Глава 2. Предел Маэдроса (1/1)

—?Зачем ты пришел, Миерин? —?усталый, взбешенный голос юноши разбил вдребезги ночную тишину. —?Мне не нужна компания. Сейчас.Рваные, дерганые фразы. Блуждающий взгляд, лучающийся серебряным светом. Сжавшаяся до белизны на рукояти меча кисть. Юноше было больно?— и сам мир отзывался на его чувства, не смея беспокоить даже мимолетным колебанием воздуха.—?Я обещал тебе поддержку, помощь и совет. —?голос старика был жестким, но понимающим. В нем не было сочувствия?— только сожаление. —?И ты в них нуждаешься. Сейчас.Ровная, несгибаемая мощь майа в клочья разбила тишину, которой юноша отгородился от мира. Тот даже не попытался восстановить статус кво?— только отмахнулся от волны прохладного воздуха.—?Я не в настроении для вежливых бесед, Миерин. Чего ты от меня хочешь? —?Руалас все-таки посмотрел в глаза старику. Они сверкали тем же живым серебром, что и у юноши, но были на порядок спокойнее. Впрочем, что-то в них было. Что-то неуловимое, слишком хорошо спрятанное в глубине.Волнение, возможно?—?Чтобы ты выговорился. —?ответ старика был неожиданно четким и простым. —?Я не хочу, чтобы ты без оглядки сорвался на войну со Врагом. Тебе еще слишком рано отправляться в чертоги Владыки.Руалас только покачал головой. Он был разъярен?— и возможная смерть волновала его в последнюю очередь.—?Если я не убью пару орков?— я отправлюсь за сыном Барахира. И освежую его быстрее, чем Лютиэн успеет сказать хотя бы слово в его защиту. —?тени, всегда бывшие во власти владыки ушедших, снова начали сплетаться в крылья за спиной у юноши. Он не шутил и не преувеличивал.Старик, впрочем, на это только усмехнулся?— возбужденная, яростная, молодая сила прошла сквозь него, будто сквозь морок?— юноше отчаянно не хватало опыта, чтобы просто держать свою власть под контролем. И исправить это могло только время.—?Освежуешь? —?Миерин коротко хохотнул. —?А что еще? Сдерешь кожу, намотаешь внутренности на раскаленный стержень и заставишь их съесть? Медленно, по частям вырвешь мужество? Порвешь на куски? —?голос старика набирал силу. —?Я застал первую войну, Руалас. Именно это творили с попавшими в плен эльда приспешники Врага. Хочешь, покажу?Юноша только покачал головой. Он и без того видел картины, о которых говорил старик?— слишком плотно были соединены их мысли, слишком ярки были воспоминания хранителя мертвых. Покачал головой?— но и только. Он уже хлебнул первой крови, он еще помнил свою первую жизнь, и подобные картины не вызывали даже отвращения. Ко много можно привыкнуть, но к жестокости привыкаешь быстрее всего. Кроме хорошего отношения, возможно.Их взгляды снова скрестились?— и только теперь Руалас дал слабину. В конце-концов, старик читал его, словно открытую книгу.—?Ты прав, Миерин. Плевать мне на сына Брахира. Это… существо не понимало, куда влезало. —?он покачал головой. —?Я ведь делал Лютиэн предложение. Три раза делал… Она никогда не отвечала. Ни отказом, ни согласием. Я думал, что она ждала согласия отца. Я… надеялся на это.Фразы давались ему с почти физическим трудом. Юноша почти глотал слова, отчаянно сжимая зубы. Он уже не смотрел на старика?— глаза были плотно закрыты, и даже мир вокруг будто застыл.—?Ты получил дозволение Тингола? —?голос древнего майа был отчаянно, до изморози спокоен?— и контраст между его речью и полными боли словами юноши делал ответ только еще более очевидным.—?Да. Три года назад, сразу после битвы за Бресиль. —?он вздохнул и как-то странно мягко покачал головой. —?Gosannu.Лес, еще вчера лучившийся жизнью, теперь залит кровью. Тела людей, орков и эльдар валяются вперемешку, целыми грудами устилая поле битвы. Стоны умирающих, крики раненых, полные ненависти боевые кличи?— все смешалось в одну кроваво-красную кашу.Первый удар людей из дома Халет отбросил орков далеко назад, но этого было мало?— на место одного убитого порождения Моргота становилось двое, и вскоре уже люди с трудом держались под натиском свиноподобных тварей. Редкие вкрапления эльдар из авангарда армии, переданной под командование Белега Куталиона, не давали защитникам весомого преимущества, но вселяли в них надежду?— и они дрались троекратно от того, как могли бы сражаться обычно. Однажды люди поклялись хранить переправу Тейглина, и теперь до последней капли крови исполняли свой долг.Перелом в битве не был ознаменован ни топотом коней, ни громкими кличами, ни даже свистом стрел?— просто в один миг орков стало меньше. Просто в один миг люди смогли осмотреться, и осознали, что ошиблись?— нет, их количество не уменьшилось. Орки все таким же бесконечным черным валом шли вперед, но теперь они нападали не на людей. Нет, на них больше никто не обращал внимания?— будто и не важны они теперь были.Он шел, подобно живому мечу, и темный вал из озлобленных, визжащих тел расступался перед ним. Он шел, и серебряные доспехи, уже покрывшиеся толстым слоем засохшей крови, с каждым мигом сияли все ярче и ярче. Простой клинок с лунным камнем в основании гарды словно молния рассекал тела и непрокованные доспехи, а целые ряды врагов перед ним будто сходили с ума, начиная рубить во все стороны, убивая своих же или себя. Ни один удар не достигал его доспехов. Ни одна стрела не проникла за очерченный серебристой молнией ореол… Да и как они могли попасть в того, кто видел все их удары задолго до того, как они начинались. Того, кто начинал уходить от выстрелов еще до того, как они были сделаны. Того, чья грубая, полная отвращения мощь сдавливала волю целых рядов, создавая в строю прорехи и обращала врага в его союзника.В том бою Руалас, дитя звезд, и стал мечом Владыки Тингола?— палачом и рукой, исполнителем и управителем над мелкими поручениями.Только спустя год он перестал чувствовать чужую кровь на своих руках.—?Я победил тогда… Белегу осталось только ударить в тыл и фланги, да добить побежавших. —?он покачал головой. —?Все было бессмысленно. Дом Халет все равно почти уничтожили, пусть и парой лет позже. Слишком увлеченно они спорили, кто станет следующим вождем.Старик нахмурился. В своей жизни он видел тысячи битв, и показанная юношей стычка для него не выглядела заслуживающей даже мимолетного значения, но для того она была первой и единственной.—?Что ответила Лютэн? —?он спросил просто для последней точки?— они оба знали ответ.Юноша нахмурился, но все-таки заставил себя говорить.—?Она сказала ?да?. Берену. —?в этот миг он все-таки не выдержал, и ударил по стволу дерева, грубо, разбивая в кровь кулак и прижимаясь лбом к прохладному стволу. —?Я ведь люблю ее, Миерин. Действительно люблю… А она не смогла даже ответить отказом.Старик покачал головой. Что тут было сказать?—?Теперь ты ненавидишь еще и ее… —?он вздохнул. —?Значит, завтра ты отправляешься к пределу Маэдроса?Руалас задумчиво кивнул.—?Да, постараюсь прорваться к Химрингу. Там сейчас каждый боец на счету… Каким только чудом держатся? —?он вздохнул. —?Мне… нужно уйти. Здесь слишком много воспоминаний.Старик только покачал головой.—?И принесет человек, прошедший сквозь завесу, гибель Дориату. —?он прищурился, посмотрев на юношу. —?Из-за прихода Берена из скрытых завесой лесов уйдешь ты. Скажи, Руалас, ты помнишь, зачем тебя приняли в этом королевстве?Юноша вздохнул. Он прекрасно понимал, о чем говорит старый наставник.—?Ты обещал Тинголу защитника-майа, готового стоять за Дориат перед Морготом до последней капли крови. —?он нахмурился. —?Но я не могу больше здесь находится, Миерин. Каждый листок, каждое дерево, каждый лунный луч здесь напоминают… пропитаны о ей. Я вернусь?— через пару лет, может десять или двадцать. Но пока… находится тут хуже любой пытки. Пойми меня.Старик внимательно смотрел на него. В его взгляде не было осуждения?— только легкая горечь.—?Перед тем как ты уйдешь, ты должен понять?— обратно ты можешь уже не вернутся, и найти лишь пепелище на месте благословенных лесов. Ты готов пожертвовать своим долгом ради избавления от мимолетной боли? —?голос майа был жестким и четким, но ответный взгляд юноши не уступал ему в твердости.—?Дориат простоит еще пару лет, завеса полностью исправна. —?он вздохнул. —?А если я не выдержу, и силой возьму Лютиэн?— худо будет всем. Самая большая опасность для Дориата сейчас кроется не в моем отсутствии, но присутствии. Поверь, Миерин, я знаю, о чем говорю. От моего нахождения на посту лучше не станет никому. —?он вздохнул, и все-таки продолжил. —?Спасибо, что пришел. Мне и правда нужно было выговорится. Старик кивнул, и пропал?— все слова были сказаны. Руалас же встал, и закинул давно собранную котомку за спину?— перед уходом в добровольное изгнание следовало зайти в оружейную… И попрощаться. В конце-концов, Тингол мог видеть его в последний раз. Предел Маэдроса?— не славный Бресиль, там легко мог сгинуть даже майа. Да и сам Маэдрос, на самом деле, майа ничуть не уступал. Более того, большую часть безусловно превосходил… Но отбить Предел окончательно ему так и не удалось.Кто знает, может быть еще один высокий дух?— именно тот перевес в силах, которого ему не хватает.---—?Это все? —?спокойный голос среброволосого владыки разнесся по тронному залу. Во взгляде Тингола стояло ледяное бешенство.—?Да, господин мой. —?Руалас молчаливо смотрел в глаза короля, не отводя взгляд. Для него уже не было разницы между яростью или укором владыки?— он желал только уйти. И Тингол понимал это даже лучше, чем сам юноша.В тронном зале повисло молчание. Эльвэ странно смотрел на Руаласа, на одном колене застывшего перед троном. В его фигуре сочеталась ярость, так похожая на ту, что испытывал сам король, и жажда действия. Юношеский мятежный дух все-таки настиг его?— пусть и спустя годы. Или он просто перенял от эльдар, среди которых вырос, скорость взросления?—?Куда двинешься? —?он внимательно посмотрел на юношу.Моргот захватил многие, очень многие земли после страшного поражения в Дагор Браголлах, в котором армия нольдор была разгромлена, а Враг вернул контроль над всем севером Белерианда.—?В Предел Маэдроса, господин мой. Первый из сыновей Феанора?— единственный, кто еще не склонился перед Мелькором в северных землях. Его королевство ежедневно отбивает атаки бесчисленных орд?— и мой клинок не будет там лишним. —?по лицу Тингола пробежала тень. Он не любил нолдор, самим своим существованием оспаривающих его власть в Берелианде, а детей Феанора и вовсе ненавидел?— слишком многие его друзья были убиты тем в Альквалондэ, Первой Резне. Вражда между нолдор и тэлери уходила корнями во времена эпохи Древ, но что такое тысячелетия для бессмертных эльдар?—?Не доверяй сыновьям Феанора, сын звезд. Пусть сейчас они и сражаются против врага?— при первой же возможности они вонзят тебе в спину нож. Им не ведома честь?— только гордость, жадность и не имеющие конца амбиции. —?Руалас кивнул, слегка улыбнувшись.—?Пусть так, господин мой. Но сейчас они сражаются против Врага всего сущего?— и я не останусь в стороне. —?юноша встал, поклонившись. —?Для меня было честью быть вашим учеником, владыка Эльвэ.Эльдар на троне кивнул. Это был не первый раз, когда его ученики отправлялись на войну, пусть он и сделал все, чтобы защитить свой народ.—?Для меня было честью быть твоим учителем, сын звезд. —?юноша снова поклонился. Его никто не собирался держать насильно?— и он ценил это даже больше, чем если бы ему предложили помощь, которую он бы все равно не принял. Он уходил, чтобы не возвратиться. Он слегка помедлил, и имено поэтому услышал последний вопрос своего короля.—?Скажи, Руалас, если бы я все-таки отдал тебе свою дочь, остался бы ты в лесах Дориата? —?голос владыки лесов был до странности задумчивым. —?Если бы я все-таки уничтожил сына Барахира, дал тебе право на возмездие похителю обещанной женщины, сохранил ли бы ты свой клинок в ножнах?В дворцовых палатах повисла тишина. Юноша с чем-то, напоминающем смесь шока и изумления смотрел на короля, чье лицо ничуть не изменилось, только серебрянные глаза смотрели жестко и строго. Будто тот и не спрашивал того… Что спрашивал. Но все-таки?— все-таки юный майа задумался. Элу Тингол никогда не спрашивал чего-то просто так?— и он должен был ответить предельно искренне, как и подобает отвечать воинам своему королю.Лютиэн, красивейшая из эльда. Девушка, при одной мысли о которой у сына звезд до треска сжимались зубы, а за спиной почти вспыхивали крылья. Любил ли он ее? О да. Остался ли бы он ради нее в Дориате?—?Нет, мой господин. —?голос юноши был тверд, куда тверже, чем он сам от себя ожидал. —?Я должен уйти. Не могу обьяснить, почему, но… Этого требует сама моя суть.В зале снова повисла тишина. Тингол, казалось, вовсе не был удивлен сказанным?— хотя сам сын звезд шокированно смотрел на самого себя. Он действительно говорил искренне, но сам был удивлен тем, что именно сказал. Да, его суть и правда требовала уйти?— и не куда-то, а к Пределу Маэдроса. Будто какой-то крюк вцепился в его грудь, и тащил, тащил, сильнее, чем он мог споротивляться. Ни уйти, ни оборвать веревку?— только подчинится, и пойти самому?— или висеть на конце, крича от боли, когда его потащит силой.—??Отправится на битву звездное дитя?… —?голос Тингола был странно задумчивым и меланхоличным. —?Все-таки судьбу не обойти, ученик. Хотя видят вала, я пытался.Его взгляд был полон откровенного сожаления, и Руалас вздохнул.—?Я погибну там, мой король? —?он уже понял, что Тингол говорит о том, самом жестоком пророчестве владычицы Мелиан, пророчестве, целая строфа из которого была почти вырвана из его памяти. Хотя… не вырвана, но вырезана, и серебро разрыва явно говорило о том, кто именно стер ему память. —?Госпожа Мелиан… Что именно мне уготовила судьба?Его голос дрожжал. Слишком хорошо он понимал, почему пророчица могла стереть ему память. Не закрыть, не помочь смириться, не исцелить душу?— но вырезать с концами, под корень, будто и не было в его жизни этих минут. Она никогда не сделал бы этого против воли?— не было у нее сил сломить его защиту, да и сама суть детей Иллуватара противилась грубому внушению.Сотворить что-то подобное она могла только по его просьбе. Только если он сам решил, что этого пророчества ему лучше… Или просто нельзя знать.В зале повисла тишина. Взгляды двух майа столкнулись?— и разошлись. Они слишком хорошо знали друг друга, чтобы спорить.Руалас встал и пошел к выходу из тронного зала, в последний раз отпечатывая в памяти красоты Менегрота, величайшей крепости иатрим. Крепости, в которой он окреп и вырос. Крепости, которую пришло время покинуть. Крепости, в которую ему скорее всего не суждено вернуться.—?Голубой и серебрянный. —?раздался грустный, наполненный болью голос Мелиан, все это время сидевшей на престоле с закрытыми глазами. —?В дни величайшего отчаяния, когда ты уверишься в своей гибели и иных путей к спасению не останется?— иди за цветами Второго Дома.Голос Мелиан был пуст и полон сожаления. Она не знала, но представляла, что именно ждет ее ученика, но не могла ему сказать?— только предупредить и наставить на правильное решение. Слишком тяжело он принял правду десять лет назад. Слишком тяжело было убедить его остаться, а не отправится тут же в Аман, в чертоги Мандоса.Руалас горько улыбнулся.—?Благодарю за совет, госпожа моя. —?он снова поклонился и вышел из тронного зала.Все слова были сказаны.