Мона/Элиот, весна (1/1)

—?Без слов тоже можно выразить свои чувства.—?Тогда… Понимаешь ли ты мои чувства, Элиот?*** Элиот не может себе представить, насколько тяжело Моне выразить свои чувства к нему. Малоэмоциональность близка ему по духу, только он себе и на секундочку вообразить не может, что Мона может его любить. Для него это фантастика, сон, которому не суждено сбыться. В то же время Мона думает, что Элиот так же не испытывает к ней симпатии.Что может быть хуже односторонней любви?*** Для всех Мона?— тихий безэмоциональный человек. В обществе она?— малая составляющая общей серой массы, которая не пытается никак выделится. Она просто есть. Живет, потребляет кислород, меняет свое местонахождение?— не более того. Элиот такой же. Почти такой же. Его отличительная черта от серой массы?— он очень остер на язык, чем нередко привлекал к себе внимание. Но когда их вдвоем увидели, идущих по аллее парка, никто не придал этому никакого значения. Два обычных, ?серых? человека. Никому это не важно. Никому, кроме них двоих. Внешняя непоколебимость на лицах скрывала все мысли и эмоции, которые переполняли обоих. Такое трепетное чувство, ни с чем пока не сравнимое.—?Скажи своему брату, чтобы он не вздумал сотворить чего с моей сестрой. Голос Моны заставил сердце Элиота биться слегка приглушенно. Он не знал, что ему делать. Взглянув на лицо девушки, Влуногорд уже утратил найти на ее белоснежном личике хоть намек на какие-либо эмоции. Внутренний вздох и выдох.—?Могла бы найти другую тему для завязки разговора. Бровь Шанон слегка дрогнула от удивления, и она поджала обветрившиеся губы. Элиоту всегда хотелось подарить ей бальзам для губ: он не мог смотреть на ее мучения. Хотя, может, брюнет себе понапридумывал, и его любовь выходит за рамки разумного? Да, он уже давно сошел с ума. Сколько раз он представлял себе, как заключает любимую в объятия, положив ладони на тонкую талию, которая почти не проглядывается за мешковатой одеждой? А сколько раз в своем воображении он целовал столь любимые потресканные губы? Но нет, нельзя выходить за рамки, ведь из них и состоит вся жизнь. Один неверный шаг?— и все рухнет. Слишком рискованно и вполне неоправданно.—?Тогда… Что мне сказать?Тишина.—?Скажи, что любишь меня. Щеки Моны резко вспыхивают алым, она удивленны переводит взгляд на рядом идущего парня, на лице которого не дрогнул ни один мускул. И как только она встречается со взглядом его глаз, девушка резко отводит взгляд вперед и рдеет с новой силой. Брюнет, завидя это, слабо улыбается и протягивает ей свою ладонь.—?Свои чувства можно выразить и без слов,?— как бы невзначай говорит он и останавливается. Шанон смотрит вначале на него, потом на свою ладонь. Имеет ли она право взять его сейчас за руку? Ведь она столько об этом грезила, что когда это случилось наяву, она конкретно растерялась. Взять его за руку значит разбить одну из рамок, которые они себя сами же создали. Будет ли этот риск оправдан? Но как же хочется Моне на все наплевать и схватить его ладонь так сильно, как только можно, но!.. Только сегодня. Только сейчас. Больше никогда. Она убежденна, и она кладет свою хрупкую ладонь в его. Влуногорд слегка сжимает ее, чтобы Мона не передумала, и продолжает путь. Сердце бешено бьется, их кидает то в холод, то в жар даже от мысли о том, что они держатся за руки. Щеки девушки пылают алым, и Элиоту нравится данная реакция на него. Они сломали эту рамку, но знают, что построят новую. Но именно сейчас, в этот теплый весенний день они хотят верить, что стали на один шаг ближе друг к другу. На один маленький шажок, который уже сыграл огромную роль в их жизни.*** Мона любит Элиота. Элиот любит Мону. Но эта неуверенность в обоюдных чувствах построила в их отношениях кучу рамок. Каждому из них хочется их сломать, но каждый из них не уверен, оправдывает ли цель средства. Они продолжают грезить любовью и оставаться все той же серой массой, винтиками в одном большом механизме общего фарса, но они себе не представляют, что для друг друга они?— главные фигуры игры.***?Мы хотим стать для друг друга нечто большим в нашем фарсе?