Глава IV (1/1)

POV’Сара Хоть мы и находились в больнице, а врачи и медсестры исправно делали свою работу, я знала, что моего ребенка не стало. Единственное, на что я надеялась, так это на то, что она не чувствовала боли. Знаю, она боялась, и этим мучениям не было конца. Мы, как родители, должны защищать детей от ужасов этого мира. Учитывая мою семейную историю и генетику, я бы никогда не решилась взять на себя роль родителя. Я не защитила свою дочь, и я не смогла защитить Кетрин. Мне не стоило стрелять. Линдси не попала бы под мой огонь, но мне стоило взять во внимание, что его пистолет мог выстрелить. Где-то в глубине души я знала, что была идиоткой, раз жалела себя, но прямо сейчас это мне требовалось. Они даже не позволили мне находиться в реанимации. Они позволили Кет, потому что она ее настоящая мать, а я, видимо, не в счет. Мои мысли оказались прерваны звуком открывающейся двери, в которую вошла молодая медсестра. По взгляду на ее лице, можно было сразу понять, что она далеко не с хорошими новостями. - Сара Сайдл здесь? – спросила тихо медсестра. Стоит ответить… мне просто нужно узнать. Я не могла найти слов, думаю, лишилась дара речи. Я сумела лишь встать на ноги. Медсестра увидела это и пошла навстречу. - Пожалуйста, сядьте, мисс Сайдл, - мягко сказала медсестра и присела рядом на стул. - Вы родственница мисс Уиллоуз? Медсестра спросила это только затем, чтоб знать, не нарушает ли она конфиденциальность. - Она не сумела, ведь так? – спросила я, глядя вниз, на свои ноги. Я уже знала ответ, знала, ведь его пистолет выстрелил. Но не нужно было услышать, как кто-то говорит это. Как кто-то подтверждает то, что я и так знала в глубине души. Часть меня умерла навсегда. Словно почувствовав, что я нуждалась в этом, медсестра начала мягко гладить мое плечо, ожидая, когда я сумею посмотреть ей в глаза. - Мне очень, очень жаль. Она скончалась несколько минут назад. Я могу отвести вас к ней, если вы хотите. - Да, я бы хотела. Кетрин… ее мама… с ней? Моя бедная, милая Кетрин. Что мне сказать ей? Сожалею, я убила нашу дочь? Вы обе рискнули и пустили меня в свою жизнь и вот что получили взамен. Боже, Сайдл, прекрати ныть! Кетрин нуждается в тебе! Помоги ей, а собой займешься потом. Моя мысленная ругань оборвалась, когда медсестра встала и протянула мне руку. Интересно, а она будет заботливой и понимающей со мной, если узнает правду? Если узнает, что красивая девочка с глаза как у ее матери и острым умом лежит бездыханная на том столе из-за меня? - Вы не должны идти, если не хотите. Нет правильных или неправильных способов оплакивать родных. Это нормально, если не хочешь видеть тело любимого человека. Если нужно, то я могу… - Нет, простите, я просто потерялась на секундочку, - прервала я ее, когда поняла, что она до сих пор держит меня за руку. Я встала, держась за руку медсестры, и ответила. - Я была там, когда все случилось. Я осознаю, как все плохо. Думаю, она умерла почти мгновенно. Немедленно мягкие, но сильные руки потянули меня в объятия, защищая от тех страшных образов, мелькающих в голове. Я даже не понимала, что плачу, пока не ощутила, как руки медсестры мягко потирают мою спину. И тогда сильные рыдания сотрясли мое тело. Медсестра немного отстранилась от меня, всего на секундочку, изучающе посмотрела и спросила. - Вы нуждаетесь в медицинской помощи? Тебя не ранили, милая? - Только сюда, - прижала я, рыдая, ладонь к сердцу и получила в ответ крепкие объятия. Когда она обнимала меня во второй раз, то смотрела сверху вниз. И тогда я заметила, что она выглядела старше, чем секунду назад.Будто бы мои слова физически состарили ее. Я знаю, какого это. Несколько раз я расследовала дела, которые воздействовали на меня сильнее, чем я хотела бы признать. Я заставила прекратить себя плакать, ведь надо было быть сильной. Для Кетрин. Я повторяла эту мантру в своей голове, пока добрая медсестра объясняла, что я увижу, когда войду туда. Впервые я заметила бейджик у нее на груди, на котором было написано ее имя ?Элизабет? и пометка ?отделение интенсивной терапии?. Если она работала медсестрой в отделении интенсивной терапии, то, что делала в реанимации? - Сара, милая. Думаю, у тебя шок. Не хочешь присесть на минуточку? Давай, я принесу тебе что-нибудь попить. У тебя такой вид, что ты упадешь в обморок через пару секунд. Ты бледная и холодная на ощупь, - произнесла Элизабет, выглядя крайне обеспокоенной. Вероятно, она была права. Я почти не чувствовала свое тело. - Все будет хорошо. Проводите меня, пожалуйста, к семье, - попросила я, звуча увереннее, чем было на самом деле. Но сейчас это не имело значения. Осторожно, но твердо я шла за Элизабет к месту, где моя семья умерла. Когда дверь открылась, то меня едва не сшиб с ног запах железа. Кетрин, похоже, не заметила нашего вторжения, потому что рыдала над окровавленной оболочкой того,что было ее дочерью. Думаю, Кетрин выглядела даже хуже Линдси. Думаю, мои ноги, казалось бы, приросли к полу при виде этой сцены. Пожалуйста, кто-нибудь, скажите, что это неправда. Разбудите меня! Пожалуйста… Кетрин, я не могу дышать! Прекратите это! Мое сердце билось так сильно и так быстро, что, казалось, не только я могла это слышать! Неудивительно, что я не могла дышать! Каждый мускул в моем теле кричал о помощи. Мои пальцы на руках и ногах онемели, в них кололи маленькие иголочки, как бывают, когда ток крови в ваших конечностях прекращается. Где-то подсознательно я понимала, что покалывание не самый хороший признак. Было такое чувство, как будто я отсидела ноги. Интересно, почему так, ведь я стояла. Пока я стояла, то хотела бы перестать трястись. Думаю, даже мои зубы стучали. - Сара? – дрожащий голос оборвал мои мысли. – О Боже, Сара! Сара!... Линдси, она… Сара! Теплое, знакомое ощущение Кетрин в моих руках заставило меня подпрыгнуть, ведь это был такой контраст с моими холодными руками. Думаю, только она удержала меня в вертикальном положении. Видеть Линдси такую бледную… обычно она была полна энергии… может, Элизабет была права, и я могла упасть в обморок. Словно почувствовав опасность, Элизабет поставила стул рядом со стулом Кетрин и подтолкнула нас двоих сесть. Я могла лишь обнимать Кетрин и плакать. Наши слезы лились на грудь нашей мертвой дочери. Моего ребенка не стало, как и моей жизни.