6. Scholia (1/1)

Вынесенное из полемики, а также из размышлений по данному предмету необходимое дополнение.Если обозначить его кратко, тогда получится словосочетание "тяга к справедливости". Тут, тем более, буквально вчера очередные результаты социологических исследований приводили, так по ним выходит, что для тех, кто по-русски изъясняется, "справедливость" - это наивысшая ценность. Ценнее родины, семьи и свободы... А что такое справедливость? Тем более в литературном произведении...? Это когда мой любимый герой с триумфом побеждает, а его враги превращаются в петушиный крик. Триумф героя, при этом может выглядеть по-разному, равно как и расправа над врагами. Конечно, чаще всего, как в Коньке-горбунке, плохой царь сварился в котле, в который залез по своей дурости, а герой в тот же день получает и его царство и царь-девицу в придачу. Впрочем, есть и другие варианты без свадеб и царств. Так Гавейн, что в финале Мула без Узды возвращает уздечку неизвестной гостье короля Артура, тоже триумфатор, поскольку ему пришлось перебить ради уздечки некоторое количество монстров, но зачем эта уздечка нужна, не поймет никто... Хозяйка мула забирает искомый предмет и уезжает прочь, без всякой попытки объяснить, что она приобрела от подвига паладина. Несправедливым, в довершение всего, кажется тот исход, который не нравится читателю, он же - потенциальный автор продолжения или альтернативной версии. Вне зависимости от всеобщих представлений о справедливости. Евдокии Ростопчиной не понравился отъезд Чацкого из Москвы, и она поступила очень просто - сочинила в стилистике Грибоедова продолжение: "Возврат Чацкого в Москву". Смыслом, конечно, сочинение Ростопчиной небогато: удовлетворив любопытство читателя будущей судьбой Сони Фамусовой ( в ее пьесе та носит фамилию Скалозуб), она дает понять, что Чацкий, постаревший и полысевший, в ряды основных московских группировок, как западников, так и славянофилов, не вписывается. Однако, выясняется под самый конец произведения, на Москве таки есть то общество, которое может и хочет принять Александр Андреича как родного. Между строк читается, что к нему принадлежит сама автор и ее круг. Справедливость в отношении грибоедовского героя может считаться восстановленной.Если такие повороты возможны с "Горем от ума", то в случае фэнтези они уже не просто возможны, а вполне ожидаемы. Вам мало доводилось слышать высказываний о том, что Профессор возвел напраслину на мудрого Саурона и оболгал честных и благородных орков? Может быть, не очень много, но вполне регулярно. Какой-то говорун даже фашистом назвал Толкина на основании его непримиримости к роду гоблинов. Из такого посыла - восстановить справедливость и написать правильную историю Мидгарда - вышел труд Еськова, нашедший своего верного читателя.Тексты, написанные от первого лица, здесь особенно провокативны, если, конечно, это не записки охотника с фокстерьером на норную живность. Сохранились свидетельства того, как старые моряки-офицеры восприняли "Цусиму" Новикова-Прибоя. "Взгляд баталера на великое историческое событие", - одно из них. Дескать, ничего он не понял, хотя сам был на одном из кораблей. (Правды ради, повествование там не всегда от лица баталера Новикова... ) Личный взгляд ограничен и несправедлив заведомо, и если в тексте идет речь о событии, завязавшем в узел судьбы многих участников, искушение посмотреть на него другими глазами слишком велико и порой непреодолимо. Иногда глазами победителя, иногда глазами его жертвы, иногда и вовсе глазами некоего стороннего наблюдателя - вывести из первого лица третье. Все эти возможности открываются даже в том случае, если читатель-автор ничего не имеет против канонической версии финала произведения. Взять другого персонажа, сделать его первым лицом, задействовать другие участки арены - и просто, и соблазнительно. Как выглядело Цусимское сражение глазами баталера с броненосца "Асахи"? Вполне себе ход. Ничем не лучше и не хуже, чем Квартальная Бойня глазами Кашмиры... О случаях, когда канонический текст от первого лица кажется читателю-автору несправедливым и тенденциозным, и вовсе говорить нечего. Такой читатель не откажет себе в удовольствии изобразить ситуацию "как она была на самом деле".Иногда несправедливой кажется история. Разве справедливо, что было три Рима, и все три пали. А Петр Великий назло предсказанию инока Филофея построил четвертый Рим - град Святого Петра Санкт-Петербург... Ничего не остается, как создать другой глобус.