Глава 14 Предвкушение (1/1)
Продолжение POV ГриммджоуЕщё одна ложка оказалась во рту, а я послушно глотал. Голову (в ?непострадавшести? которой я уже начал было сомневаться) стали посещать очень странные мысли. Например то, что раньше меня никто так не кормил. С самого детства…Флэшбек-Пошевеливайся! – рявкнул отец, а я, испугавшись, бегу в свою комнату – собираться. Я не знаю, куда мы едем, зачем, да мне, в принципе, все равно. Разум сосредоточен лишь на слезах, споро катящихся по щекам.
Это стало так привычно. Если раньше я именно плакал – с воплями, слюнями, соплями и прочей атрибутикой сего процесса, то теперь были лишь слезы. Я не садился, положив на голову колени, не кричал, истеря и тем самым призывая кого-нибудь пожалеть меня, а просто не сдерживал влагу, рвущуюся наружу. Не то, чтобы я был плаксой, хотя, возможно, был, а просто предпочитал не насиловать себя, стараясь удержать все внутри.
Однако родители видели истерику только один раз, тогда меня сильно побили, правда, непонятно за что. Поэтому больше я не осмеливался плакать в их присутствии. Вот и сейчас, пока я быстро натянул джинсы и какую-то майку, слезоточивость прекратилась. Лицо высохло, краснеть оно даже не начинало, что меня всегда безмерно радовало.
Я выбежал в коридор, пыхтя и отдуваясь, будто после пробежки длинной дистанции. Тогда мне было 5 лет, на следующий день должно было исполниться 6. Спросите, как я могу помнить тот день, учитывая тот факт, что произошло это 12 лет назад. Но помню благодаря событию, произошедшему после…-Все! – отдышавшись, выдохнул я.
Отец все это время стоял ко мне спиной, чего-то шарясь в шкафу. Он даже не обернулся, когда я интенсивно топал ногами по полу и шумно дышал. Обернувшись, придирчиво оглядел меня, кажется, остался тогда доволен. Хотя лицо с маски неудовольствия не изменилось, я думал, что доволен.Резко схватив меня за руку, вытянул из квартиры, на ходу закрывая дверь всего на один замок. Такая спешка была впервые, не смотря на то, что он всегда куда-то спешил и опаздывал.
Потом мы бежали по улице, точнее он шел быстрым шагом, а я бежал следом, морщась от боли в руке, которую сильно сжал отец. Я помню тот день в мельчайших подробностях. Я помню, что было очень тепло и солнце жарило как сумасшедшее, не смотря на то, что ещё была весна. Не смотря на то, что была весна, создавалось впечатление, что лето в самом разгаре. Помню листик, сорвавшийся с дерева и попавший мне в лицо, из-за чего я на секунду потерял зрение. Помню маленькую собачку, с громким тявканьем кинувшуюся к нам. Отец, что-то резко буркнув себе под нос, подпихнул её ногой, несильно, но песик отлетел на метра два, упал. Потом вскочил и быстро побежал в сторону зоомагазина, сопровождая бег тихим скулением. Отец уже не смотрел в его сторону, а продолжал мчаться дальше.
Мы бежали, наверное, минуты две, хотя казалось, что прошло слишком много времени, а мы просто очень медленно передвигаемся. Когда отец внезапно остановился, я, естественно, врезался в его спину. Бежав все время позади, я ничего впереди не видел из-за широкой отцовской комплекции. Вынырнув из-за спины, чтобы посмотреть, чего мы остановились, только успел открыть рот, как отец втолкнул меня в машину на заднее сиденье. Прежде, чем я успел осознать хотя бы, чья это машина, дверь резко захлопнули. Отец сел на пассажирское сиденье возле водительского кресла.
Он что-то быстро проговорил, мужчина, сидящий рядом, ответил ему, а потом повернулся ко мне. От взгляда темно-карих, почти черных глаз по телу пробежала дрожь.
-Ничего, — не спеша проговорил он.А я не понял тогда, что он имел ввиду. Предположив, что отец попросил мужчину что-то найти на заднем сиденье, а он ответил этим словом, подразумевая тот факт, что там ничего нету. Но ведь там был я! Тем более что мужчина явно смотрел именно на меня, не вбок, не над головой, а прямиком в глаза. Именно из-за этого и появился тогда какой-то дискомфорт. Теперь я называю это чувство так, а тогда я не знал, как это называется и просто испытывал что-то новое, пытаясь разобраться, в чем же дело.
Когда человек сидит на неудобном кресле, постоянно ерзает и пытается найти выгодную позицию, он испытывает неудобство, дискомфорт. А тут совсем другое. Когда ты испытываешь дискомфорт на психологическом уровне. Теперь, в свои восемнадцать, я не чувствую разницы, называя и то и другое дискомфортом, а в то время эта разница чувствовалась очень остро. Теперь, каждый раз произнося слово ?дискомфорт? в том или ином значении, я вспоминаю это. Невольно, больно, но вспоминаю.Потом мужчина отвернулся и через мгновение повернулся отец. Его лицо было нахмурено, а брови почти сходились на переносице. Внезапно он протянул руку вперед, а я невольно вжался в спинку кресла. Заметив такой мой жест, лицо разгладилось, и он вполне мирно, даже с толикой теплоты сказал:-Расслабься.Запустил длинные пальцы в волосы, поднимая наверх голубые прядки, упавшие на лоб и разгребая пробор. А потом взъерошил шевелюру, сотворив на голове какое-то гнездо (как я впоследствии увидел в зеркале заднего вида), и внезапно улыбнулся. Отвернулся. А мне так хотелось смотреть на открытую улыбку, в кои-то веки появившуюся на его лице. Я никогда её не видел, а руки он тянул ко мне только, чтобы ударить. Именно в этот момент мне стало по-настоящему страшно. Лучше бы он хмурился, стрелял в меня злобным взглядом, но я бы был уверен, что все будет как всегда, что ничего не изменилось. А теперь появились какие-то подозрения насчет того, что может произойти что-то плохое…***Ехали мы очень долго. И я, подремывая, почти провалился в сон, как машина остановилась. Резко выскочив наружу и открыв дверь, отец стал тормошить меня. Я сонно приоткрыл глаза, как меня резко выдернули на улицу с пригретого места. Я послушно плелся следом за отцом, а сзади меня шел тот самый мужчина с убийственным взглядом. Отец сопровождал наше шествие не очень грубыми матами, значение которых я не понимал.
Остановились мы только возле какой-то металлической двери. Я не заметил как мы к ней подошли, потому что все время смотрел в землю, подпинывая иногда носком кроссовка отдельные камешки, наиболее мне не понравившиеся. Когда мужчина с карими глазами стал зачем-то стучать по двери в разных местах, я решил осмотреться, думая, что этот процесс затянется. Справа, примерно в метре от меня была кирпичная стена, а мы, собственно находились в каком-то тупике. Сзади тоже была такая же стена из красного кирпича. Как вы поняли, впереди меня уже не удивили обшарпанные и кое-где потрескавшиеся камни, среди которых выделялась та самая серая дверь, как будто от сейфа. Посмотрев налево, я обнаружил очень длинный проход, выходивший на улицу. Потом поднял глаза вверх – стены тянулись более чем высоко, по небу быстро проплывали белые перья облаков. Я даже помню, как подумал, что одно из облаков похоже на мою подушку в виде комичного кролика с большой головой.
Вдруг что-то щелкнуло, отчего я вздрогнул, а отец тут же схватил меня за руку, втаскивая в помещение вслед за мужчиной. Только мы оказались внутри, как дверь сзади захлопнулась. Я рефлекторно обернулся, а потом зажмурился от резко ударившего в глаза света. Свет был не белый, не желтый, тускло-голубого, однако довольно-таки ярко освещал определенную область. Исходил он от небольшой овально-вытянутой лампочки, расположенной над дверью.
Впереди послышался какой-то шорох, я снова обернулся, отмечая, что слишком часто напрягаю шею, хотя это вполне естественно для ребенка. Я видел двух мужчин в костюмах. Хотя то, что это мужчины подвергалось сомнению, так как лиц я не видел. Лампочка была сделана под небольшим наклоном вниз, а рост мужчин позволял головам находится над её уровнем. Из-за чего освещение фигур начиналось с белоснежного воротничка на рубашке, а заканчивалось примерно в районе колен.Они начали о чем-то тихо переговариваться с мужчиной, а я в это время был сосредоточен на руке отца, вспотевшей и судорожно сжимающей мою, дабы хоть немного успокоиться. Один из охранников вдруг наклонился вперед, осматривая меня. Как оказалось, на них ещё были эластичные маски, плотно обтягивающие лицо, а на глазах солнцезащитные очки, что позволяло сохранять полную конфиденциальность. Дотронувшись холодными пальцами до подбородка, он повернул в сторону мою голову, осматривая лицо. Удовлетворившись, чеканным, абсолютно бесстрастным голосом сказал:-Проходите.От его прикосновения меня изначально бросило в жар, а от голоса в дрожь. Интересно, какие ещё эмоции мне за сегодня придется испытать на собственной шкуре?
Охранники отошли в разные стороны, и перед нами разъехались ещё одни металлические двери. Ощущая какую-то таинственность, исходящую от этого места, я прекратил дышать, и даже сердце, кажется, остановилось, в предвкушении чего-то!