Глава 1 (1/1)

На тускло подсвеченном экране неоновые цифры сообщают, что уже малость за полночь. Если быть точнее, то пол четвертого. Шики равнодушно думает, что за завтраком ему снова прилетит пара ласковых, как обычно пропустит мимо ушей. Почти совершеннолетний. Одной ногой уже где-то на съемной квартире. Где-то, где нет ни отца, ни его новой подстилки, ни их отпрыска... Тушит небрежно сигарету и выкидывает бычок и ни куда-нибудь, а неизменно в большой цветочный горшок с какой-то пальмой, что нежно любима блондинистой стерве. Скидывает в прихожей обувь, небрежно подвинув ногой к обувной полке и проходит в дом, не заморачиваясь такой мелочью, как освещение. И так все прекрасно видит. Минует кухню, следом столовую и по лестнице вверх поднимается. На всем этаже пусто и тихо, но... замечает полоску света на полу из-за приоткрытой двери. Уже не удивляет. Давно привык, что братишка может не спать всю ночь. Не то, чтобы хотел с кем-то трепаться, но идет не в свою комнату, а на этот слабый свет. Без зазрения совести сует свой нос в проем и почти сразу же натыкается на спину, обтянутую черной тканью и, светлого оттенка затылок. Младший братик подвержен приступам вдохновения, как сантехник запоям. Нормальные пацаны, когда злятся или нервничают, тырят батин коньяк и лапают девчонок, а Акира идет в ближайший художественный магазин. Любой прохожий удивился бы, узнав, что они братья. Ни капли не похожи внешне. Никто из троих не пошел внешностью в отца, все как один мужская копия матери. Шики и Рин точно, а мать Акиры даже сам Акира не знает. Но по словам отца, так оно и есть. Шики рано лишился матери - умерла от какой-то банальной простуды, что дала осложнение. Папаша недолго горевал и вскоре притащил студентку, на добрых пятнадцать лет его моложе. Сын мужчины от первого брака ее мало волновал, она вообще была бы рада его куда-нибудь деть, в детский дом хотя бы, ввиду отсутствия бабушек и дедушек. А потом появился братик... Всего на три года младше Шики, которому на тот момент было уже десять. Папаша впервые в жизни наверное сделал что-то по-человечески и забрал мальчика из детдома, узнав, что некогда любимая женщина отказалась от ребенка, даже не поставив его в известность. Новоявленного братишку звали Акирой и он был нездорово тихим. Вообще. За первый год он не проронил ни слова и когда Шики уже было решил - немой, мальчишка вдруг заговорил. Но тогда мало что изменилось, Акира и по сей день остался неразговорчивым. И держался ото всех на расстоянии. Если сначала мачеха бесилась из-за его присутствия (второй ребенок и не от нее, как так-то), то потом стала беситься из-за того, что Акира никак не желал с ней сближаться. В детстве Акиру интересовали только альбом с карандашами и животные, которых мачеха видеть в доме была категорически против. С того времени, опять же, мало что изменилось. Акира рисунок подарил брату даже раньше, чем хоть слово ему сказал. Просто протянул небольшой белый квадрат с забавно нарисованной мышкой и с тех пор для старшего не иначе как "Мышкой" и не был. Теперь у них имелся семилетний младший брат по имени Рин. Блондинистая стерва вилась вокруг него, излучая обожание и нет-нет пыталась подружиться с нашим юным художником, который людей через раз-то замечал, не то что мутную тетеньку, когда-то отобравшую у него мечту завести котенка. Вот такая детская обида, а может быть просто повод держаться на расстоянии. Мелкая сопля почему-то с необъяснимым стремлением тянулась к Акире... Акира рад не был. Ни капли. Шики хорошо помнил, как мелкий паршивец испортил рисунки, что юный художник подготовил на поступление в художественную школу. За день до просмотра. Блондинистая стерва для виду повздыхала горестно, да утащила Рина спать, а Акира едва не плакал, перебирая самые лучшие свои работы, оскверненные детской рукой. Шики не умел рисовать, но не дал опустить руки и всю ночь просидел рядом, пока младший братик что-то восстанавливал, что-то рисовал заново, а то, что не успели - восполнили имеющимися рисунками, благо их было много. Уже четвёртый год, как Акира мечется между школа-дом-художка и надо признать, художник вышел отменный. - Долго будешь на меня пялиться? - раздался малость сонный голос и на Шики уставились голубые, яркие и дерзкие, как его собственные глаза. - Может я любуюсь, - пожал плечами брюнет, наблюдая за тем, как Акира поднимается со стула, стараясь ничего не трогать перепачканными в краске руками. - Ну да, конечно, - хмыкает тихо блондин и вынуждает посторониться, направляется в ванную комнату и Шики зачем-то следом тащится.Кафель темно - зелёный и не вызывает желание задушить кого-нибудь, как это ранее было с розовым. Шики наблюдает, как мальчишка вымывает из-под ногтей краску и становится за его плечом. Выше уже на голову, но горбится и опускает подбородок на чужое плечо. Руки сами и удачно укладываются на край белоснежной широкой раковины, заперев между ними тощую тушку. - Похожи? - задумчиво интересуется, разглядывая их отражение в просторном зеркале. - Нет, - отвечает спустя полминуты гляделок через зеркало, а чертова гуашь никак не желает вымываться с подушечек пальцев, - Отодвинься, куревом несет. - Будешь пищать, Мышонок, - усмехнулся брюнет, улыбаясь, - Я тебя еще и поцелую. - Не смешно, - реагирует как и всегда на его шуточки - никак, вот только Шики с каждым разом все сложнее делать вид, что это просто шутка. Сам уже не помнит когда это и с чего вдруг стал интересоваться своим младшим братишкой. Когда что-то изменилось и вот это нечто, вечно упакованное в безразмерные толстовки стало его привлекать. Выключает воду и цепляет полотенце, и не ожидает, что шеи вдруг коснутся теплые губы. Реагирует мгновенно. Бьёт локтем в грудь и бросается к двери, но не успевает и ручки коснуться, как вжимают в стену, болезненно приложив о плитку. - Проспись, приду..., - не успевает договорить, потому что рот крепко сжимает рука, а в коридоре раздаются шаги.Затихают, ожидая худшего, надеясь на лучшее, а Шики не перестает прожигать взглядом такие же упрямые голубые глаза. Знает, что Акира не посмеет сейчас шуметь и по новой касается шеи губами и языком. Когда шаги затихают, кусает до боли и отпускает, тут же выхватывает по лицу. Тихо смеется и смотрит вслед мальчишке, чьи покрасневшие щеки из-за спины видно. ***Ссоры и ругань в этом доме нередкий гость и Акира даже не удивляется, когда, распахнув входную дверь, ловит убойную дозу негатива на повышенных тонах. Задержался малость в художественной школе и пропустил начало спектакля, но, когда добирается до просторной гостиной, еле переставляя ногами, уже врубается в суть происходящего, потому что дорожайшие родственники не шибко оригинальны на предмет пособачиться. Папаше опять приспичило поиграть в строгого родителя и объектом его строгости неизменно стал Шики, снова. Выводит блондина из задумчивости красноглазый ураган, который едва не снес его с ног и... Спасибо, что не снес. На плечах медленно тает непривычная тупая боль от сильных рук, что, стиснув их, отодвинули мальчишку с дороги. Всего миг и отец что-то недовольно кричит вслед брюнету. Боже, как болит башка...Даже за ужином отец продолжает возмущаться, щедро плеснув в бокал янтарной жидкости, а Шики не спускается к столу. Может все еще злится, а может забил и отсыпается. Рин что-то без конца трещит на ухо и все звуки смешиваются в невыносимый галдеж. - Аки, ты почитаешь мне про рыцаря? – настойчиво повторил Рин, дергая за плетеный браслет на руке старшего брата – блондину не нравилось, но в отличие от Шики, он был терпеливее. - Как-нибудь в другой раз, - отмахнулся блондин и опустив приборы в тарелку, деликатно отобрал свою конечность у ребенка, - Завтра контрольная, лягу пораньше. – После чего поспешил скрыться в коридоре, не обращая внимания на пьяные замечания. Делать ничего не хотелось. Вдохновения не наблюдалось, хотя Акира пытался взять карандаш в руки и зря, только новую стерку истыкал, оставив на белой резинке графитовые дыры. В рюкзаке отыскалась нетронутая коробка с вишневыми кексами, яркое изображение вишни напомнило ему кое кого… Акира нечасто суется в чужую комнату. В родительскую и Рина, например, вообще ни разу добровольно не пришел. В доме тишина и любой шорох кажется громким, а шелестящая пачка в пальцах раздражает. Непроизвольно старается не шуметь, держать пальцами за самый кончик. Без стука – не вежливо, стучать к НЕМУ – глупо. Залипает у двери добрых две минуты и наконец опускает ручку вниз. Щелчок. Хозяин комнаты уже, наверняка, в курсе.