Q: дарк! ау или просто нечто очень тяжёлое по отп (1/1)

сначала приходишь ты и нарушаешь весь покой.дайя болезненно жмурится, пытаясь привыкнуть к свету фонарика. рядом с ней стоит девушка в желтом вязанном свитере, заботливо связанным чьими-то ласковыми и тёплыми руками и дайя не может понять почему она здесь, ведь ей нужно быть там, с тем человеком, что греет её даже на расстоянии. свет фонарика почему-то кажется таким ярким, что не напоминает ничего кроме солнца. на большую огненную звезду больно смотреть. однако без неё невозможно существовать людям. это не укладывалось в голове, это было нелогично. нелогично значит неправильно.и сейчас солнце стояло рядом, обжигая и слепя глаза и лицо, с волнением во взгляде. дайя молчит, ждёт, не знает, что ей делать. к ней никогда никто не ходил.дайя не может привыкнуть к свету, трёт глаза, оглядывается. со ступором осматривает протянутую ей руку и не решается протянуть свою в ответ. девушка дышит ровно, не пытается подбодрить улыбкой, глядит на неё настороженно и неуверенно, стараясь не отводить взгляд. у дайи щиплет глаза.воздух слишком спёртый и девушка со вздохом отворачивается и открывает в комнате окно. дайя оглядывается смотрит с вопросом, но молчит. не понимает, честно не понимает.—?я ханамару. можешь мне помочь?дайя отвечает не сразу. пожалуй, она не сразу может и понять её слова. имя крутиться в голове, дайя хочет его запомнить.—?чем, ханамару? —?имя она добавляет специально, хочется его услышать от себя. голос у неё тихий, очень хриплый, имя застревает в горле. дайя откашливается.—?для начала скажешь мне своё имя? —?ханамару впервые улыбается. улыбка красивая, светлая и очень уютная. дайя смотрит в ответ со странной смесью эмоций. не улавливает зачем ей это нужно.—?меня зовут дайя. —?в голосе слышатся нотки чего-то отдалённо живого, но они быстро уходят. она говорит так тихо и почему-то с ужасом думает, что ханамару не услышит, уйдёт. она её спугнула, точно спугнула.ханамару не уходит, её улыбка теплеет. во взгляде появляется что-то до ужаса родное и такое приятное, что дайя чувствует, как кровь приливает к её лицу. она пытается изобразить у себя на лице такую же улыбку и, честно говоря, это пока самое сложное за неделю. ханамару издаёт милый смешок и дайя, как минимум, тает. глупое слово.—?честно говоря, я здесь потерялась.ханамару ожидает вопроса или подсказки, но натыкается на молчание. они молчат ещё пару долгих минут и до дайи не сразу доходит, что говорить должна сейчас она. дайя с опаской решается всё-таки что-то сказать, но ханамару успевает перехватить:—?как долго ты тут живёшь? —?ханамару глядит прямо в глаза, пытаясь придать взгляду решительности. она вновь скользит по ней взглядом, чуть внимательнее, дайя видит едва уловимую жалость. смесь этих эмоций сложно передать.—?достаточно. —?дайе сложно даются слова, она отчего-то хрипит и своему взгляду пытается передать все слова на планете, которые никак не вырываются из неё. ей так хочется, чтобы мару, ханамару поняла.потом ты остаёшься и это ощущается мурашками по всей коже. дайя растворяется во всём этом полностью, с нескрываемой охотой смотрит на ханамару, то ли от любопытства, то ли от простого неверия. дайя засыпает на полчаса и каждый раз, в холодном поту, уставшая, находит ханамару рядом. это ощущается так сильно, что дайя впервые за столько времени позволяет себе слёзы.дайя оглядывается вновь, жадно хватает ртом воздух, внимательно и осторожно ищет. находит её опять в кресле и прилив спокойствия вновь рядом. так близко, что его можно ощутить и потрогать рукой., но дайя не может пошевелиться. наверное, оттого, что всё в порядке.потом слышит отчего-то громкое слово?— ?нет?,?— за окном и задёргивает шторы.дайя не успевает выдохнуть, ханамару везде, где бы она не находилась. отчего-то её ощущение наполненности теперь чувствуется, как переполненный сосуд до краёв. не как субботнее утро.как два ночи во вторник.ханамару дарит ей свою ослепительную улыбку. дайя не знает, что хочет больше улыбаться также или видеть эту улыбку чаще. ответ приходит мгновенно?— быть причиной её улыбки.ханамару говорит с ней и это самое-самое важное. это не мелочи, это такое трепетное и ценное и дайя так жадно хватает её тон голоса и манеру речи, что по итогу не понимает ни слова.вместо ответа она улыбается. ханамару непонимающе тоже.слово ?плохо? не вмещает в себя все, что дайя бы хотела сказать, поэтому она молчит, и ханамару молчит тоже, дайя думает.пожалуйста. поговори, поговори, поговори.ханамару рассказывает, как прошла её неделя, и сияет от счастья, и дайя кивает, молчит и думает.она счастлива, она счастлива, она счастлива. кто из них больше, не понятно, но счастье где-то здесь. дайя цепляется за остатки чего-то прошлого, но спустя чуть меньше суток решает отпустить. ради кого? ради ханамару.теперь у дайи будто бабочки в желудке кружат. и хотя они кружат, дайе дышать сложно. она отчего-то не верит в это, в эти улыбки, звуки и разговоры. когда она не закрывает окно, чей-то голос просит прийти в себя.,а потом сдаётся. ей кажется, что ханамару не целует её, а проводят крыльями те глупые бабочки, которые успели разжиться внутри неё и остаться слишком долго. ханамару много, она как одна из бабочек, успела за короткий срок поселиться в её сердце, оставив в нём так много.по итогу окажется, что оставит она целую себя., но пока они целуются, дайя успевает только глаза закрыть, да в волосы руку запустить. слишком живые, слишком мягкие. не существующие.окно трескается. звёзды в глазах гаснут. бабочки умирают одна за одной. дайя была настолько влюблена и это было так реально. настолько, что до конца так и не смогла осознать, что ханамару не существует. просто крылья у бабочек тоже рвутся, а даже самая большая звезда во вселенной когда-нибудь да погаснет. так не было задумано, но так сложилось.***когда-то бабочки порхали внутри меня, своими невесомыми крыльями, проходясь по моим внутренностям, царапая плоть. это было одновременно невыносимо приятно и прекрасно отвратительно. они заполняли мои лёгкие, подбирались к горлу, перекрывая доступ к кислороду. при виде тебя, я буквально переставала дышать. бабочки резали мои вены изнутри, кровь разливалась по их маленьким нежным конечностям. они оседали на сердце, мешая ему нормально функционировать, а по тому оно то останавливалось, то начинало биться с немыслимой скоростью, пытаясь прогнать крылатых паразитов. им нужно было чем-то питаться, так что они забирали всю мою жизненную энергию и пили мою кровь, вместе с необходимыми питательными веществами. я исхудала, побледнела, но отчего-то мне казалось, что всё в порядке. что так всё и должно быть.,а потом ты ушла. дышать стало вдруг так легко, и так непривычно. переизбыток кислорода резко ударил мне в голову. я перестала чувствовать сначала кончики своих пальцев, потом поняла, что и твоих тоже, а затем я перестала чувствовать в принципе. лицо дёргалось в непонятной гримасе, похожей на улыбку, коей не являлась. я пыталась сделать вид, что всё нормально. меня настигало ощущение постоянного беспокойства и тревоги. я привыкла к порезам, наносимым хрупкими крыльями, а вот к их болезненному заживлению, привыкнуть я так и не смогла. я чувствовала себя так свободно, но эта свобода для меня была бессмысленна. я не хотела её. внутри стало так пусто, и я абсолютно не знала, что мне с этим делать. где-то внизу живота разлагалось чувство моей безумной и неоправданной влюбленности, на останках которой зияло разрастающееся чувство одиночества.неужели, когда любишь кого-то это всегда так болезненно противно и приводит к одному и тому же? может я просто не умею выбирать людей? может я просто позволила порхающим паразитам поселиться у меня внутри, спутав их с прекрасными бабочками? кажется, я стала так зависима от них, что теперь просто не представляю свою жизнь без них. без тебя.всё, что осталось от тебя?— кладбище бабочек в моём животе и ощущение поцелуев на губах.