1 часть (1/1)

Эльфрингхаузен, район Эннепе-Рур, что находится в южной части города Хаттинген, Северный Рейн-Вестфалия, в Германии. Небольшое здание из кирпича, покрытое таким мощным слоем побелки, что ее хочется съесть. Из верхушки треугольной крыши торчат рожки антенн, а у самого фундамента упорно пытаются пробиться пучки кричаще зеленой травы.Возле деревянных с матовыми стеклами дверей припаркованы служебные машины, выстроенные точно под линейку, отчего делается не по себе. Впрочем, все вокруг кажется преувеличенно чистым, будто бы прямиком из антиутопии, где за любую маленькую бумажечку обязательно отправляли в крематории. Если вспомнить историю Германии, не так уж это и удивительно. Я знала лишь только, что в этом самом месте находится музей ткацкого производства ленты, открывшийся на месте одной из мастерских девятнадцатого века, и дела у него шли, мягко говоря, неважно.Информации?— одна только куцая статейка на Википедии, причем на немецком. Спонсоров почти никаких, только постепенно вымирающие энтузиасты из числа бывшего персонала, общество по развитию туризма, да местные краеведы. Оно и неудивительно, кому захочется ехать в подобную немецкую глухомань?Разве что мне, безнадежно уставшей от человеческой тупости и проблем. Я уже говорила о том, что после военной службы не особо люблю Германию и ее отдаленные городишки?Дороги здесь были такими же противоестественно ровными и вылизанными, словно только доделаны, поэтому миновав на машине ферму с шахматного цвета поросятами и лошадьми, я остановилась неподалеку и быстро добралась до нужного мне места. Щепетильные немцы и природу вокруг упорядочили, поскольку она старалась не соваться сверх положенного, но в отведенных ей местах отрывалась по полной: вокруг было настолько сочной зелени, что даже у меня рот понемногу наполнился слюной.Зимой здесь наверняка было не менее красиво: каждый домик украшен гирляндой, а заснеженные шапки напоминали рождественские картинки, но вот только путешествовать по подобным местам зимой для меня было слишком тяжело. Слишком напоминало о тяжелых деньках военной службы. Это только кажется, что криптонит был у одного Супермена, а у Ахилла?— пятка. У каждого из нас есть свои слабые места.Скрипнув одной из дверей, я направилась внутрь здания музея, чтобы увидеть то, за чем приехала?— один из немногих рабочих жаккардовых станков старого образца. Вообще-то здесь все станки были рабочими, но больше всего меня интересовал именно жаккардовый. В одно из своих путешествий по Европе, создатель аналитической машины Чарльз Бэббидж писал, что мог проводить часы, наблюдая за работой такого станка. Наверняка, своим таким поведением он доводил рабочих до белого каления.Жаль, что простым доведением до белого каления невозможно стать кем-то значимым в истории.В маленькой бетонной пристройке к основному зданию, служившей чем-то вроде кассы и бог знает чего еще, меня ожидали несколько выцветающих проспектиков да пара приветливых пожилых людей?— женщина и мужчина. Несмотря на то, что они, кажется, беседовали о том о сем (новости из местной газеты, свежие сплетни, может быть, даже последнее собрание хора или чего-то еще), меня были рады видеть. Немецкий язык не слишком мелодичен, но вот искренности улыбок работников музея я бы посоветовала поучиться всем современным продавцам.Правда мне все равно невероятно захотелось сбежать, когда я поняла, что никого кроме меня здесь не предвидится.—?Ида Майер,?— сказала я,?— У меня была заказана экскурсия на это время. Через интернет. Я…из Лондона.Во взглядах моих собеседников промелькнуло нечто вроде удивленного понимания, хотя я бы не поручилась за это наверняка. Несмотря на службу в Германии, мое произношение оставляло желать лучшего, как и словарный запас. Как ни крути, а военные, выбравшиеся с базы, вряд ли станут обсуждать теорию струн со случайными прохожими. А жаль.—?Мы ждали вас, фройляйн Майер,?— сказал мужчина, поднимаясь со своего места и поправляя очки. Так же, как я говорила на ломаном немецком, он перешел на английский, вероятно, желая произвести благоприятное впечатление. Звучало довольно разборчиво, но очень странно,?— Меня зовут Бернд. Бернд Хартманн, ткацкий мастер. Больше нескольких десятков лет я работал здесь и с радостью покажу вам, как работают все станки, которые у нас представлены.—?Рада это слышать.—?В таком случае, прошу за мной,?— жизнерадостно заявил Бернд и первым двинулся вперед, в сторону главного зала.Топтаться на месте и дальше не имело никакого смысла, поэтому я зашла. Зал был большим, светлым и прохладным, а стены?— тщательно оштукатуренными. Это вам Германия, здесь даже такие маленькие музеи должны выглядеть так, что и федеральному канцлеру не стыдно показать. Немного пахло машинным маслом и какой-то музейной затхлостью, а единственными источниками звуков здесь были наши шаги да тиканье часов, что висели с другой стороны от выхода. Очевидно, они висели здесь уже очень и очень давно.Лет тридцать назад здесь кипела работа, и часы все равно висели, приковывая взгляды рабочих?— не настало ли время очередного перекура? Висят и теперь, и им хоть бы что. Они просто выполняли свою работу.Ткацкая утварь, вся до единого, находилась в рабочем состоянии и выглядела замечательно. Лакированные части без единой трещинки, нежные детали смазаны и готовы в любое время приняться за дело.Пока Бернд показывал, как и что здесь работает, я хорошенько его рассмотрела. Седые волосы аккуратно острижены, боковой пробор ровный, как под линейку, из одежды опрятные штаны и конечно же, зеленая футболка-поло. На носу очки в темной оправе. С нитями и шестеренками управляется, словно виртуозный музыкант со своим инструментом. Где и как подправить полотно он чувствовал уже не столько пальцами, сколько сердцем.Смотреть на подобное можно было вечно, потому что это?— завораживало. На месте туристов я бы сюда бежала со всех ног. С другой стороны, если бы их тут оказалось слишком много, то это место стало бы менее уютным.—?Доктор, но я выбрала не это место! Почему мы приехали сюда?А вот и первые ?неуютные туристы?. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть мысленным взглядом тех, кто миновал пожилую женщину в холле и теперь направлялся сюда, чтобы бесцеремонно сорвать мою экскурсию. Во времена, когда я еще могла стать приличным человеком, это называлось хамством. Кажется, это и сейчас так называется.Она была девушкой лет двадцати восьми. Волосы гладкие, темные, с косым пробором, маленький нос чуть вздернут, а верхняя губа тонковата. Улыбка располагающей к себе школьной учительницы. Личико достаточно красивое, но не настолько, чтобы сходить с ума и сворачивать ради него горы. Она выглядела очень мило, но каждый раз при виде нее я испытывала оторопь и легкую тошноту. Как бы ей этого ни хотелось, Клара напоминала не мисс Фриззл, а скорее Долорес Амбридж. Такая же жесткая, несмотря на улыбчивость. Такая же двуличная и омерзительная, сколько бы котят или умилительных кофточек ни покупала.Сначала я думала, что она ничего?— чуть лучше, чем накинувшаяся на Сару Джейн Роза, мнившая себя слишком особенной из-за пары поездок на ТАРДИС, но оказалось, что сильнее я в жизни не ошибалась. Клара была в сотни, миллиарды раз гаже. Ведь никакая Роза в мире не могла бы похвастаться тем, что Доктор станет за ней так сильно увиваться. Он сжигал звезды ради нее, но поверьте мне на слово?— окажись в параллельном мире не Роза, а Клара, он бы разбил стену голыми руками уже через пятнадцать минут.Нет, я обманываю. Она мне сразу не понравилась, и не понравилась бы в любом случае. И вообще, у нее был вид преувеличенно озорующей учительницы, которой на самом деле озорства ненавистны.Доктор, к которому обращалась эта особа, был высоким и стройным седовласым господином в темном, отлично отглаженном костюме, строго застегнутом на все возможные пуговицы. Подкладка его черного пальто была ярко-красной, а подошвы на ботинках?— весьма толстыми и тяжелыми. И не подумаешь, что их обладатель такой отчаянный подкаблучник.Мне хотелось, чтобы экскурсия продолжилась и дальше, но Бернд остановился, с любопытством поглядывая на странную парочку. Едва ли этот музей принимал столько посетителей каждый день, поэтому я понимала его воодушевление. Хорошо, что он не понимал, о чем они препираются.—?ТАРДИС виднее, где нам лучше сейчас оказаться,?— невозмутимо ответил Повелитель времени, хотя вид у него был почти несчастный и немного виноватый.—?ТАРДИС решила, что прямо сейчас нам лучше всего быть в какой-то деревушке? Просто сознайся, что на самом деле ты здесь из-за того, что скучаешь по ней,?— сказала Клара. На моем затылке не было глаз, но я была совершенно уверена, что речь шла не о ткацкой фабрике. Ничего удивительного, если подумать. Клара никогда не разбиралась в компьютерах, поэтому едва ли работа их древнейшей прапрапрабабки могла хоть сколько-нибудь ее впечатлить.А вот Доктора, к сожалению, могла.—?Только взгляни на это, Клара,?— сказал он, передвигаясь от одного станка к другому и рассматривая каждый с таким вниманием, словно собирался взглянуть им прямо в душу. Экскурсия была оборвана, поэтому ничего не помешало мне обернуться и наблюдать за другой развлекательной программой. —?Человеческая технология, сплетающая нити в ткани. Немного примитивная, конечно. И скорее всего, работает исключительно по той же причине.Замечание невозможной Клары было начисто проигнорировано. Судя по стальному блеску в ее темных глазах, девушке это не понравилось. Она решительно двинулась в сторону Доктора и уже почти открыла рот, как вдруг, не прекращая что-то болтать, Повелитель времени запустил в движение ткацкий аппарат. Бернд, который до настоящего момента стоял, застыв точно соляной столб, ахнул и бросился к пришельцу, потому что трогать музейные экспонаты здесь было не принято. Это вам не современные интерактивные инсталляции, только набирающие популярность, тем более что многие экземпляры здесь были совершенно бесценны.—?Доктор! —?возмутилась Клара, хотя ее якобы приятные глаза торжествующе улыбались, словно говоря ?смотрите, на что он готов, чтобы меня впечатлить?,?— Что ты делаешь? Это же просто неприлично! Немедленно прекрати!—?Этот станок Жаккара?— настоящий временной парадокс во плоти! —?воскликнул Доктор, ловко увернувшись от Бернда,?— Для того, чтобы вышить узор, необходимо использовать…ты не поверишь, но необходимо использовать перфокарты. Все просто?— сочетание отверстий рассказывает, какие крючки использовать. Какая невероятная сохранность…это вы заботитесь о них? —?спросил Повелитель времени, развернувшись на тяжелых подошвах к экскурсоводу и пробуравив мрачным взглядом из-под своих внушительных бровей.—?Я. Вот только я не понимаю, кто дал вам право…—?Я хотел выразить вам свое уважение, но от людей, как обычно справедливости не дождаться,?— сказал Доктор, разочарованно закатывая глаза. Его цепкие пальцы проворно нырнули во внутренний карман пиджака, словно существовали отдельно от остального тела, и вынули корочку с психобумагой. Теперь все зависело от самого Бернда.—?Представитель всемирной ассоциации? Простите,?— сказал мужчина, оторопело переводя взгляд от бумаги на Доктора и обратно. —?Но…я не думал, что вы прибудете так скоро.—?Мы всегда приезжаем только вовремя,?— сказал Доктор, самодовольно усмехнувшись. —?Несмотря на то, что вы потрясающий зануда, мне нравится, как у вас идут дела. Итак… о чем это я? Ах да…конечно же о станках. Карты, конечно же, упростили задачу, но для того, чтобы закодировать целые узоры была нужна сотня…нет, тысяча карт. И ни одной, прошу заметить, ни единой ошибки?— одно неверное отверстие и вся работа насмарку. Что же делать? Конечно же, использовать пианинный компостер. У вас есть пианинный компостер, мистер…—?Хартманн. Пианинный компостер, находится здесь. И тут же рядом картосшиватель,?— сказал Бернд, указывая на огромную швейную машинку для сшивания (простите за тавтологию) перфокарт. Взглянув на него, я поняла, что продолжение экскурсии для меня накрылось. Не знаю, что этот мужчина увидел на психобумаге, но теперь он был полностью очарован коварным пришельцем.Мне было все равно, но почему-то захотелось затопать ногами и вышвырнуть этого дрянного старикашку из окна. Все, что меня останавливало, это то, что за выбитые стекла придется платить и… высота. С первого этажа Доктор сможет быстро вернуться обратно, учитывая его нелюбовь к дверям и любовь к окнам.-Нет, постой. Я не понимаю, Доктор. Разве здесь может быть что-то интересное? —?насмешливо поинтересовалась девушка,?— Это же просто старые машины. Давай отправимся туда, куда я попросила, а я хочу увидеть Робина Гуда. При чем тут временные парадоксы?—?При том,?— устало отозвалась я, не обращая внимания на то, что Освальд обращалась не ко мне,?— Что сейчас этими станками управляют компьютеры. А отец компьютеров и первая программистка в мире, Чарльз Бэббидж и Ада Лавлейс, вдохновлялись именно жаккардовыми станками. ?Аналитическая машина ткет алгебраические узоры, как жаккардовый станок ткет бутоны и листья??— вот что писала Лавлейс, если мне не изменяет память. Вот тебе и парадокс. Дело закрыто, теперь вы оба можете идти отсюда к чертовой матери. У меня экскурсия, и я хочу ею насладиться, почувствовать дыхание истории, посмотреть на станки так же, как Бэббидж. Он был таким же легендарным персонажем, как этот твой дебильный Робин Гуд, или даже круче. А Ада? Дочь Байрона, сражавшаяся со своим помешательством при помощи математики, это тебе не круче? Со своим стенанием о том, что Доктор скучает обо мне, шла бы ты Клара ко всем чертям. Если тебе здесь скучно, то у тебя просто кругозор узкий. Чему ты можешь научить детей?Воцарилась пауза. Окончательно запутавшийся Бернд переводил взгляд то на меня, то на Доктора, то на Клару. Повелитель времени же, вздернув подбородок, созерцал меня с таким видом, будто само мое рождение было ошибкой.—?Если ты увидишь это вживую, Клара, ты поймешь меня лучше,?— заявил, наконец, галлифреец. —?Пойдем, я покажу тебе Лавлейс и Бэббиджа, и ты осознаешь, что они действительно были самыми незаурядными из людей. Одними из тех, кому не хватило удачи.Клара тоже не выглядела особенно довольной, но мне не было ее жаль?— она сама выбрала дорогу приключений и теперь пожинала плоды. Чего мне было жаль, так это испорченного их присутствием дня. Сейчас они взбесятся и улетят, а мне потом приходить в себя за кружкой отменного немецкого пива. Десятой или двадцатой по счету.Проходя мимо, Доктор ловко схватил меня за запястье и добавил,?— Если ты полагаешь, что я позволю тебе оценить местные бары, а ты явно собиралась их оценивать, то ты ошибаешься. Ты отправляешься с нами, юная леди, и скажи спасибо, что я держу тебя за руку, а не за ухо, как ты того, определенно, заслуживаешь. Спасибо за гостеприимство, мистер Хартманн, но сегодня нам пора. Я не обиделась. В конце концов, Доктор в состоянии слышать отголоски чужих мыслей, к тому же разбирается в людях лучше, чем показывает. А еще он был в состоянии вести меня и за ухо. Это могло окончательно унизить меня в глазах мастера Хартманна, так что нарываться определенно не стоило. Я посмотрела на руку, грубо схваченную рукой Доктора и дернула ее, пытаясь освободиться.