Дневник профессора Лордкипанидзе (1/1)
Двадцатое сентября.То, что успел сообщить перед смертью предатель оказалось правдой. Биологическое оружие... Проклятье, стоило посвящать всю жизнь биологии, самой мирной из наук, чтобы под конец столкнуться с таким её проявлением. Надо бы думать о лечении, ловить самый призрачный шанс, а я всё пытаюсь понять: кто? Возможность создания боевых микроорганизмов мы обсуждали с Танаки и Майклсом, тогда, в тридцать девятом. Даже Цой в шутку придумал гипотетический знак, предупреждающий о возможной опасности. Как же жутко теперь видеть этот знак на дверях кают. Эпидемия... Капитан принял решение задраить все люки, "Пионер" переходит в автономный глубоководный режим.
Двадцать пятое сентября.Цой сегодня не смог встать, полная атрофия мышц ног. На него подействовало сильнее всего, видимо, сказалось голодное детство. Я не мог работать, всё смотрел на него. Странно, почему один мальчик погиб сам, обрёк на гибель тех, кого называл друзьями и все ради проклятого куска металла! Я ненавижу "Пионер"! Ненавижу!
Тридцатое сентября.
Плетнёв получил сводку от генерального штаба. Нам не помогут... Треть территории страны уже захвачена фашистами, противник продолжает наступление. Сейчас нет даже возможности эвакуировать детские дома и мирное население с оккупированных территорий, что уже говорить про нас. Приказ отдан чётко - лодка и технологии, в ней применённые в руки противнику попасть не должны. Капитан спросил меня, каковы шансы создать вакцину. Честно ответил, что минимальны. Да, я медик и зоолог, но не микробиолог. Сейчас капитан думает, как сообщить новости экипажу.
Второе октября.
Сегодня умер Цой... Мой мальчик... Мой лучший ученик... Полная картина протекания заболевания (неразборчиво, дальше запись сделана другим почерком)Болезнь начинается с повышения температуры до сорока-сорока двух градусов, такое состояние держится около суток. Жар сопровождается бредом, покраснением кожи, обильным потоотделением. Жаропонижающие препараты и холодные обертывания действую слабо, но необратимые изменения не зафиксированы пока ни у одного из пяти заражённых. Второй этап - постепенная и мучительная атрофия всех мышц, первой страдает поперечно-полосатая мускулатура. Комиссар Сёмин уже не может пошевелить даже рукой, но видно, что каждое мгновение доставляет ему мучительную боль. Остальные пока держатся, но по словам профессора заболевание слишком контагиозно, пока мынаходимся в замкнутом пространстве лодки мы все обречены. Совсем рядом небольшой остров, наш шанс спастись и похоронить достойно мёртвых, но...
Вокруг места нашей стоянки кружат два японских эсминца, на лодке не хватит боеспособного экипажа, чтобы уничтожить эти корабли, но и у противника нет возможности погрузиться на стометровую глубину. Патовая ситуация.Четвертое октября. (запись тоже сделана другим почерком)Капитанским приказом заставил профессора отдохнуть, всю ночь он провёл возле умирающих, стараясь хоть как-то облегчить их участь. Марат не покидает лабораторию, долгая дружба с Цоем и профессором сделала из нашего электрика ещё и биохимика. Пока лучшее, что он смог предложить - это мощное снотворное, позволяющее больным хотя бы короткий период не испытывать боли. Анальгетики помогают слабо, знаю по себе. Я начал хромать, на осмотре профессор заметил, что моя правая нога уже на три сантиметра короче левой. Неудивительно, что при каждом шаге я испытываю такую адскую боль. Особенно страшно выглядит Скворешня, наш старший водолаз, некогда способный сдвинуть обломок скалы теперь едва поднимает пылесос, но вместе со своими подчиненными продолжает поддерживать идеальный порядок на борту. "Смерть - не повод сдаться".
Шестое октября.
Несколько дней не мог вести записи, пришлось просить о помощи капитана. Выглядит он ужасно, впрочем, подозреваю, что я не лучше. Мне тяжело передвигаться, спина скована болью. Начала непроизвольно сокращаться гладкая мускулатура. Трое заболевших уже не могут контролировать собственные потребности, акт мочеиспускания и дефекации у них осуществляется произвольно. Помощник Плетнёва Гребенчук полностью утратил контроль над мимикой, пока это единственный подобный случай.
Десятое октября.
Капитан провел собрание всего экипажа, вопреки обыкновению не в кают-компании, а в лазарете. Пришло двадцать человек, пятеро членов экипажа уже мертвы, пятеро находятся в лазарете под моим присмотром. Капитану стоило всё огромных усилий, но ситуацию обрисовали предельно честно. Вчера на связь с лодкой вышли японцы, предложили обменять якобы имеющееся на борту лекарство на переход экипажа и лодки в подчинение империалистическому правительству. Экипаж ответил твёрдым отказом.
Мы с Маратом продолжаем работать на лекарством, но шанс на успех мизерный. Капитан отдал приказ по необходимости выдавать членам экипажа капсулы с концентрированным ядом. Мертвых приходится оставлять в их каютах, отключив вентиляцию. Глупые меры, болезнь уже везде.