20. Кульм (1/1)

– Шура, – вдруг остановился Винценто, когда они уже пустились в обратную дорогу, – простите за это путешествие к австрийцам, но мне хотелось бы кое-что у вас спросить… так, чтобы этого не слышали наши приятели. – Ах, вот почему вы решили похвалить австрийцев именно за то, что наблюдали только мы с вами! Я, однако, попалась на удочку! – воскликнула Шура. – Ну что ж, это правда, и ребята действительно заслуживают повышения… так вы хотели о чём-то спросить?На мгновение повисло молчание, нарушаемое только плеском горного ручья чуть поодаль. Наконец, видимо, решившись, Винценто взял её за руку:– Больше я не в силах молчать: для меня вы давно уже не просто друг, Шура. Ни у одной другой девушки нет вашей отваги, вашей пылкости, вашего чистого сердца… Я люблю вас, прекрасная кавалеристка, люблю всей душой – и готов мою жизнь положить на то, чтобы составить ваше счастье.Шура была потрясена. Сердце так и рвалось из груди. Она совершенно не ожидала такого признания – однако теперь, припоминая, как летом Винценто порой словно хотел что-то сказать, но не осмеливался, как рассвирепел он при мысли, что Митя её обманул, как особенно ласково относился он к ней в последние месяцы, она поняла, что могла бы, если бы хотела, заметить что-то гораздо раньше.– Я… я… – начала она и растерянно умолкла. Винценто был самым близким ей человеком в отряде, и она давно поняла, что ей кажется немыслимым с ним разлучиться. Неужели это значит, что она может бесстрашно идти с ним под венец? Ведь ещё недавно она была уверена, что будет вечно и страстно любить Митю – а на самом деле в последние перед разрывом недели ей приходилось прямо выдавливать из себя чувства. – Винценто, я не знаю…– Не нужно решать прямо сейчас, Шура, – мягко сказал он. – Всё равно, пока не разобьём Бонапарта, ни о каких свадьбах и речи быть не может. – Я до этого вечера совсем не думала о вас иначе, нежели как о друге, – неловко попыталась она объяснить. – Но теперь… я начинаю понимать, что, кажется, к вам у меня особое чувство, большее, чем обычная дружба… однако вдруг я опять ошибаюсь?Винценто обнял её, и она прижалась к нему в ответ, но была благодарна, что он не зашёл дальше этих осторожных объятий. ?Митя бы на его месте десять раз попытался поцеловать?, – промелькнула предательская мысль. – Нам пора идти, – с сожалением сказал он через несколько минут. – Иначе в отряде, чего доброго, решат, что мы остались у австрийцев навсегда.