1 часть (1/1)
Странное состояние, когда просыпаешься с ощущением, будто вызванное паническим страхом оцепенение медленно проходит, оставляя только слабость, дрожь в конечностях и легкую дереализацию. То, что предшествует такому состоянию, всегда ассоциировалось у нее с утоплением. Впечатления из накопившихся, что могут преобразоваться в нежелательные образы, блуждают в опасной близости от границ сновидения в поиске возможностей преодолеть ненадежную защиту, а затем просачиваются сквозь нее, как жидкость сквозь марлю, найдя в содержимом сна те компоненты, вслед за которыми могут быть вытянуты из архивов памяти. Инстинкт самосохранения запоздало бьет тревогу, пытается сопротивляться разрушительным факторам, но путь для пугающих образов уже открыт, и кошмарный сон наваливается, словно огромная масса воды, заставляя погружаться в пучины омерзительных в своей нелепости образов.В этом сне она и правда тонула, - будто подсознание, уцепившись за ассоциацию, сыграло злую шутку с самим собой, - только не в воде, а в густом черном веществе, напоминающем нефть. Оно то стекалось в одно чернильное пятно, издающее кошачье шипение, то расползалось, формируя вокруг нее кокон. Его фантомные ветви, оказавшись неожиданно плотными, продавливали кожу, вползали внутрь кровеносных сосудов, текли по ним, сталкивались друг с другом, образовывали наросты, которые сразу же начинали гнить, источая все ту же нефтеобразную субстанцию. Проснувшись, но все еще не придя в себя окончательно, она вспомнила, что где-то на задворках сновидения постоянно звучал странный дребезжащий смех. Только сейчас она обратила внимание на эту деталь, осознав, что неестественный смех все еще звучит в голове. С целью отвлечься от продолжающих возникать перед глазами образов из сна и неприятного звукового сопровождения, она поспешила выйти из душной комнаты в сад. И... увиденное там вызвало мысль о внезапном сумасшествии. Растрескавшуюся от сухости почву покрывали толстые корявые корни; ее передернуло от их схожести с разветвлениями темной жидкости из сна. В некоторых местах на корнях были мозолистые выступы, на которых ютились крупные, цвета сырого мяса, цветки раффлезии. Над ними роем кружились жирные мухи, привлеченные исходящим от растений запахом тухлятины.Цветы были настолько яркими, а запах их настолько тяжелым, что у нее заслезились глаза и помутилось в голове. В горле пересохло, возникла ужасная жажда. Обезвоживание было настолько сильным, будто она сутки шла по жаре; даже кожа на руках стала напоминать шелестящий пергамент. Спотыкаясь о корни, она начала поспешно пробираться к тому месту в саду, где должен был находиться колодец. Столько холодной, кристально чистой воды. Так много. Она набирала жидкость в пригоршни и вливала в иссохшие внутренности, умывалась ею, обтирала шею и плечи, окунала волосы в ведро, пыталась вобрать в себя как можно больше живительной влаги. Болезненное состояние постепенно отступало, и на смену ему приходило умиротворение, неуместное посреди жуткого пейзажа. Только где-то на втором плане еще оставалась тревожное понимание неправильности происходящего. Она зачерпнула еще пригоршню. Прозрачная колодезная вода.Нечто густое и черное, как меласса, источающее одуряющий запах. Она с воплем замахала руками, силясь избавиться от мерзкого вещества, но оно липло к коже, въедалось в каждую складку, невыносимо обжигало. Вопреки здравому смыслу, его становилось все больше и больше, оно словно разрасталось. Оно приобретало плотность. Уже не жидкость, а корявые черные ветви, с которых стекали маслянистые капли, вновь, как в том сне, протыкали кожу и исследовали жилы тут же проклевывающимися отростками. Крик уже не шел из горла - там истекала гноем ветвистая мерзость. Жидкость заполняла дыхательные пути. Она снова тонула, и снова ее преследовал нечеловеческий дребезжащий смех.Она проснулась в холодном поту и, как и в сновидении, не сразу пришла в себя. Распахнув дверь, удостоверилась, что за ними не покрытая странными растениями сухая земля, а такой знакомый дачный участок. Ни жара, ни режущих глаз красок, ни одурманивающего тяжелого запаха. Над множеством трав и поздних цветов раскинулись две старые яблони, создающие уютную тень. Только тишина и спокойствие. Лишь надоедливый смех и воспоминание об увиденном кошмаре все еще не могут вылететь из головы.На лавочке рядом с домом лежат несколько сорванных на расположенном недалеко от дач поле колосков с почти спелыми зернами. Она сорвала их вчера во время прогулки, собираясь засушить и поставить в вазу вместе с камышом и декоративными травами со своего участка. Пока шла домой, попробовала несколько зернышек, не придав значения льнувшим к ним изогнутым черным элементам, по форме напоминавшим рожки.Сейчас, вспомнив о намерении сделать букет из сухоцветов, она взяла охапку колосьев и пошла в дом за остальными составляющими. Комнаты, как и сад, были наполнены прохладой и тенью. Заметив на подоконнике комара, она поспешила закрыть форточку, но когда подошла к окну, вдруг услышала непонятный звук, похожий на чавканье под ногами болотистого дна водоема. Сперва она не обратила внимания на это странное обстоятельство, но звук набирал все большую громкость, и она, недоумевая, выглянула на улицу. Обычная картина загородной природы сквозь стекло, заляпанное чем-то черным... маслянистым, разрастающимся, закрывающим обзор. Когда темнота перед глазами, вызванная резким подъемом после сна, рассеялась, она наконец вернулась в реальность, и, оглядевшись, поняла, что ей приснился кошмар. После стольких последовательных пробуждений во сне она уже немного боялась повторения, хотя и осознавала абсурдность данного страха.