Песня 3: Was it a dream? Просто. Всегда. (1/1)
Мягкие пальцы нежно касаются железных струн гитары. На душе становится в разы легче, ты чувствуешь себя окрылённым нежной акустической музыкой, разносящейся далеко по влажному воздуху прочь от этого места, доставая до звёзд, но в тоже время прокрадываясь в самые глубины сознания. Глубокий вдох. Вздох облегчения. Вздох двух человек.Ты закрываешь глаза, пропуская музыку ещё глубже, давая ей завладеть всем телом, проникнуть в каждую клеточку организма. Пальцы скользят по струнам, грифу, в тишине стразу двух ночей. Утро и Вечер. Восход и закат. Марс и Земля. Чувства и мысли медленно уносятся вдаль, и ты отключаешься от реальности, полностью проникая сознанием в мелодию. Теперь кто-то рядом. Холодное дыхание неба и серебряных стеклянных свечек сменяется теплым, манящим, осязаемым дыханием. Откидываешь голову, боясь открыть глаза, боясь потерять нить, связывающую тебя с неизвестностью, такой приятной и нежной. Ты со мной. Всё хорошо.Небо. Оно одно на всех. Говорят, если два человека одновременно посмотрят в одну часть неба, то они могут услышать мысли друг друга. Но сейчас мыслей нет. Я просто чувствую, что кто-то рядом. Этого достаточно. Твой нежный голос разносится далеко по равнине, вкупе со звонким ритмом гитары. В соседнем доме зажёгся свет. Музыка проникает в окна, проникает в других людей, ты передаёшь им частицу себя, своей души, своего мира. Звонкий стук стеклянных капель о подоконник. Вспышка. Грохот. Прямо над тобой навис рваный край тучи, сливающейся с небом и словно ластиком стирающей звёзды. Ещё вспышка. Приглушённый гром. Доселе влажный воздух всколыхнулся, и, поднятые ветерком, капли стали оседать стекле, чертя замысловатые дорожки и подгоняя медленно нарастающую пелену тумана запотевшего окна. Где-то перед тучей из-за моря и океана стала вставать оранжевая апельсиновая луна и красное солнце. Я иду спать, а твой день только начинается. Знак воздуха проявляется на запотевшем стекле, в середине которого и солнце, и луна, а вокруг – предрассветное небо и лёгкое, почти исчезнувшее зарево заката. Улыбаясь, ты заходишь в дом, аккуратно кладёшь гитару на диван и, продолжая тихо напевать сначала мотив, а потом и слова песни, садишься за письменный стол, стоящий перед окном. А я иду спать. Наши действия впервые разделились за сегодня, но хрупкая нить музыки, связывавшая наши души, осталась, даря сознанию умиротворение и покой.Зажмуриваюсь и вижу твоё лицо. Сосредоточенный взгляд, в котором отражаются тающие на глазах звёзды, встающее солнце, размытая триада на стекле, линии тетради, твой ровный почерк и твои мысли. Ровное тёплое дыхание всё ещё щекочет шею, и кажется, будто эта связь между нами, связь, давшаяся обоим колоссальными усилиями, теперь никогда не ослабнет и не пропадёт. Эта связь – будто фотография, осязаемая, настоящая, сейчас единственное доказательство для обоих, что ничего не потеряно. Зажмуриваюсь ещё сильнее, так, что неяркий закатный свет, пробивавшийся сквозь веки, сменяется глубокой чёрной тьмой. Зачем? Что к лучшему? Что стало лучше после того, как ты сказал ?прощай??.. Ты обещал, что всё будет хорошо; твоя нежная улыбка ещё долго стояла у меня перед глазами, а потом – пустота! Ты с силой кидаешь ручку на стол, сминаешь лист с написанными на нём мыслями, резко поднявшись с места, стираешь очертания триады на стекле, опираешься руками о стол и судорожно выдыхаешь. Ты ищешь глазами какую-то зацепку, ответ на вопрос, поставленный мною ребром, но всё снова ускользает. Мотнув головой, ты выбегаешь навстречу полыхающему, словно пламя, восходу, и в нерешительности останавливаешься. В нерешительности… Почему? Очередной кошмар выдёргивает меня из сна, когда солнце уже давно село, а зарево заката исчезло за нечёткой линией горизонта, выстроенной тобой между нами. Ты слишком самоуверенный, ты эгоист, и ты ошибся. Ошибся, наверное, в первый раз. Может, и в последний… *** Тёплое дыхание у меня на щеке. И запах яблочного пирога… – Эй, соня... – неуверенный голос прямо над ухом. – Ты так всё на свете проспишь.Я замерла в нерешительности, боясь открыть глаза. Эта иллюзия исчезнет, словно тысячи сгоревших ?вчера?… Зачем ты каждый день меня терзаешь? Нежное прикосновение к бедру. Всё слишком настоящее, слишком… – Твою мать! Пирог! – быстро отдаляющиеся шаги, недовольное шипение и запах горелого. Я открыла глаза. – Лана, прости, сейчас всё исправим! Он стоял на кухне, скривившись, держа в руках чёрное, как смоль, изваяние в тарелке, и еле сдерживал себя, чтобы не засмеяться. – Джаред?! Ты… прилетел? Он закатил глаза, поставил чёрный блин в тарелке на стол и подался ко мне. – Так, стоп…– остановился, принимаясь шарить у себя по карманам. – А, вот. Мне в руку легла небольшая краеугольная карточка, на которой были запечатлены два счастливых лица. Через секунду я растворилась в его объятиях. – Ты знаешь… – он отстранился. – Фотография – не единственное доказательство нас. Его взгляд бегал по моему лицу. – Я теперь буду с тобой всегда. – На безымянном пальце оказалось что-то маленькое и холодное, а большие голубые глаза смотрели на меня в ожидании. – Всегда, Джаред. Всегда. Обещаю.