1 часть (1/1)

Он бежал по длинному пустому холодному коридору. Босые ноги шлепали о черную плитку пола. Волосы, спадавшие на лицо, мешали дышать и видеть, из-за того, что забивались в рот, нос, глаза. Серые каменные стены не кончались, но в тоже время ничуть не давили. Какие-то картины, двери. Последние были наглухо заперты, захлопнуты. Руки стучали в дерево, но никто не слышал, и приходилось бежать дальше… Да и кто бы его услышал, если они одни здесь?.. Направо… Белая длинная рубаха пропиталась кровью. Правое плечо и спина были расцарапаны, изрезаны. Дико ныло разодранное колено. ?Да когда же я уже убегу из этого адского места?!? Парень остановился, опираясь на стену, чтобы перевести дыхание, и услышал шорох шелкового плаща его мучителя… ?— Черт!.. —?Федор рванул, хоть и понимал, что он еще далеко. В левом боку закололо. Коридоры не кончались. Волосы были влажными от пота и крови… Он весь в крови! ?Да что б его!..? Глухой удар о пол. ?— Твою мать,?— узник дворца схватился за правую лодыжку. Нужно вставать. Нужно бежать. —?Так, я не хочу туда возвращаться. Надо валить, валить, валить!.. Еле поднявшись, пошел, хромая. Этот шорох… ?— Да ебаный ты… Пришлось забыть о боли и бежать… О, новый поворот!.. Налево… Колено от удара еще больше ныло, разорванным плечом шевелить было нереально. Лестница! ?К черту ступени, съеду по перилам.? Съезд дался легко. Перед Басмановым двери. Тяжелые дубовые. Он все лучше и ближе слышал шорох. Чувствовал его приближение, его холод. Нужно бежать, пока не все потеряно! Дверь открылась туго… Холодный воздух обдал лицо, и все тело почувствовало свободу. Федя вспомнил время, когда он мог в любой момент вот так выйти из дома и пробежаться, разрезая телом ночной воздух. Но нельзя стоять на пороге. Бежать!.. Ноги коснулись мокрой травы. Он побежал вглубь сада. Он надеялся найти выход. Хоть какую-нибудь лазейку… ?— Родной,?— металлический и чарующий голос разнесся по всей площади сада. —?Я все равно тебя найду. Ты пахнешь, как не пахнет никто другой. Чудо мое, солнышко, вылезай из кустиков,?— Грозный прошелся по дорожке, засыпанной галькой. ?— Ага, щас бы тебе, гадина,?— парень убежал глубоко в сад, куда он редко ходит. Федор знал, что нельзя бежать туда напрямик, и поэтому долго бродил меж деревьев и кустов. Опричник лежал на влажной земле спиной под молодой, но уже достаточно крупной, яблоней, и наслаждался живым холодом природы. ?Ай, колено, колено, что же ты так ноешь? Лодыжка уже не болит, а ты все… Эх…? Ночной воздух наполнял легкие, щекотал ноздри. Слезы катились по разгоряченному лицу. Он вечный заложник этого монстра. Когда же царь поймет, что так не добиться возлюбленного сердца?.. Опять этот шорох. ?Смотри-ка, не побоялся намочить свои одежды…? ?— Вставай, дурень,?— темная фигура выросла над Федей. Схватив его за левое плечо, вампир дернул с земли. ?— Ай! ?— Не кричи! Федор, мы таким образом ничего не добьемся, если ты будешь постоянно убегать,?— мужчина так крепко держал парня, что даже слегка приподнял над землей. ?— Мне больно! У меня снова будут синяки! Зачем ты меня уродуешь раз так любишь?! —?слезы текли из ярко-синих глаз, зло смотрящих на Ивана. ?— Ничего, вылечим… ?— Нет! Кто угодно будет меня лечить, но не ты! —?парень перебил государя и попытался замахнуться на него, но тщетно?— вампир тряхнул его тело. По саду опять разнесся истошный крик. ?— Не перебивай царя! —?он нетерпеливо дернул за собой. —?Здесь больше некому тебя спасать кроме меня. ?— Ты уродуешь меня, Иван! Отпусти, мне больно! Мужчина тащил Басманова через весь сад ко дворцу. Затащив внутрь, он бросил его в ближайших покоях на кровать и налетел сверху, как коршун на маленькую мышку. Опричник закричал, забрыкался. Кричал он больше из-за боли, чем от страха перед Иваном. Спина гудела?— раны открылись. Вампир впился в окровавленные молодые губы. Федор мычал, стонал и плакал. Царь вжимал его руки своими ледяными в перины, на ноги он просто сел, чтобы возможности двинуться не было. Басманов, почувствовав чужой язык у себя во рту, немедля прикусил его с такой силой, что Иван отлетел от него к самому потолку и задержался там, огромной летучей мышью. ?— Ты! —?оглушительный вой заполнил каждую щель. Он опустился на пол и вылетел из опочивальни, зажимая рот рукой. Черный плащ вампира шуршал и взлетал от скорости хода своего хозяина. ?— Мало тебе, черт… —?парень вздохнул с облегчением и схватился за правое плечо. Оно снова кровоточило. —?Вот почему так, а? Иван вернулся без плаща, только в белой рубахе, с тазом горячей воды, стерильными тряпками и какой-то баночкой. Басманов сидел на кровати, утирая слезы, все еще зло смотря на ?суженного?. Он поставил таз и остальное на стол у окна, загнул рукава, намочил тряпки и сказал Феде раздеться. ?— Ни за что,?— он отодвинулся от него глубже в перины и подушки. Вместо повторной просьбы вампир подошел к нему и силой стянул с хрупкого и раненного тела, пропитавшуюся кровью, белую рубашку. Правое плечо было разодрано глубоко. Государь приложил горячую тряпку к ране. Опричник заорал пуще прежнего. ?— Тише! Я же тебе лучше делаю! ?— Чтобы потом, сделать хуже, чем сейчас! —?он ударил его по руке и сам стал промакивать плечо. —?Спину лучше посмотри. Федор осторожно повернулся к царю. Она не могла быть такого цвета. Таких спин не бывает! У вампира закололо где-то внутри… Он смочил еще одну тряпочку и начал осторожно промакивать кровь. Ткань алела все больше. ?— Дай мне другую,?— ему протянули красный прямоугольник. Грозный подал новый белый и горячий. Иван Васильевич потратил около десяти тряпочек на спину возлюбленного. Мазью из баночки он орудовал осторожнее, чем горячими кусками ткани. Вокруг ран, чтобы не попасть на открытое мясо. Федя развернулся к вампиру плечом. Теперь перевязка. Ткань стала желто-красной от мази и крови. ?— Когда же ты, бестолочь вампирская, поймешь, что если хочешь добыть мое сердце, то должен быть ласков всегда. А не вот так… —?парень закутался в принесенную для него огромную мягкую шубу. ?— Прости… —?царь хотел было прижаться к нему, но опричник выставил руку перед собой, говоря тем самым ?нет?, и высунул ободранное колено из-под мехов. Он обработал и его горячей водой, намазал мазью. Поцеловал холодными губами. Борода пощекотала оголенную ногу опричника. ?— С… Спасибо,?— он поспешно глубже завернулся в шубу. ?— Может перенести тебя? ?— Только не к тебе, недобитый романтик,?— Федор потянул к нему руки с обидой в глазах. Слезы до сих пор наворачивались из-за боли физической и душевной… Иван отнес Федю в его опочивальню. Он залез в кровать, не снимая царской шубы. После пятидневного заточения в какой-то пыточной, просидев, пролежав на ледяном полу, глаза парня снова намокли. Слезы текли даже во сне. Царь не отходил от своего опричника ни на шаг три дня, что Басманов спал. Он гладил его по голове, перебирая черные кудри, долго извинялся, целовал пальцы и мелкие раны на лице, успокаивал, если Федюша просыпался от тревожного сна… Государь-вампир очень долго извинялся, ходил хвостом за Басмановым по пустому дворцу, помогая во всем, что просил парень, беспрекословно. Он зарекся: больше никаких попыток к насилию или к проявлению ярости, злости не будет. ?Хочу теперь, чтобы ты чувствовал себя под защитой, Федюша…? Он таки заполучил Федино сердце. И получил главное согласие в вампирской жизни: согласие на укус… Царская любовь страшная, тайная и манящая, особенно когда твой государь, твоя любовь?— древнее зло.