1 часть (1/1)

Мэйв никогда не остается до утра, Отис знает это слишком хорошо, потому что почти каждое утро, проснувшись, пытается понять было ли её нахождение вчера ночью в его постели извращенной шуткой, болезненно-скулящего в её присутствии сердца, или воспроизведенной галлюцинацией, кою по частям нерадивый мозг собрал, с подкорки соскребая этот надменный девичий оскал и язвительное: ?идиотская куртка?, которые, видимо, обожжены о стенки уже, да клеймом отмечены, просто закреплены. Юноше кажется, что они исчезли, что чисто внутри, да липких следов нет, как те мерзким сорняком на следующий день прорастают вновь, в обвинении будто, становясь еще толще и извилистее [такие же, чертовы упрямцы, как и их причина]. Кажется, столько не может поместиться в обычной человеческой голове, но каждый раз голубоглазый убеждается вновь: его сознание, для болезненных дум о вайли, было создано, и подходят они друг-другу, как молоко и сливки?— её глаза и его о них страдания.Она знает, что Отису будет неизбежно больно, но в темноте притягивает того к себе, за белоснежную футболку костлявыми пальчиками цепляясь, Милберн думает, что это какая-то невозможная магия?— лишь ей идут ногти с облезшим черным лаком и её поцелуи, на вкус как вишневый ликер, со следами бардовой помады, по шее его раскиданные, ему жизненно необходимы. Она разрушает внутри него небоскребы надежд и к чертям сжигает мосты, а парень самостоятельно предоставляет подруге поводок, мол, на, бери, на обломках порушенной души стоя на коленях. Только продолжай меня так касаться, возвращайся каждую ночь через окно на пару часов, чтобы потом уйти его не запирая снаружи: Отис проснется и поежиться от холодного ветра снова, чувствуя что внутри еще холоднее.—?Бегаешь от меня?Она ловит его у шкафчиков, облокачивается о шаткую железную поверхность гладью матерьяльчитой кожаной куртки и, сгибая правую ногу, подошвой ковбойских сапог, характерным звуком парня на секунду оглушая. Милберн от поиска потерянного учебника по биологии не отвлекается, роется пытаясь что-то нащупать у задней стенки, а затем безуспешно выдыхает, взгляда внимательного с прищуром не выдержав. Уж слишком белокурая была упрямой, когда вопрос касался достижения каких бы то ни было личных целей, даже просто его внимания обращенного на неё, как доказательство абсолютной того подчиненности?— это точно тешит самолюбие.Щенячья преданность.—?Мейв? Нет конечно, я просто был занят зачетом по тригонометрии, мистер… —?Вайли закатывает глаза, откидывается с шумом, тихо хохотнув, поправляя левой рукой орла?— одного из десятка разнообразных медальонов на лебединой шее навешанных, как делает каждый раз, снова выставляя его дураком, и перебивает, взмахивая:—?Новый клиент, в пять, не опаздывай, иначе вычту процент из твоей доли,?— она протягивает ему маленькую бумажку, какую-то сводку, содержащую, красиво-изогнутым почерком написанные, несколько строчек, с которыми голубоглазому необходимо ознакомиться, и прежде чем парень снова поднимает очи, отвлекаясь от пляшущих букв, белокурая макушка уже теряется в толпе, выделяясь лишь мелкими, в ярко-розовый окрашенными, слегка изогнутыми концами в шумной толпе.Отису кажется, что она неизбежно сведет его с ума; он сильнее сжимает записку, чувствуя хруст то ли костей и захлопывает шкафчик, падая на него спиной, слыша характерный железный треск.***—?А что ты думаешь об этом сама?У Милберна болит голова, парень опирается щекой о руку, локтем больно давящую на ногу, и невольно ловит взгляд Мэйв, отвлекшейся от экрана мобильного впервые за сессию: она заправляет выпавшую прядь за ухо и зевает, перебирая ногами. Обычно истории, с которыми приходили потенциальные клиенты всегда были донельзя скучными, но кареглазой нравилась причинно-следственная связь, устанавливаемая Отисом каждый раз. Она восхищалась его поразительным умением выуживать начало ниточки из замысловатого клубка, сложную задачу сводя к элементарной?— девушке сия наука была непостижима.Мэйв это, скорее, о создании проблем, никак ни о их решениях.—?Что мне срать,?— невысокая брюнетка улыбается, выдав ответ с секунды раздумий,?— Он такой уебок, я не хочу знать нихуя о том, откуда у меня хламидиоз. Хочу видеть от него только чек,?— старшеклассница усмехается, как-то слишком горько, но, между тем, воодушевленно, доставая из, небрежно повисшей, от неудобной позиции, на плече, кожаной сумки кошелек,?— сколько я должна, Мэйв?—?Десять баксов,?— блондинка расправляет плечи, поправляя черную куртку, что кажется Отису очередным пунктиком из горы тысячи прочих, которые он, ненамеренно конечно, заприметил в ней, откладывая в блеклую коробку, слоем пыли покрытую, открываемую уж крайне редко,?— приходи снова.Одноклассница кривится. Тянет руку, меж тонких пальцев сжав банкноты, и выходит, грузным эхом позволяя стукнуться развалившейся двери заброшенного туалета; это то, чего они с Отисом ожидали?— ебанного цирка с участием главной школьной стервы, слишком уж подходящей на роль неудачной любовницы даже в собственной пьесе. Мэйв чувствует себя чем-то подобным и в своей, но предпочитает это игнорировать.Девушка прыскает со смеха.—?Блять, она трахалась с Чейзом,?— Вайли хмыкает, отпрянув от стены, позволяя сетчатой штукатурке отлепиться и с смачным звуком приземлиться на запыленный пол. —?Я рада, что ты не опоздал сегодня,?— вдох,?— твоя часть,?— выдох.Когда Милберну снова кажется, что игра не стоит свечей [как сегодня утром], то Мейв снова смотрит на него так, что время становится эфемерным. У нее внутри где-то целая блядская история, водовороты и каналы, луга и лабиринты, путанные-путанные, до безобразия нечестные?— норовящий обыграть и так проигравшего снова, навесить на юношу очередной ярлык, выгравировать победу, выжечь раскаленным металлом?— мне достаточно трех секунд, чтобы Отис принес свою голову с повинной.И Отис принесет. Отис принесет её за две.—?Мне ждать тебя сегодня? —?он спрашивает прямо, не лукавя, сминает купюры, пряча в карман джинс, и бегает по замалеванному лицу полу-безразличным взглядом, словно вещами будничными интересуясь.—?А ты хочешь, чтобы я пришла? —?Мэйв ухмыляется, склоняя голову набок, ладонью правой касаясь воздушной куртки в области груди.Брюнет выпускает громкий вдох, чувствуя, как слюна подкатывается к горлу, а ладони начинают потеть, вопреки погоде ветреной; Отису кажется, что это вселенская несправедливость, что он чувствует так много, пока та лишь стоит и улыбается, медленно распахивая его пуховик, снова подпускает ближе, а потом отстраняется, внутренности по осевой инеем покрывая. Мэйв любит возмущаться неравным условиям труда для мужчин и женщин, но сама не замечает, что устраивает забег с тем, кто едва в состоянии передвигать ногами.—?Мое мнение не влияет на…Смешок. Стук о пол. Хлопок. Ветер. Снова хлопок.Отис шумно выдыхает через нос, закрывая глаза и голову запрокидывая назад, уход Вайли ощущая сгустившимися внутри тучами и нежданными осадками, в такую погоду на машинах ездить опасно?— геоморфологи точно поднялись бы на уши, успокаивая треснувшее где-то сбоку, рядом с очагом, сердце; его кулак больно проходится по бетонной стене, на новоявленных ранах собираются алые дорожки, тихими каплями падая на кафель?— безболезненно снаружи, пока внутри как-то пусто. Блондинка ушла прежде, чем Милберн успел выдохнуть, ни то, чтобы договорить.Это больно, все с Вайли пахнет скупой болью, пока он словно пес, брошенный на обочине остается её переживать один. Раздирает лапы в кровь, пытаясь догнать нечто, кажется ловит и снова претерпевает поражение.И все-равно бежит.***Отис касается края деревянного стола, опрокидываясь на мягкое механическое кресло. Его руки испачканы черной гелиевой ручкой, а глаза ломит от недосыпа и слишком яркого свечения матовой, черной лампы, вывернутой парнем слегка в сторону?— Милберн отключает её нажатием на пластмассовую кнопку и закрывает тетрадь по биологии: в последнее время, образовываться становится жизненно необходимо?— единственное, что помогает проветрить мысли и перенаправить их в нужное русло, тему о Мэйв обходя хотя бы тернистыми путями. Паршиво, но терпимо.—?Кто, блять, придумал эти блядские карнизы? Я трижды ободрала руки.Шатен оборачивается, на локтях приподнимаясь с махрового пледа, и пожимает плечами, молчаливо глядя на то, как Вайли смахивает с одежды невидимую пыль, продолжая раздраженно шипеть задевая новообразованные раны.—?Ты могла зайти через парадную,?— старшеклассник хмыкает, снова падая на подушки в облегчении,?— или предупредить для начала, я не ждал тебя сегодня.—?Да? —?блондинка трижды обводит взглядом комнату. —?По мне, как раз ждал.Ебанная провидица.—?Зачем ты пришла на этот раз?Отис не зол?— Отис устал, он трет глаза, не переставая разглядывать белоснежный потолок, после десяти секунд молчания девушки, поворачиваясь к ней всем корпусом: дорожная сумка и пачка сигарет торчащая из кармана старых джинс походят на набор юного бунтаря, только Мэйв не перед кем бунтовать, она давно из своего будничного расписания заботу родительскую или распри с ними вычеркнула. Или это её вычеркнули?—?Тебя выгнали из трейлера? —?парню все-таки приходится встать. Он забирает у кареглазой сумки, складывая те на пол, подле входной двери, и садится на стул.—?Я уезжаю с Джексоном сегодня,?— быстро и хлестко.Милберн моргает, пытаясь понять реальный ли удар был по его лицу произведен, пока Вайли и не колышется, выпрямившись всем телом, натянувшись, подобно стальной, только доставленной из цеха, струне?— ей говорить обычно не нравится, она говорить и не умеет, словами больно коля каждый раз. Сегодня, отчего-то, даже тоньше обычного, болезненно по обугленными проводам нервной системы пробегаясь вновь. Застревая между ненавистью и любовью где-то, как и всегда.—?Надолго?—?Не знаю.Её мысли спутаны, девушка запускает пятерню в копну свалявшихся волос и тянет их с силой вниз, желание взвыть становится осязаемым. Мэйв никогда не позволяет себе сдаваться, но сегодня система дает сбой собственноручно, хочется поднять предупредительный белый флаг о поражении, да тошно как-то.Вайли Отиса знает лучше, чем он сам себе представляет и щенячью преданность эту его попросту ненавидит. У Милебрна на лбу красная строка ?я влюблен по уши, сделаешь мне больно?— я прощу, но не вывезу?, а Мэйв не спасательный пункт и даже не экстренная медицинская помощь, ей бы себя спасти, а потом уже в чей-то омут прыгать, уж очень объятия парня кажутся настоящим, теплым пристанищем.Таких, говорят, за руку и тащить за собой, да тащить ведь и не придется. У Мэйв не жизнь?— ебанная игра в то, кто из нее первый вылетит, являя стороны леденящего одиночества, а топнуть в таком, как заледеневший Титаник?— боязно и ненадежно, ей с Отисом хорошо, а без него впору на стенку лезь?— неправильная схема, жестокая и для обоих опасная, блондинка сгорит сразу, добровольно бросившись в пекло.Милберн, будучи славным задротом, дерьма такого не заслуживает.—?Почему? —?у зеленоглазого вопрос лишь один, глупый до безобразия, но место быть имеющий, он поправляет девчачий браслет, слегка замявшийся на её горящей от бега кожи руке, и не позволяет себе поднять очей. —?Если у тебя какие-то проблемы, то я помогу решить. Нужны деньги? Я не тратился последние пару месяцев, могу одолжить, ты же знаешь.Кареглазая горько хмыкает, качая головой, конечность не одергивая.Конечно она знает.—?Я просто люблю его.Или нет? Предугадать сложно, Мэйв с Джексоном всегда ненапряжно и как-то слишком просто, никаких огромных глаз, ждущих от неё на что-то ответа, никаких обязывающих вопросов и обычное земское обаяние, Марчетти точно белокурой с кем-то изменяет, как и она ему, но едва ли обоих это ебет?— им рядом спокойно дышится, временами по отдельности, временами вместе. Они хорошие друзья, и они не испытывают друг к другу всепоглощающих чувств?— залог крепких, хотя и не самых искренних отношений, Отис с этим явно проебался, а сейчас девчонка еле держится на плаву, боясь быть опрокинутой вслед за ним.—?Он не собирается доучиваться? —?Милберну похуй, на самом деле.—?Это ни то, что ему нужно.Ну конечно. Долговязый язвительно кривится, губы в ядовитой ухмылке растягивая.—?А что, блять, тебе нужно, Мэйв? Тебе,?— он смотрит на неё, опуская её кисть, качая головой попутно,?— надеюсь, ты подумала об этом, потому что вся эта лирическая хуйня звучит дерьмово.И это то, о чем юноша в действительности думал. Вайли невообразимо умна, чтобы бросить свою жизнь на алтарь хотения несостоявшегося пловца. Без него.Он вечно представлял её кем-то донельзя успешным, прогрызшей свой собственный успех путем разбитых коленей и содранных в кровь ногтей, потому что это то, кем Мэйв была?— человеком, способным на тучу вещей, неподвластную кому-то куда более слабому, нежели девчонка. Неподвластному, в том числе, и Отису.Пускай Вайли это и не решение проблем, но Вайли?— это точно дорогая книга о успехе и не менее успешной карьере. Она заслуживает.—?Не быть тут сейчас,?— она снова поправляет волосы, сжимая ладони в замок сзади. Ей суетно и тяжело, наверное, как кажется, будь Милберн чуть более внимательным, то точно уловил покусанную, удерживаемую с трудом от дрожи, нижнюю губу и потерянный взгляд, настолько блондинка близка в провалу.Она, буквально, говорит о том, что не хочет его видеть. И Отис почти ведется.—?В чем тогда смысл?Юноше нравятся детективы?— они почти всегда логичны. Интересны, запутаны, но развязка всегда вызывает одну, единую реакцию: ?конечно!?. В конце все имеет значение, каждая маленькая деталь, брошенная просто между делом, становится частью сложной истории, но с Мэйв все наоборот.С Мэйв все?— игра в русскую рулетку, и это то, что взбудораживает возбужденный мозг куда сильнее. Милберн никогда не разгадает её, потому что кареглазая с причинами и их последствиями ни имеет ни черта общего, она скорее из трагичного романа с паршивым концом?— уйдет по-английски, позволяя зимней вьюге вьюжить дальше. Говорить значит говорить, а молчать значит молчать. Потому что нет ничего живого в сухом тексте, нет ничего живого в расследовании убийства, кроме самого убийства, а Вайли?— развязавшийся шторм, да цунами, усиливающий свое течение и масштабы, разрушительной, восхищающей между тем, донельзя силы.И с ней по-другому нельзя?— ты либо плывешь против течения, либо по течению. Либо топнешь, либо восхищаешься, но в итоге все-равно топнешь. Мэйв?— не монополия, Мэйв?— игральные кости. Так что да, все в ней было таким?— ни слова о четком и понятном, зато тысяча расписных кружек, разбитых о стены, в истерике и куча драмы.Старшеклассница снова не говорит ни слова, стискивает посильнее челюсти до скрежета, и рассекает между ними воздух: ей искренне хочется поцеловать его, но она ни сделает ни черта из задуманного, потому что это больно. Они не целуются, когда трахаются, и это совсем потому что Мэйв противно.Отис раскрывает глаза, лишь когда чувствует обжигающие касания ветра о колени, в которые ладонями некогда оперлась Вайли.В конечном счете, Милберн хорошо знает, что Мэйв никогда не остается до утра. В этом и был весь смысл.Ждать её и быть с ней, покуда щенячья преданность не превратиться в собачью ломку.