Кто-то глумливо цокал языком, другой – пытался острить. Вообще не смешно… Чтоб их в жопу буррика затянуло! Уроды ущербные…Как же горит истерзанная рука!.. Уже заранее представляя жуткое зрелище, вор медленно повернул затёкшую шею и боязливо посмотрел налево. И сразу отвернулся. От запястья и почти до подмышки - словно подвесили кусок освежёванной оленины. Уфф… Страшно. Тошнотворно. Больно. Очень больно… Вовремя же он вырубился.Кажется, он что-то наговорил этому ?лекарю?. Про опаловое ожерелье, что украл у шерифа… Соврал, что большой камень продал на распил, а оправу проиграл в карты матросам из Доков… Ведь похоже на правду? Вроде бы… Ещё какую-то дичь наболтал про пузырёк с зельем. Якобы это яд, который дали ему язычники, чтобы отравить колодец в Шолсгейте. Вот это звучит сомнительно... Остаётся надеяться, что агенты шерифа не смогут слишком быстро всё перепроверить и подловить его на лжи. А как быть дальше? Гарретта сразу начинало мутить, когда он думал о встрече с палачом. Казалось, стоит ему вновь появиться, и вор сразу же в подробностях расскажет обо всём на свете, лишь бы только этот живодёр к нему не прикасался. Сколько же нового можно узнать про себя в этом месте? Например, что ты – жалкий трус… Как же пакостно…А Бронак, как Трикстер – лёгок на помине. Тут же объявился, разогнал сачкующих стражников, бравой походкой зашёл в лазарет, приветливо улыбаясь. Он был вновь одет в свой щёгольский костюм, и это давало надежду, что на сегодня инквизитор закончил свою работу.- О, малыш очнулся, - доктор приблизился к оробевшему вору, деловито потирая ладони. – Не думал, что ты такой нежный - хлопнулся в обморок, словно барышня! Он взял Гарретта за подбородок, потрогал лоб, посмотрел в глаза и подмигнул: – Жаль, что мне пора уходить, а то бы мы ещё пообщались. Но, знаешь ли, дела… У меня практика в Дейпорте, да и семья: жена, дети - с ними ведь тоже надо побыть! Так что ты тут не скучай, завтра вновь увидимся. – Потрепав пленника по щеке, Бронак развернулся, чтобы уйти.- Пить… - вместо привычного голоса из рта вора вылетело какое-то шипение.- Что, малыш?- Воды… пожалуйста, - сухие обветренные губы наконец смогли произнести нечто, отдалённо похожее на слова.- Хочешь пить? – доктор добродушно рассмеялся. – О, мне нравится, когда ты такой… учтивый. Ладно, ты заслужил награду!Он подошёл к раковине и налил воды в стеклянную колбу. Вернувшись, Бронак поднёс склянку к губам вора и позволил сделать пару жадных глотков. Вода слегка отдавала ржавчиной, но это была самая прекрасная жидкость, что ему когда-либо доводилось пить. - Ну-ну, довольно… - палач поставил колбу с водой на столик с медицинскими инструментами. – Тебе много нельзя, а то ведь опять стошнит. Давай-ка… Лучше ещё раз обработаем твои раны! – С этими словами доктор взял бутыль с соляным раствором и обильно полил изуродованную руку Гарретта, не обращая внимания на его судороги и хриплые стоны. - Всё-всё, мне пора, дружочек. Уже поздно, да и тебе пора спать, - Бронак, наконец, прекратил экзекуцию.Ещё немного понаблюдав за ошалевшим от боли пленником, он направился к выходу. Остановившись в дверном проёме, палач напоследок обернулся и с улыбкой пожелал:- Спокойной ночи, малыш! * * *А ночь оказалась очень длинной, и отнюдь не спокойной. Казалось, время остановилось именно на той отметке реальности, где воедино слились самые дурные события и воспоминания, где были только разочарования, обиды, страх и страдание. Он очень устал, но не мог уснуть из-за бесконечной томительной боли, не утихающей ни на минуту. И это изматывающее чувство беспомощности, когда ты, словно жук на булавке, не можешь толком даже пошевелиться. Невыносимо. Невыносимо. Невыносимо… Вот сейчас, в следующую секунду это закончится. Он потеряет сознание или умрёт, или сойдёт с ума… Пускай!.. Потому, что так продолжаться больше не может! Но нет. Оказывается, может. Ещё как может…И ночь по-прежнему длилась: нескончаемая, безжалостная, безнадёжная… * * *Если долго не открывать глаза, начинает казаться, что вглядываешься в бездонный колодец... Тёмный, прохладный, гулкий… А где-то внизу – вода, кристальная и свежая, как зимнее утро... Прыгнуть бы, уйти целиком на глубину и остаться там навсегда, подальше от людей и от этого мира… Валяться на дне колодца, как пустая бутыль, как никому не нужная сломанная вещь… Чувствовать отстранённость и безопасность, и знать, что никто не увидит, насколько ты жалок и запуган…Но сейчас… Сейчас он был не один, за ним наблюдали. Гарретт почувствовал чей-то взгляд на своей коже, словно кто-то к нему прикоснулся. Ещё и ещё… Открыв глаза и проморгавшись, он увидел, что через решётку железной двери на него смотрит человек. Он стоял молча, сложа руки на груди, и рассматривал распятого на стене узника. В его взгляде не было ни жалости, ни сострадания, только бесстрастная сосредоточенность. Пронзительные серые глаза будто пытались прожечь дыру в том месте, где у вора было сердце. Гарретта тут же бросило в жар и снова замутило. Он узнал этого человека. Конечно, его ни с кем не перепутаешь – это был Бенедикт, Маг Огня.Но… зачем он здесь?Наверное, заявился, чтобы убить вора, пока тот не выдал всех с потрохами… Что ж, правильная тактика… Очень разумно. И милосердно. Ну, давай же!..Словно прочитав его мысли, маг поднял взгляд, резко развернулся и исчез из поля зрения.Что это было? Как он сюда попал? Гарретт не знал. * * * Спустя вечность наступило утро. В катакомбах стало оживлённо, из коридора доносилось шарканье слоняющихся стражников, их болтовня и весёлый смех. Иногда они мельком заглядывали в окошко лазарета, и вор надеялся, что может кто-нибудь из них даст ему воды, но - нет. Охранники равнодушно проходили мимо. Так прошло ещё несколько часов. Счёт им был уже давно потерян, и это окончательно вытянуло из пленника последние силы.Когда железная дверь отворилась и в лазарет зашли шериф Хобб и доктор Бронак, Гарретт в бессознательном состоянии безвольно висел на цепях. - Ну и что с этим дохляком делать? – Начальник городской стражи разочарованно нахмурился, - я хочу, чтобы он дожил до виселицы. Бронак! Ты уже перестарался с Раулем. С этим тоже - сплошной излишний шум и грязь! А парень мне нужен для показательной казни! И в таком состоянии он точно ничего не расскажет.- Ничего, я приведу его в порядок. Он молодой, сильный, не то что старикашка... Скоро придёт в себя.- Мне нужно, чтобы он выдал сообщника. Допросы агентов ничего не дали. Все слышали про мастера-вора Гарретта, и все говорят, что он одиночка и на редкость скрытен. Просто призрак какой-то… Никаких зацепок. Надеюсь, сегодня будут результаты? – Хобб произнёс это с особым нажимом.- Будут, господин шериф. Обязательно заговорит.- Тогда я жду доклада. – Ещё раз окинув неподвижного пленника брезгливым и раздражённым взглядом, Алан Хобб вышел из лазарета.А Бронак, бегло осмотрев своего ?пациента?, спокойно удалился за ширму, где вновь переоделся в свой кожаный фартук палача. Затем он подошёл к двери и позвал стражников своим неподражаемо бархатистым голосом:- Ребятушки! Мне срочно нужна ваша помощь! * * *И опять это тягостное полубредовое пробуждение. Гарретту казалось, будто он лежит на дне неглубокого ручья. Приятные прохладные струи омывают уставшее тело, шёлковые волны настойчиво возвращают к жизни. Где он? Неужели в лесу? И это неугомонные озорные дриады выдёргивают его из небытия?Открыв глаза, он сразу опять их зажмурил. Нет!!! Пожалуйста, нет… Можно вернуться обратно? Туда, где лес, ручей и дриады… Он лежал пристёгнутый на жутком операционном столе, а этот странный лекарь поливал его мыльной водой из цинкового ведёрка. Что?!! Что он делает? Вор обескураженно выпучил глаза, и Бронак сразу же отреагировал, выплеснув ему в лицо остатки воды. - Ну вот и славно, - доктор лукаво прищурился, глядя на закашлявшегося вора. - А то мы с шерифом уже начали волноваться, уж не надумал ли ты сбежать от нас таким образом!- В тюрьме сегодня… банный день? – осипло поинтересовался Гарретт.- О, ты действительно очень живучий, раз пытаешься шутить, - усмехнулся Бронак. – Знаешь, я очень ценю чистоту и гигиену. Это залог выздоровления любого пациента. Вижу, тебе это идёт на пользу.С громким лязгом поставив ведро в раковину, он вновь наполнил его водой и ещё раз окатил пленника с ног до головы, при этом дав ему вдоволь напиться.- Ну, всё пора возобновить наш вчерашний разговор, а то уже вечереет. – Бронак подкатил поближе столик с хирургическими инструментами, чем опять привёл вора в дикий ужас.- Да погоди ты морщиться, - разулыбался доктор. - Слушай меня внимательно, малыш. Вчера ты держался молодцом, но игры закончились. Сегодня мне нужно, чтобы ты сказал имя сообщника и где он скрывается. И я не уйду, пока не добьюсь своего. Ты всё равно расколешься, поверь. Так что, может мы не будем терять время и пропустим неприятные для тебя процедуры? Это твой шанс.Стиснув зубы, Гарретт молчал, угрюмо глядя в бездонные глаза своего мучителя. Можно было бы утонуть в их прекрасной синеве… Вор не был уверен, что доживёт до следующего дня, но точно знал: сколько бы ему не осталось - до конца своей жизни он будет ненавидеть синий цвет. Сапфиры, аквамарины, топазы, индиголиты – он больше не прикоснётся к этим камням и прочей гадости. Никогда не выйдет под ясное небо, не решится в погожий день посмотреть на морские волны в порту. Ну и ладно! Уж без этого он как-нибудь обойдётся… Лишь бы…- Гарретт! Ты всё понял? – гаркнул палач.- Да пошёл ты!- Глупо. Очень глупо, но, признаюсь, именно такого ответа я от тебя и ожидал. Что ж, ты сам напросился, малыш. Тогда приступим! Хотя… Пока ты ещё не… - Бронак нежно провёл пальцами по лицу пленника. - Сначала я сделаю то, о чём мечтал с того самого момента, как тебя увидел.Он резко схватил вора за волосы и склонился к его лицу, взяв со стола ланцет.- Ты же знаешь, что он у тебя жужжит? Очень тихо, но я всё равно его слышу. Особенно, когда ты вот так пялишься! И паникуешь… Меня этот звук немного нервирует.- Нет, только не это! – выдохнул Гарретт.Игнорируя его отчаянные крики, Бронак сделал глубокий надрез поперёк правой глазницы, совсем рядом с застарелым шрамом. Затем, ухватился пальцами за механическое глазное яблоко и, подсекая аккуратными движениями нервные окончания, извлёк протез.- Вот так гораздо лучше! – удовлетворённо изрёк он, ополаскивая водой окровавленный трофей. – О, что я вижу! Маленькая видеокамера! Настоящее чудо прогресса! Это ведь творение Отца Карраса, не так ли? Эй, малыш… Проклятье!..Гарретт снова потерял сознание. И он не видел, как суетится вокруг него Бронак, не чувствовал, как тот обрабатывает ему рану, как накладывает повязку, пытаясь остановить хлещущую кровь. Не слышал, как рычит и ругается, случайно заглянувший в лазарет Алан Хобб, и как оправдывается перед ним одержимый доктор.Впрочем, на этот раз Бронак расстарался и довольно быстро вернул вора из обморока. Ввёл какое-то зелье уколом в вену…Это пробуждение было самым тяжёлым. Когда он очнулся, шериф и палач были спокойны и молча смотрели на него с холодным выжиданием. Оба стояли по левую сторону операционного стола. Очень предусмотрительно выстроились. Просто воплощённая любезность! Учли, что теперь Гарретт мог видеть только одним глазом. Левым. Всё, что было справа – теперь будто бы не существовало. Лишь мокрая кровавая тряпка на пульсирующей от боли глазнице. Хочешь увидеть, что происходит - выворачивай шею. Знакомое, но давно забытое чувство. Отвратительное, мерзкое. Так! Сейчас снова вырвет…- Вот ведь поганый крысёныш! – шериф Хобб едва успел вовремя отскочить подальше. - Бронак, мне это уже начинает надоедать!А доктор, будто был готов к такому повороту событий. Дождавшись, когда вор перестанет корчиться в спазмах, он поднёс к его лицу ланцет и вкрадчиво произнёс:- Теперь у тебя остался всего лишь один глаз, малыш. И он - последний. Решай, так ли уж он нужен? Тебя ведь всё равно повесят… А я его с удовольствием вырежу!Они всё-таки нашли его слабое место… Виктория бы оценила. О, да!.. А Трикстер закатился бы громогласным хохотом... Гарретт сам не замечал, что плачет. Да он и не плакал, нет, скорее всего, это просто что-то… нервное… Но из левого глаза по виску тонкой полоской побежала горячая слеза. А из-под набухшей повязки и вовсе ручьём текли кровавые струйки. Гадство какое, всё ухо затопили…- Ну, что надумал, вор? – стальное остриё неприятно царапнуло зажмуренное веко.- Не надо! Пожалуйста… Оставьте мне мой глаз. Я… всё скажу...- Неужели всё? Ты ведь у нас мастер зубы заговаривать, - хохотнул Бронак. - Тогда... Давай-ка расскажи про Катти.- Что ещё за Катти? - хмуро буркнул шериф. - О, это очень загадочная личность, - пояснил палач. - Наш дружочек всё время повторяет это имя, когда кричит от боли... или бредит. Он меня прямо заинтриговал!- Тогда говори сейчас же! - потребовал начальник стражи.- Катти... Нет, не могу... - Гарретта опять скрутило рвотными позывами. - Бронак! Выколи ему глаз и дело с концом! - рявкнул шериф. - Этот сукин сын меня уже достал!- Нет, не надо... Катти... это... - вор отвернулся от направленного на него ланцета и тихо всхлипнул. - Это... Катарина. Моя сообщница и... невеста... Это ей я переправил украденные вещи...- И где нам искать эту Катарину? - В Солнечном порту... в пещерах контрабандистов. - Гарретт никак не мог унять проклятые слёзы… Ну что за…- Вот ты и сломался, таффер! – Голос Алана Хобба наполнился неприкрытым торжеством. – Бронак, ты отлично поработал! Зови писаря. А потом шериф наклонился к пристёгнутому пленнику и злорадно прошептал: - Надеюсь, теперь ты прочувствовал, что это такое, когда у тебя забирают абсолютно всё! * * *Допрос продолжался ещё около часа. Шериф внимательно слушал, о чём рассказывал Гарретт, а потом задавал встречные и каверзные вопросы, проверяя, не лжёт ли он. Усердный писарь подробно записывал все показания и вскоре на столе накопилась пухлая стопка бумаг. Но, наконец, вопросы иссякли – похоже, Алан Хобб остался доволен полученной информацией... После этого измождённого и обессиленного вора отволокли в тюремный блок по лабиринту мрачных коридоров, освещённых лишь редкими смолящими факелами. Когда тюремщики подошли к камере Гарретта, он внезапно рванулся, скрипя зубами от боли в изувеченной руке, рухнул на пол и попытался незаметно схватить отмычку, спрятанную между камнями. Но нет. Не получилось - тонкая металлическая палочка плотно засела в каменной щели. Ему просто не хватило времени подцепить её…Стражники схватили вора и затолкнули в камеру. Они, конечно, удивились: с чего это вдруг ранее покорный пленник так заметался, но так ничего и не поняли.Ну вот! Он опять упустил свой шанс. А ведь если он не сбежит из тюрьмы – это будет неминуемая смерть. Что же придумать? Да ничего тут уже не придумаешь...Ох, как же дёргает раскуроченную глазницу, как болит рука… После того, как его сняли с операционного стола он сумел кое-как натянуть штаны, но так и не смог надеть рубаху – любые прикосновения к открытым ранам доставляли невыносимые страдания. А здесь так холодно, почти как в ледниках Утробы Хаоса… И ещё он никак не мог смириться с тем, что теперь видел только наполовину. Мир не просто сузился - потерялось ощущение расстояния и пространства. Это дезориентировало и угнетало…Тем временем, в камере напротив кто-то зашевелился. Заключённый подполз к решётчатой двери и привстал на колени.- Ты!.. Это ты!.. – неприятный, скрежещущий голос прорезал тишину тюремного коридора.Гарретт, наконец, рассмотрел товарища по несчастью: его окровавленное, покрытое синяками лицо, всё же было узнаваемо. М-да… Не так должна была состояться эта встреча... Перед ним был Рауль Рихтер – бывший директор Оперного театра и неудачливый некромант. - Ты!.. Тот самый вор, что похитил мой кристалл!.. Ха, будь ты проклят! – Человек был явно не в себе. Впрочем, он и раньше казался безумным. Но сейчас каждое его слово сопровождалось гнусным хихиканьем. – Я всё рассказал шерифу и теперь тебе конец! – Рауль вцепился руками в прутья решётки, и стало видно, что несколько его пальцев отрезаны, а на оставшихся - выдраны ногти.- Эй! Господин Рауль! – Гарретт пытался говорить предельно уверенно и спокойно. – Пожалуйста, посмотрите перед собой! Вот сюда, на пол! Там кое-что лежит…- Ты здесь умрёшь, ты здесь умрёшь! Мы все здесь умрём!!! – экзальтированно верещал Рауль, колотясь головой о решётку. Было понятно, что от него ничего не добьёшься.Вор уже начал побаиваться, что на крики сбегутся охранники и накостыляют обоим возмутителям спокойствия, как вдруг… старик внезапно умолк. Неужели к нему вернулся рассудок? Нет, это было бы слишком хорошо…Безумец изнурённо сполз на пол по ржавым прутьям. Его лицо налилось синевой, и он начал судорожно хватать ртом воздух.- Эй-эй, ты только дыши ровнее! Я сейчас позову на помощь. - Гарретт попытался успокоить Рауля, но тщетно. Его лицо стало совсем сизым, он ещё немного подёргался на полу и замер. - Господин Рихтер!.. Широко распахнутые глаза смотрели прямо на вора, но в этом остановившемся равнодушном взгляде больше не было жизни. Старик умер. Ещё одна песня пещер оборвалась… Гарретт отвернулся. После всего, что он узнал о Рауле за последнее время, ему не было жаль этого человека. Ну, почти… Сразу вспомнилась его племянница Айрин. Маленькая певичка с трогательными и ласковыми глазами… Почему-то так захотелось снова её увидеть! А ведь они никогда больше не встретятся. И вообще в его жизни теперь ничего не будет. Всё закончилось. Прохладный воздух ночного Города, весёлая беготня по крышам, красивая песня, подслушанная тайком, блеск украденных драгоценностей, встреча со старым другом, глоток холодного эля в полупустой таверне – всё, что он так любил, что давало ощущение безграничной свободы – теперь стало лишь стёртым воспоминанием. Он не жалел себя... После того, что случилось в Шолсгейте он себя ненавидел. Все его поступки были чередой ошибок, дурацкой бравады и неправильных решений...Гарретт чувствовал себя ничтожным, униженным и растоптанным. И сходящим с ума от боли... Боли, от которой хотелось умереть... Бронак точно врал, когда хвастался, что у его ?пациентов? не бывает заражения. Вор ощущал, как его накрывает лихорадка, проникает под кожу, разбегается по венам, отравляет кровь и разум… Он понимал, что заслужил это. И удивлялся, как до сих пор в нём ещё теплится желание выжить... Вот только зачем? Даже будь у него отмычка, он всё равно не сумеет сбежать. Замок на двери он, конечно, вскроет – плёвое дело. Но как быть дальше? У него совсем не было сил, он чувствовал себя беспомощным калекой, который не то что бегать – идти толком не может. Грёбаный Создатель, да он не видит почти ничего! Его механический протез был слишком хорош. И оказалось, что его родной, левый глаз за эти годы утратил остроту и видит намного слабее. Всё, что находится дальше трёх ярдов – предательски расплывается и начинает терять очертания. С таким зрением, вор попадётся на глаза первому же стражнику, причём даже не успеет это осознать и вовремя спрятаться... Рауль был прав. Он здесь умрёт… Это конец.